Домой мы ехали на троллейбусе и всю дорогу молчали. Трошкина клевала носом, а я думала, думала, думала…
Теперь мне стало ясно, что, увлекшись загадкой про гастроном и Римму с ядом, мы сбились со следа. Как говорят в сказках – это была совсем другая история. Впрочем, Римма явно присутствовала в двух сюжетах одновременно, раз убили ее в моей собственной страшной сказке. Это немного сбивало меня с толку.
Тем вечером, когда некто с хриплым голосом позвал меня на тайное свидание у гастронома, там же гуляла какая-то темная личность в лохматом старушачьем платке. Я видела, как она шла прочь от помойки, но не обратила на нее особого внимания. А она меня и вовсе не заметила, потому что у людей нет глаз на затылке… К чему это я? А к тому, что наутро такой же лохматый шерстяной платок красовался на плечах у Риммы-Рюмки. Собственно, именно поэтому я и решила, что нищенка имеет какое-то отношение к Хрипатому.
– Логичнее предположить, что какое-то отношение к Хрипатому имеет сам платок, – поправила меня Трошкина, когда я поделилась с ней своими мыслями.
Короткий сон подружку взбодрил, на свежую голову она особенно хорошо соображала.
– Римма подобрала и надела шапочку, которую ты потеряла, – напомнила Алка. – С платком могло быть то же самое. Кто-то его потерял или выбросил, а она нашла и взяла себе.
– Хрипатый! – осенило меня. – Вероятно, это он кутался в платок, маскируясь под безобидную старушку, когда поджидал меня у магазина! Мальчишки, Денис и собака его спугнули, он ушел, а платок и чушку выбросил. Все сходится!
– Что – все? – чувствовалось, что Трошкина настроена критично. – Пока совершенно непонятно главное: кому и зачем понадобилось тебя убивать. Вспоминай, Инка, свои прегрешения за последнее время. Кому ты так сильно насолила?
Я собралась с мыслями и начала каяться:
– Денису интимное свидание обещала и зажилила, у Зойки Липовецкой в бутике сумку от Гуччи из-под носа увела, и еще что-то в этом духе было в прошлом месяце… Ах, да: я еще у Люси кавалера отбила, это считается за смертный грех или нет?
– А хороший кавалер? – заинтересовалась Алка.
– Так себе. Я его уже бросила.
– Значит, он тоже может быть на тебя в обиде, – подытожила Алка. – Ладно, давай дальше вспоминай дела свои черные.
– Черных больше не было, одни белые! – заверила я. – Я в последнее время сплошь достохвальные деяния совершала, прям, как мать Тереза! Чужой мобильник не прикарманила, носок с деньгами честно вернуть хотела.
И тут я замолчала, потрясенная мгновенной догадкой, а троллейбус как раз замер на нашей остановке, двери открылись, и засидевшаяся Трошкина первой стартовала в направлении двери.
– Кузнецова, не спи! – позвала она меня уже с улицы. – Сейчас двери закроются, и ты поедешь на конечную!
– Ну, конечно! – забормотала я, замедленно двигаясь к выходу и при этом оглядываясь на покинутое нами сиденье. – Конечно, конечная!
– Ты заговариваешься, – озабоченно заметила Алка, помогая мне спуститься по ступенькам. – Тебе пора отдохнуть. В горы, что ли, поехать, подальше от всей этой кутерьмы.
– В горы не могу, у нас лыжи сломаны, – отговорилась я, думая о другом. – Трошкина, побежали скорее домой!
– Побежали, – согласилась подружка. – Я устала и есть хочу как собака. А ты?
– И я как собака.
Это была чистая правда. Я чувствовала себя, как ищейка, напавшая на верный след. Ни спать, ни есть мне не хотелось, не терпелось только поскорее оказаться дома и пошарить в карманах сумки, с которой я ходила в бассейн. Я очень надеялась, что не выбросила бумажку с записанным на ней телефонным номером чужого хмурого Солнышка.
Вернувшись домой, я первым делом отыскала на вешалке в прихожей спортивную сумку. Нужная мне бумажка нашлась в боковом кармане, она немного помялась, но цифры были хорошо видны. Шевеля губами, я несколько раз мысленно повторила телефонный номер и в результате заучила его наизусть. У меня было ощущение, что номерок чрезвычайно важный и имеет смысл затвердить его, чтобы в случае чего обойтись без шпаргалки.
Зубрежкой я занималась в коридоре, уткнувшись носом в укромный уголочек у телефона, и со стороны, наверное, смотрелась тихой молельщицей. Зяма, вредина, не упустил возможность поиздеваться над сестренкой и, шествуя к себе, постным голосом проскрипел:
– И избави мя от лукавого, амии-и-инь!
– Проходим мимо, не скапливаемся! – рявкнула я, как заправский цербер.
Оценив серьезность моего тона и высоту замаха руки, Зяма проявил благоразумие и скапливаться не стал. Когда он удалился, оставив меня в одиночестве, я потянулась к телефону и набрала номер, но не тот, который заучила только что, а другой, знакомый с давно минувших институтских времен.
– Инка, ты? – обрадовался моему звонку Макс Смеловский. – Неужели господь услышал мои молитвы и вразумил тебя, дорогая? Мы наконец поженимся, ты согласна?
– Избави мя от лукавого! – весьма в тему брякнула я. – Какая женитьба, Макс, ты в своем уме? Мне сейчас не до романов.
– Ты что, заболела? – вечный поклонник забеспокоился, и я подумала, что у меня, похоже, устойчивая репутация сексуально озабоченной дамы, но фиксироваться на этом не стала, сменила тему:
– Максик, у тебя, помнится, есть контакт с МТС?
– С машинно-тракторной станцией или с мобильной телефонной сетью?
– Не вредничай! – строго сказала я.
– Ну, есть, – верный поклонник послушно перестал вредничать. – А чего тебе надо?
– Надо посмотреть в базе данных один номерочек и узнать, кому он принадлежал.
– А почему в прошедшем времени? Что случилось с владельцем телефончика? – В Максе проснулся профессиональный искатель новостей и ловец сенсаций.
– Потом расскажу, – пообещала я, поленившись придумать подходящую историю.
– Ладно. А свидание мне подаришь?
– Тоже потом.
– А поцелуй? – не отставал страстный кавалер. – А надежду на воссоединение?
– Слушай, не многовато ли будет подарков? – рассердилась я. – До Нового года еще целых три недели! – и тут же смягчилась: – Ладно, если добудешь нужную мне информацию – схожу с тобой в кино.
– Ты и так уже должна мне поход в кино! Варвара Петровна твердо обещала! – заволновался Макс.
– Схожу с тобой в кино и еще посижу в кафе, – уступила я. – Но все роскошества за твой счет. Я сегодня последние деньги потратила на медицинские костюмы и простыню, и теперь у меня финансовый кризис, а зарплаты в этом месяце не будет, потому что Бронич угодил в больницу.
– Это ему ты купила медицинский костюм? – ревниво спросил Макс. – А простыню тоже ему? Это, случайно, не служебный роман?
– Отстань, а? – устало попросила я. – Узнай, что прошу, и я тебя поцелую. Потом. Если захочешь.
