– Правитель,– послышалось сзади,– нужно подготовиться к балу!
– Болван! Ты что, не видишь, чем я занят? Как ты смеешь отвлекать меня от молитвы к моей любимой? Я тебя спрашиваю!?
– Извините, конечно, но ведь она давно мертва, а дела не терпят. Я уверен, что она бы сказала вам именно так. Ведь это её воля, последнее желание, чтобы я следил за вами и не дал погрузиться в депрессивную меланхолию в погоне за ушедшим прошлым. Вы не забыли? Только вперёд, не оборачиваясь, и не жалея! Она просила уважения, а не жалости! И памяти о себе просила! За добрые дела её! За всё то, что она сделала во благо Империи!
– Хватит! Надоедливый до безумия! Помню я! Но зачем напоминать, мне об этом каждый раз? Эмми как всегда, ушла на тот свет не без толики юмора.
– Мы будем готовиться к балу?
– Оставь меня ещё ненадолго. Один час ничего не решит в нашей ситуации. Скажи пока остальным, чтобы уже начинали без меня. Эскизы декора разработаны, сценарии расписаны, да и речь у меня уже была где-то готовая. Оставь меня. Я вам там сейчас не нужен. Давай-давай, топай,– Человек недовольно фыркнул и ушёл, демонстративно топая ногами,– Глупец. Неужели Ририх и вправду думает, что я так глуп? Ну не могу я избавиться от чувств. Но в остальном? Ведь я всё тот же. Всё у нас хорошо.
Правитель закинул руки за голову и устремил свой взгляд в небо. Там, высоко, кружил одинокий сокол. Хорошо ему. Только и знает, что кружить на волнах ветра да высматривать добычу. Увидит кого, спустится, клюнет и обратно в небо умчится. Потом сбросит снаряд кому-нибудь на голову и начнёт кружить снова. А как надоест, сядет на одну из башен замка и заснёт. Молодец. Каждый день. Нет, всё же как-то это утомительно. Однообразно. Всё же людям жить интереснее. Что ни день – так что-нибудь новое. Интриги, эмоции, проблемки разные, каждый день новые знания, опыт, методы. Главное не думать для чего всё это, а то упрёшься в тупик, плюнешь да рукой махнёшь. Дескать, смысла нет. Но в этом смысл. Вариться в повседневности и пытаться сделать её всё лучше, каждый день совершенствовать пространство вокруг себя. И себя самого тоже. И будет счастье! Ведь счастлив тот, кто видит плоды своих дел, видит, что они удачны и нравятся окружающим. Окружающие. А ведь сам человек, без общества, ведь он никто. Ведь на каждый свой поступок он ждёт оценки. Власть, величие и сила, зачем всё это, если это негде употребить? Каждый шаг влияет на людей, но без этого влияния, без окружающих и шагать-то некуда. Разве что в пропасть одиночества и бессмыслия. Но не только люди нас окружают. Есть и птицы, звери, деревья, в конце концов. А без них, а без них вообще ничего. Да и каждый из нас никто, и ничего он с собой в могилу не забирает. Кроме полученного здесь опыта и знаний. А также памяти других людей о нём любимом. Память даёт силы там, в других мирах. Понятно, почему Эмми просила именно об этом, чтобы её помнили.
Ваня выдохнул, нехотя встал с любимого табурета и пошёл в зал, где уже кипела работа по подготовке к балу. По дороге то и дело встречались улыбающиеся люди, погружённые в атмосферу праздника, обсуждающие прелесть жизни в Империи и тяжёлую войну прошлого, которая позволила воздвигнуть стены, за которыми теперь бурлит райская жизнь. Никто не осуждал Правителя за его особую жестокость в прошлом и за безумие его предшественника, нет. Ведь по-другому не стало бы этого райского уголка на этой грешной планете. Наоборот. Люди хотели продолжения войны, полного глобального объединения, чтобы все несогласные были уничтожены и не мешали процветающему миру. Вот только сам Ваня уже не хотел крови. Народ удивлялся: отчего, ведь это во благо Империи? Но на самом деле все понимали, что именно смерть Эмми очень серьёзно выбила его из колеи. И ждали. Ждали, когда он снова проснётся и поведёт за собой славных воинов, которые дадут жизнь ещё одной части Империи. Ей уже дали особое название – Застенье. То и дело задавались вопросы: «Когда мы покорим бурливое Застенье? Когда наши войны снова омоют мечи кровью справедливости? Когда Застенье упадёт к ногам Эмиуса? Ведь нам не нужны стены. Когда мы сможем сломать эти стены?» Но Иван не хотел.
