– Не волнуйся, на твой век повоевать хватит, – успокоил его Эрдман.
– А вот не скажи, – возразил Норман. – Аламею мы быстро одолеем. За неделю, я думаю, максимум за две. У них там толком ни армии нет, ни техники, ни порядка. Одни мятежи да бардак.
– Ну, на западе кое-какое производство имеется, – возразил Дольф, – даже, я слышал, авиация какая-то есть. Правда, летают они в основном на лорейнских да краймарских аэропланах.
– Опять ты за свое, – отмахнулся Эрдман. – Нету у них ни хрена. Пучуки да куры-несушки, вот и вся их авиация.
Парни опять захохотали.
– Главное, теперь больше дурака валять не надо с этими нелепыми маневрами, – улыбнувшись, сказал Алекс и, поймав непонимающий взгляд Димы, пояснил: – Землеходы думают, будто наши дирижабли способны летать куда нам надо, только когда ветра нет. А как подует – уносит нас, бедных, то вправо, то влево, то вообще не пойми в какую сторону. Много нам труда стоило их в этом убедить. Ну ничего, зато теперь сюрпризец будет…
Летуны одобрительно загудели. Дима поднялся на ноги.
– Ты куда? – окликнул его Эрдман. – Сейчас раздача будет.
– Вахта, – лаконично ответил тот.
Солнце уже закатилось за горизонт, и небо на западе окрасилось в желто-багровые цвета, расчерченные темно-серыми бороздами облаков. Над головой стремительно темнело, в сгущающихся сумерках уже зажглась одна яркая звездочка. Дирижабль шел над горами на высоте около километра: пики и заснеженные вершины скорее угадывались, чем были различимы в сумерках, а в ущельях уже лежал густым белым одеялом сизый туман.
Диме предстояла пятичасовая ночная вахта, причем задача перед ним стояла несложная: глядя в предусмотренные в кормовой части палубы оконца, подать сигнал тревоги в случае приближения вражеского аэроплана. Хотя он и не был уверен, что сможет разглядеть хоть что-то, когда снаружи наступит полная темнота.
– Завтра пройдем почти над самой столицей, – сказал по-русски Алекс, появляясь в полумраке дека. – Если из зениток не обстреляют, то разведчика пришлют точно. Жарко будет.
– Ты давно здесь? – тоже перешел на родной язык Дима.
– Третий год уже.
Алекс опустился на корточки и привалился спиной к переборке. Движения у него были резкими, какими-то дергаными, нервными: Диме подумалось, что так обычно двигаются во время охоты мелкие хищники вроде горностаев или куниц.
– Я ведь в Центрум случайно попал. Напились как-то вдвоем с приятелем пива, он портал и открыл. Нас в ментовку тогда забрали, долго в туалет не выпускали, так вот ему там настолько приперло, что он прямо в отделении… Менты обалдели, наверное, когда мы один за другим через стенку ушли. Туалетный, блин, проводник. Я сначала с контрабасами товар таскал, но быстро понял: не мое это. А на Земле оставаться не хотелось. Фиг ли там, на Земле на этой, делать, ни работы нормальной, ни интереса. Вот я здесь и решил осесть. Тут хотя бы жизнь нескучная.
– Не тоскуешь по дому-то?
– Да нет… – Алекс передернул плечами, словно пытаясь согнать севшее меж лопаток насекомое. – Только вот думаю, как из рейда вернемся, свалю я на фиг с этого сраного монгольфьера.
– Чего так?
– Да задолбало все. Вахты-хренахты, равняйсь-смирно. Хочу попытать счастья, в пилоты пойти, их у сурганцев вечный недобор.
– Думаешь, там дисциплины поменьше?
– Знаешь, как местные говорят? Когда Первый Кузнец на земле порядок наводил, авиация в воздухе была! Эрдман болтал, ты летать умеешь, да? Я ведь тоже немного учился…
– На чем?
– На дельталетах…
Алекс принялся взахлеб рассказывать о небольшом аэроклубе где-то в Ленинградской области. Про своего инструктора дядю Сашу, похожего, если судить по словесному портрету, на взаправдашнего толкиновского гнома, но вместе с тем – самого лучшего летного инструктора на свете. Дима слушал вполуха, думая тем временем о своем.
Служба на «Фальтсхеттельмарке» в общем-то приближала его к намеченной цели – попасть в конечном итоге в Сурган, только вот никак не могла помочь в поисках отца. Страна, судя по тому, что он видел на карте, была довольно большой. Как разыскать человека в незнакомом государстве, да еще и в совершенно чужом мире? Можно, конечно, предположить, что раз уж сурганские агенты охотились за стариком, чтобы заполучить технологию постройки мощного авиационного двигателя, то и искать его следует поближе к самолетам. Желательно – экспериментальным. Если следовать такой логике, озвученная Алексом идея вполне совпадала и с его собственными планами.
– Ты это, – толкнул его локтем в бок Алекс, – а давай со мной за компанию? Напишем рапорт о переводе, может, и одобрят. Вдвоем веселее будет, к тому же мы с тобой земляки, а у тебя опыт. Как, согласен?
– Согласен, – кивнул Дима.
– Ну и договорились! – Алекс легко поднялся на ноги и дружески хлопнул его по плечу. – Давай, врага не проворонь! А я спать пойду. Легкой вахты, вольноопределяющийся Шпитцен!
Дежурство выдалось вполне спокойным, а спустя положенное время Диму на посту сменил усердно протирающий кулаками слипающиеся глаза Дольф. Вернувшись в жилой отсек, Дима устроился на свободном гамаке и даже умудрился задремать, стараясь выгнать из головы мысли о том, что ожидает его впереди.
Разбудил его резкий электрический дребезг зуммера: экипаж дирижабля спешно поднимали по тревоге. Бежать к пулемету совершенно не хотелось: хотелось спать, а еще – как следует побриться, почистить зубы и принять душ. Все-таки отсутствие опыта жизни в спартанских условиях давало о себе знать: здесь, на борту цеппелина, Дима чувствовал себя не слишком уютно без многих привычных ему в обиходе мелочей.
– Быстрее, быстрее, ленивые свиньи! – истошно кричал, брызгая слюной, командир четных орудийных расчетов фельдфебель Анселл Герард. – Шевелите задницами, мартыши!
Наспех затянув застежки башмаков, Дима загрохотал по коридору, застегивая на ходу пуговицы форменной рубашки. Попадись он по пути кому-нибудь из офицеров в таком неприглядном виде, быть беде. Дисциплина и порядок у сурганцев возведены в абсолют, и относятся они к этим понятиям с поистине священным трепетом.
Открыть дверцу арсенала. Извлечь тяжелый короб. Короткая пробежка к турели, поднять ствольную крышку и вставить ленту в пулемет. Эрдман уже тут, расстопорил замки орудийной опоры, проверяет поворотный механизм короткими движениями ствола. Створки амбразур тоже уже открыты, в лицо бьет тугой и холодный горный ветер. Вокруг раздается мелодичное позвякивание патронов, лязг взводимых затворных пружин, металлические щелчки поднимаемых в рабочее положение прицелов.
Воспользовавшись выдавшейся свободной минуткой, Дима выглянул в прорезь амбразуры: глаза тут же заслезились от ярких лучей поднимающегося над далекими горами утреннего солнца, которое светило сейчас стрелкам прямо в лицо. Вести прицельный огонь в таких условиях будет, пожалуй, затруднительно, отметил про себя он, однако от открывшейся перед ним картины буквально захватывало дух.
