Дима с беззаботным видом прошелся по коридору, заглядывая во все открытые комнаты. Вот, похоже, местная столовая, где обедают здешние обитатели, вот рабочий кабинет: молодой человек в гражданской одежде, склонившийся над чертежами, удивленно поднял на него взгляд, и Дима приветливо махнул ему рукой. За следующей дверью оказался еще один пустой кабинет, а дальше, вероятно, размещался архив: вдоль стен установлены стеллажи, доверху заваленные какой-то документацией. Добравшись до конца коридора, Дима подергал вторую дверь, убедился, что она заперта, с невозмутимым видом вернулся назад, спустился по лестнице и вышел на улицу. Никто не обратил на него ни малейшего внимания, а сам он успел увидеть все, что хотел.
Утро было безвозвратно потеряно, однако уже понемногу подходило время завтрака, потому Дима недолго думая зашагал в сторону аэродромной столовой. Там он и отыскал весело гомонящую компанию во главе с Вунцем, обсуждавшим что-то с Алексом, Ольберхтом и Миком.
– Что за шум? – поинтересовался он, подсаживаясь к своим приятелям.
– Обсуждаем тактику поведения личного состава во время увольнительной в условиях, максимально приближенных к боевым, – непонятно объявил Вунц.
– Ты проще изъясняйся, – попросил Дима, – у нас в Южном Клондале люди в основном деревенские живут. Вот как я. Слов мудреных не знают. Скажешь чего-нибудь эдакое – еще и морду набьют на всякий случай.
– Да хотим в Вейзель пойти, когда выходной дадут, – отмахнулся Алекс, – устроим турне по кабакам. Ты с нами?
– Разумеется, – тут же согласился он. – От таких предложений не отказываются даже насквозь провинциальные клондальцы.
– Ты, кстати, где все утро пропадал? – поинтересовался Вунц. – Гейс про тебя спрашивал.
– Нос меня вызывал. На душевную беседу.
– Да ну? Чего хотел?
– Выспрашивал адреса борделей, где предоставляют услуги нетрадиционного характера.
– Серьезно? – с явным ехидством в голосе переспросил Вунц. Остальные парни удивленно переглянулись.
– Вполне. Очень расстраивался, что я ничем не смог ему помочь.
Глядя на ухмыляющихся и переглядывающихся товарищей, Дима почему-то был уверен, что эта новость облетит личный состав аэродрома с быстротой телеграммы-молнии, и к вечеру о предпочтениях Шеера будет знать даже самый распоследний механик.
* * *
Первым на сей раз в их группе отлетал Ольберхт. Зарулив на стоянку, он передал машину Диме: спина у парня, когда он вылезал из кабины, была мокрой насквозь. Солнце к полудню уже заползло в самый зенит, было безветренно и душно, как в сауне. Одна надежда, что хоть там, в воздухе, встречный ветер немного разгонит этот невозможный зной.
Забравшись на сиденье, Дима запустил двигатель и отрегулировал обороты: сегодня это получилось у него почти с первого раза. Дежурный на вышке показал ему зеленый флажок, и Димин «Шпангель», пробежавшись по взлетной полосе, бодро взмыл в небо.
Тут было действительно намного прохладнее, чем внизу: Дима с удовольствием подставил лицо упругим струям набегающего воздуха. Атмосфера сегодня дышала спокойствием, да и машина вела себя очень послушно. Можно просто бросить ручку, чуть придерживая ее пальцами, и наслаждаться полетом, любуясь проплывающими под крылом видами.
Пилотажная зона располагалась, согласно карте, чуть севернее Вейзеля. Сегодня Дима планировал выполнить на «Шпангеле» комплекс несложных упражнений, ставя себе целью почувствовать самолет в деле, посмотреть, как он ведет себя на околокритических режимах полета.
