На том и порешили. Мамуля щедро оделила нас деньгами и советами, причем деньги я взяла, а советы пропустила мимо ушей. У нас с Трошкиной, в отличие от недоделанного плакатного Бандераса, свои головы на плечах имеются!
В такси мы помалкивали – из соображений безопасности дорожного движения, чтобы не нервировать водителя разговорами об убийстве. Валентине Викторовне, матушке Руперта, по соображениям гуманизма тоже не стали рассказывать, с чем пожаловали. Она, впрочем, ни о чем нас и не спросила, только обрадовалась:
– Девочки, милые! Как хорошо, что вы пришли! Бобик чем-то сильно расстроен.
– У вас есть песик? – я огляделась в поисках четвероногого друга с распространенным собачьим именем.
– Нет, у них только канарейка! – громко сказала Трошкина.
Потом ткнула меня локтем в бок и жарко прошептала в ухо:
– И Бобиком зовут не ее, а Руперта!
Только тут до меня дошло, что сыновнее имя «Роберт» любящая мама сократила на западный манер в «Боба», а далее переделала уже чисто по– нашему, в «Бобика». Я слегка смутилась. Кому-кому, а мне-то известно, каково живется человеку с небанальным именем! Трошкина, заглаживая мой промах, защебетала под стать хозяйской канарейке, добродушная Валентина Викторовна обижаться на меня не стала и провела нас с Алкой в комнату сына.
Крошка Ру сидел в кресле у журнального столика и гипнотизировал взглядом монитор компьютера, который с энтузиазмом хилого старичка из сказки про рыбака и рыбку тянул из Интернета что-то дивно объемистое. При нашем появлении Руперт ожил, привстал, предложил нам с Алкой присесть на диван и, дождавшись, пока Валентина Викторовна закроет за собой дверь с другой стороны, вытащил из-под столика поспешно спрятанную туда бутылку коньяка. Свою собственную рюмку он достал из-под кресла, а для нас с Трошкиной добыл чистую посуду из тумбочки под телевизором.
– Ты с горя пьешь или с радости? – поинтересовалась Алка, безропотно принимая рюмку.
– С горя, конечно! Какие у меня радости? – ответил рослый, как гренадер Петра Великого, и румяный, как матрешка, Руперт. – Дохлый комп второй час новую игрушку качает.
– Вот, кстати, о дохлых! – я безотлагательно взяла быка за рога. – Ты в курсе, что сегодня стряслось в твоем любимом бассейне?
– Он больше не мой любимый! – решительно запротестовал Руперт. – Отныне я буду плавать в другом месте. Бассейн, в котором нормальный парень рискует нарваться на педика, не заслуживает моей любви и верности!
– К черту педиков! – грубо сказала я, торопясь вернуться к интересующей нас теме шкафчиков с не типичными для этих мебельных конструкций вложениями.
Руперт одобрительно булькнул коньяком и озвучил еще пару адресов, по которым он хотел бы наладить массовую отправку представителей секс-меньшинств. Причем некоторым из них такая экскурсия вполне могла понравиться.
– Ру, сегодня в бассейне произошло убийство! – веско сказала Трошкина.
Руперт с надеждой спросил, кого убили, выяснил, что не педика, и сразу же потерял всякий интерес к трагедии. Алка беспомощно посмотрела на меня и развела руками. Я жестом успокоила ее и деловито спросила Крошку Ру:
– Этот твой педик, какой он был?
Из-за некорректной формулировки вопроса мы еще с полминуты вынуждены были слушать уверения Руперта в том, что педик был вовсе не его, он к этому педику никакого отношения не имел, не имеет и иметь не собирается. Пришлось сказать, что мы с Алкой нисколько не сомневаемся в природной мужественности и гетеросексуальности самого Руперта, после чего он наконец ответил на мой вопрос:
– Ну, какие бывают педики? Противные. С безволосой грудью и чисто выбритыми руками и ногами.
– Может, человек просто тотально облысел? – вступилась за незнакомого педика добрячка Трошкина.
– Ага, облысел! – фыркнул Крошка Ру. – Совершенно точно, он с ног до головы побрился, я вам говорю! Но чуток не доглядел и оставил клок волос на заднице. Если бы не этот контраст, я бы и не заметил, что у него ноги гладкие, как у бабы.
– А чего это ты на мужскую задницу загляделся? – съехидничала Трошкина.
Руперт покраснел.
– Я не на задницу, я сначала на плавки смотрел! Плавки у парня были какие-то не мужские, слишком узкие, хотя в плавках явно кое-что было… Одно слово – педик! Тьфу! – Руперт плюнул на ковер коньяком и сердито отвернулся.
– Ру, кажется, у меня для тебя есть хорошая новость, – медленно проговорила я. – Только еще один вопрос. Ты не заметил у того педика татуировки на плече?
Трошкина встрепенулась.
– Татуировки я не видел.
– Ничего, может, еще увидишь, – сказала я и с торжествующей улыбочкой посмотрела на Алку.
Она ответила мне понимающим кивком и вкрадчиво сказала Руперту:
– Знаешь, дружочек, а ведь тво… того педика, возможно, тоже убили!
– Это не я! – быстро сказал Крошка Ру. – Мне он не понравился, но не настолько! Интересно, кто ж его…
Он поднял взгляд к потолку и задумался, беззвучно шевеля губами. Видимо, перебирал кандидатуры.
– Ру, у тебя есть пропуск в бассейн? – спросила Алка.
– Конечно, есть, я же не только сам там плаваю, но и ребятишек тренирую… А что?
– Поехали! – скомандовала я, отодвигая рюмку.
– Куда? – Руперт бросил жаждущий взгляд на монитор своего компьютера, убедился, что процесс закачки новой игрушки еще далек от завершения, и покорился. – А, какая разница! С вами, девочки, я готов ехать куда угодно!
Ехали в полупустой маршрутке и под прикрытием льющейся из динамиков уголовной лирики деловито шушукались. Однако предварительный план действий по прибытии на место пришлось срочно менять.
Мы заранее знали, что в связи с трагическим ЧП бассейн закрыт для посещения, но рассчитывали, что тренажерный зал, легкоатлетический манеж и теннисный корт работают в нормальном режиме. Тогда Руперт со своим пропуском мог бы беспрепятственно войти в здание и потихоньку прогуляться к интересующей нас раздевалке. Однако мы как-то выпустили из виду, что спортивное сооружение работает не круглосуточно, а лишь до двадцати двух часов.
Руперт, первым выпрыгнувший из маршрутки, как десантник из вертолета, окинул острым взором темные окна на фасаде здания, сокрушенно цокнул языком и картинным жестом вздернул к глазам запястье с хронометром:
– Двадцать два ноль восемь!
– Ох, горюшко! Не успели! – Трошкина расстроилась так, словно припозднилась к романтическому свиданию.
– Плохо дело! – обронила я.
– Все нормально! – Руперт успокоил нас, пружинисто подпрыгнул и помолотил воздух перед собой крепко сжатыми кулаками. – Будет не лобовой удар, а обходной маневр с фланга, только и всего.
– Руп! Дело с убийством – это тебе не игрушечки! – строго сказала Трошкина, встревоженная его легкомыслием. – Я прошу тебя проявлять рассудительность и осторожность.