Он уже дошёл до зала, прошёл через двери и остановился, наблюдая за людьми, копающимися под пятнадцатиметровым потолком, развешивая бархат и хрустальные гирлянды. Хорошо у них получалось развешивать! А под обилием огней зажжённых свечей, хрусталь приобретал самые причудливые оттенки. В центре уже стояли резные массивные столы, барышни покрывали их шёлковыми скатертями, укладывали столовые приборы и делали знаки поварам, которые, в свою очередь, несли к столу изумительные блюда.
Ририх занимался сценой во главе бригады актёров. А как же? Живая музыка и бал – вещи неразлучные. И потом, Юбилей – тридцать лет! Здесь всё должно быть на высоте!
Вася ещё раз всех осмотрел и побрёл к балкону. Огромная площадь вмещала в себя места для отдыха, фонтан, окружённый клумбами из кустов роз, кованые столики для шашлыка и, конечно же, мангалы. В углу красовался аккуратный сарайчик с дровами и садовым инструментом. А какие виды открывались взору! Огромные города, вросшие в нетронутую природу! Где ни один дом не похож на другой и каждый напоминает какую-то старую загадку. Извилистые холмы, аккуратные леса, шумящие реки и одинокие птицы в ясном небе!
Правитель облокотился об перила и начал всматриваться в дальнюю часть города. Высота, надо заметить, на которой расположился тот самый балкончик, была достаточно большой. Замок был воздвигнут на приличном возвышении. Перепрыгнув перила, до земли можно было лететь не менее минуты. Минута счастья! Минута свободы! Нет, пока ещё рано. А иногда, всё же хочется плюнуть на всё и прыгнуть вниз! Лететь, окружённым ветром и улыбаться, встречая смерть!
– Вы о чём задумались?– послышался голос из-за спины.
– Ририх! Ты что каждый мой шаг собрался контролировать? Иди, занимайся своими делами! А я займусь своими.
– Будете стоять и любоваться природой?
– Да. Стоять буду. Любоваться буду. Думать буду… Надо Застенье брать,– последнюю фразу услышали все, рты так и открылись от изумления. Все навострили уши и начали друг друга переспрашивать: то ли они услышали.
– Ты серьёзно, Иван? У них же дракон на цепи сидит?
– Сидит,– он задумчиво почесал бороду, продолжая смотреть вдаль,– засиделся уже. Надо его к нам пригласить. А он уже сделает выбор за кем идти.
– Не уверен, ведь у него долг. А всё остальное для него пустое. Он хаосид.
– Пустое, говоришь? Значит, ты предлагаешь ждать? Ещё десять лет ожидания?
– Зато мы подготовимся к войне и возьмём всё одним махом.
– Ладно, забудь,– все хором выдохнули,– наверное, ты прав. Десять лет – не срок. Да и здесь у нас пока ещё не всё в порядке. Есть работа. Но знаешь, устал я жить вот так. Без моей милой Эмми.
– И поэтому хочешь уйти в могилу и забрать с собой своих подданных?
– Болван! Я хочу забыться в битве! Мне солдаты-то не нужны против тех отребьев, что остались за стенами. Если бы не тот самый дракончик, я бы снёс и выжег всё живое на тех землях за пару недель! Я Иван! Ведьмак рода Волчья кровь! Правитель Эмиуса! Сын природы и порядка! Гроза непокорных! Отец справедливых! Смерть невежд и царь рассудка!– казалось, он вырос вдвое, произнося столь торжественную речь. Народ уже давно не видел его таким, а этой речи никто не слышал со дня окончания войны. Ририх почти вжался в пол и смотрел на Ваню едва ли не испод ног. На то, как вздуваются его ноздри и грудь, как тело наполняется силой, обретая туманное сияние синеватого оттенка, на то, как в руке его, обычно расслабленной, а сейчас полной решимости, обретает материю почти забытый всеми меч. Разноцветные пылинки кружили там, где должен был появиться клинок, и постепенно обретали правильную форму. Всё вокруг начало слегка подрагивать, переполненное энергией, придворные ощутили давление и начали под этим натиском оседать на пол. Но среди них всех он увидел Эмми,– Эмми!? Это ты?– девушка улыбнулась и выбежала из зала. Сияние пропало, давление исчезло, почти материализовавшийся меч выпал из руки и растворился, а Ваня побежал за ней.