Для начала он выполнил левый разворот, создав крен порядка тридцати градусов – механический указатель, заменявший здесь авиагоризонт, не позволял определить параметры маневра точнее. Как и предполагалось, аэроплан летел в этом направлении неохотно, стремясь вернуть себе горизонтальное положение, стоило Диме отпустить ручку управления. А вот вираж в противоположную сторону получился очень эффектным: машина вильнула вправо, пытаясь при этом опустить нос к земле, из-за чего ее даже пришлось слегка придерживать короткими движениями «на себя», и заложила такой крутой разворот, что Димин желудок провалился куда-то вниз, оставив под ребрами тянущую пустоту.
Что ж, разворот влево «через правое плечо» и впрямь получался на этой машине более стремительным. Это можно учесть на будущее. Теперь интересно посмотреть, как у «Шпангеля» обстоят дела со скороподъемностью.
Выровняв машину, Дима потянул ручку управления на себя, и истребитель послушно задрал нос. Мощный двигатель исправно тянул биплан вверх, перегрузка легла на плечи и грудь приятной тяжестью. Отлично: ротативный движок – не чета полудохлому силовому агрегату «Хорнера», которого с трудом хватало лишь на то, чтобы худо-бедно поддерживать аэроплан в воздухе. Дима взглянул на приборную панель: стрелка термометра начала понемногу ползти вверх – в резком наборе высоты ламинарного потока воздуха явно не хватало для охлаждения цилиндров, двигатель начал стремительно нагреваться.
Пускай теперь остынет. Дима переложил ручку вправо и, помогая себе педалями, перевел «Шпангель» в пикирование. Еще одно короткое движение ручкой, и земля закрутилась перед глазами головокружительной каруселью. Истребитель отвесно падал вниз, вращаясь вокруг своей оси, заныло под ложечкой, из спины словно выдернули позвоночник. Теперь нужно внимательно следить за показаниями высотомера, глазам доверять сейчас никак нельзя. Тысяча двести маркий… Тысяча… Шестьсот… На себя!
Истребитель, описав в воздухе плавную петлю, вновь задрал нос и начал набирать высоту. Температура мотора больше не росла, но все еще оставалась достаточно высокой, стрелка термометра колебалась где-то у границы красной зоны. Когда высотомер отсчитал две тысячи маркий, Дима вновь перевел «Шпангель» в горизонтальный полет. Переложил ручку влево до упора: горизонт медленно проплыл у него над головой, а небеса на короткое мгновение разверзлись синей бездной под ногами, потом небо и земля вновь поменялись местами, заняв свое привычное положение.
В целом машина слушалась рулей неплохо, однако Диме захотелось еще выполнить на ней боевой разворот – интенсивный маневр с набором высоты и сменой курса на противоположный. Выбрав в качестве ориентира для выхода из виража одиноко стоящее на окраине ближайшего леса деревце, он перевел самолет в снижение, чтобы набрать скорость, затем потянул ручку на себя, немного приподнимая нос аэроплана, и вдавил до упора правую педаль, создавая разворачивающий момент рулем направления и помогая себе элеронами. «Шпангель» накренился почти отвесно и послушно ушел в разворот с набором высоты. Диму прижало левой лопаткой к креслу, затылок наполнился свинцом, потяжелевшая голова прильнула к плечу. Пейзаж под правым плечом плавно поплыл по кругу, казалось, будто невидимый гигант поворачивает вокруг своей оси разложенную на столе карту. Скорость истребителя при этом значительно упала, поэтому, выровнявшись, Дима решил перевести машину в нисходящую спираль, благо запас высоты позволял безопасно завершить этот маневр.
И тут под капотом полыхнуло. В первое мгновение Дима даже не понял, что именно произошло: раздался оглушительный треск, точно кто-то сломал пучок сухого хвороста, что-то разлетелось в стороны, в лицо дохнуло горячим, точно из открытой печи, а потом из подкапотного пространства вырвалось несколько языков пламени, лизнув фанерную обшивку. Мотор при этом продолжал работать как ни в чем не бывало. Огонь не затихал: его язычки игриво плясали, пробиваясь сквозь щели капотной крышки.
