Но Эмили только уперла руки в полные бока: – Хватит спорить со мной, ты, что хочешь подхватить инфекцию? Давай быстро к Элис, она промоет и обработает твои раны, а мы пока займемся Еленой.
Дэвон недоверчиво покосился на повитуху: – Но потом я приду! – грозно предупредил он.
Эмили открыла, было, рот, чтобы сказать Дэвону, что не стоит видеть происходящее, но встретив его мечущие искры глаза промолчала.
– И не дай бог! – продолжил Дэвон. – Вы не будете стараться!
Эмили устало покачала головой и махнула на Дэвона рукой: – Иди уже!
Дэвон подошел к Елене и с силой поцеловал в губы. Его голос вновь стал мягким и заботливым: – Все будет хорошо, моя сладенькая, – ласково прошептал он глядя в перепуганные глаза, – я отлучусь совсем ненадолго.
Елена тихо всхлипнула: – Дэвон, мне страшно!
– Доверься Эмили, она опытная повитуха! А я скоро вернусь, ты даже не заметишь! – и, поцеловав Елену еще раз, он быстро побежал к дому Элис.
Елена смотрела на происходящее в состоянии легкого шока. Взгляды соплеменников Дэвона уже не выражали скрытую неприязнь, а совсем наоборот, они бегали из дома в дом, нося горячую воду, полотенца и простыни. Седовласый Ник подошел, виновато пряча глаза и заботливо придерживая Елену, помог подняться по высокому крыльцу и зайти в дом Эмили. Все заметно переживали за неё и старались всячески помочь, вот только сама Елена никак не могла осознать, что все это действительно происходит с ней.
Комната, в которую привели Елену, была очень просторной и светлой благодаря высоким окнам. Посредине помещения стояла широкая деревянная кровать, застеленная белой простынею, а по бокам шли ступеньки, поручни для рук и поставки для ног. На длинном столе, расположенном слева, стояли чаши с отварами, чистые полотенца и небольшое корытце с горячей водой. В углу топилась печь, на которой закипала новая порция чистой воды.
Эмили вошла следом за Еленой и завела её за широкую ширму, которая прятала большую лохань. Она содрала с неё порванное платье и помогла встать в теплую воду. Садиться Эмили строго запрещала. Быстро выкупав Елену, она накинула на неё чистую рубашку и помогла вылезти из лохани.
– Ложись, мне нужно осмотреть тебя. И ради бога, не присаживайся!
– Эмили… – Елена чувствовала себя очень неловко. – Прости, что так вышло…
Эмили недоверчиво покосилась на Елену: – Тебе не за что извиняться. Дэвон прав, мы вели себя непростительно. Это я должна просить у тебя прощения.
Елена не ответила. Она подошла к кровати и рефлекторно потерла ноющую поясницу. Эмили сразу заметила этот жест: – Болит?
– Да, немного.
– Это схватки. Ложись.
Елена поднялась на широкую ступеньку и, стараясь не сгибаться в пояснице, легла на твердую кровать. Женщина подошла к ней и начала осмотр.
– Эмили, мне страшно. – Елена тяжело дышала, придерживая дрожащими руками хрустящую рубашку. Её лоб покрыла испарина.
– И нечего тут бояться! – Эмили строго покачала головой. – Все мы через это проходим, подумай лучше о малыше, ему намного больнее.
Елена в голос выдохнула: – Я слышала об этом.
Женщина осмотрела Елену и, заверив, что время еще есть и все идет хорошо, принялась зажигать многочисленные свечи. День продолжал сменять ночь придавая обстановке еще большую нереальность и если бы не редкие схватки, то Елена не поверила, что все происходит с ней на самом деле.
В комнату постучали. Эмили оставила свечи и вышла, прикрыв за собой дверь, но уже через минуту, она вернулась, держа в полотенце металлическую чашу с парящими инструментами.
– Что это? – Елена заволновалась.
Эмили прошла к столу и поставила на него парящую чашу: – Лежи тихо, не бойся, это всего лишь ножницы для обрезания пуповины и всякие мелочи.
– Эмили! – Елена опять схватилась за поясницу и по телу прошла острая судорога.
– Тише, тише, все хорошо. Так и должно быть. Твой малыш уже просится наружу.
Эмили подошла к печи и помешала горящие угли. Вода в чане уже закипела, и она принялась заваривать травы. Елена настороженно наблюдала за женщиной. Эмили раскладывала пучки сухих листьев по разным чашам и что-то бормоча, заливала их кипятком. В воздухе повис пряный травяной аромат. Закончив с отварами, Эмили собрала в чепчик волосы, тщательно вымыла руки и переодела фартук. Теперь она была похожа на стряпуху.
В комнату забежал Дэвон: – Елена! – в отличие от предыдущего посетителя он не утруждал себя стуком в дверь.
– А ну-ка стой! – тут же вскрикнула Эмили, обращаясь к нему. – Если хочешь тут находиться, то хотя бы помой в лохани руки.
Дэвон быстро проскочил за ширму и опять вернулся к Елене. Он присел на широкую прикроватную ступень и взял её за руку: – Девочка моя, все будет хорошо, ты обязательно справишься! – и он прижался губами к холодной ладошке.
За время отсутствия Дэвон успел тоже вымыться, сменить повязки, сквозь которые уже не проступала кровь и переодеть чистую одежду. Елена смотрела на него, и её сердце заходилось от нежности. Вся её жизнь состояла теперь только из любви к этому мужчине.
Схватки участились. Елена взвыла, выгибая поясницу и Дэвон тут же подскочил, не зная, за что ухватить любимую, но Эмили опять начала на него кричать: – Что ты скачешь, сядь, успокойся, все идет, как и положено!
– Но ей больно! – возразил Дэвон.
– Естественно, ей больно! А ты как думал! Шел бы ты лучше отсюда, а то еще и тебя откачивать придется. Не мужское это дело на родах присутствовать!
– Я не уйду!
– Тогда сядь и не путайся под ногами! И куда запропастилась Эбби. Может хоть ей удастся тебя выгнать!
Эмили отлила в кружку один из своих отваров и подошла к Елене. Она осторожно приподняла её голову и напоила теплым сбором. Дэвон опять сел и погладил ладошку Елены. Ему было страшно за неё. Он видел, как она побледнела, как часто дышала, и как покрылся испариной её лоб. Он нежно промокнул выступившие капли полотенцем и принялся нашептывать ласковые слова. Эмили вновь занялась осмотром.
Неожиданно в комнату ворвалась Эбби. Она, как и Дэвон не постучала. Её лицо было бледным словно бумага, а глаза расширены от ужаса. Эбби колотил озноб.
– Что? – Дэвон встал и взволнованно обратился к матери. – Говори, что случилось?
– Гахиджи! Спящие уже на границе и они начинают!
Дэвон с силой сжал кулаки, а на его лице заходили жевалки. Эмили упала на колени и начала молиться Хранительнице. Эбби стояла, испуганно прижавшись к дверному косяку, а Елена вновь изогнулась в судороге.
Боль прошлась по телу, словно разрывая все её внутренности. Молчать уже не было сил, и она закричала. Елена слышала слова Эбби и её, захлестнуло отчаяние. Проклятые Гахиджи, они словно нарочно не дают ей насладиться последними секундами жизни. Она хочет увидеть своего малыша, она хочет прижаться к Дэвону и встретить рядом с ним свою смерть. Она, черт возьми, вообще не хочет умирать! Боль рвала её на части, и она начала метаться по кровати. Елена слышала, как Дэвон кричит на Эмили, заставляя её встать и подойти к ней. Она чувствовала, как Дэвон вновь взял её за руку, и почувствовала, как Эбби взяла за вторую. В короткие передышки Елена открывала глаза и видела, что Эбби плачет, а у Дэвона опять пролегли глубокие тени под глазами.
