Омари забрал Наталью с собой. Сначала он хотел убить её там же, но узнав о том, что она ждет его ребенка, сдержался. Омари предстояло вскорости занять место старейшего и он не хотел, чтобы на его линию легко такое позорное пятно. Гахиджи просто засмеяли бы его, узнав, что он не смог совладать с женой и что она наставила ему рога с потомком лорда. Они простили бы ему её убийство, но только не в случае беременности. Нынешний старейший ставил потомство превыше всего. Им нужна была армия, а власть нужна была только Омари. Поэтому он и скрыл случившееся. Наталью он просто запугал. Хотя после столь страшной смерти любимого, она и сама искала смерти.
Елена летала вокруг матери, пытаясь облегчить её страдания, но у неё ничего не получалось. Наталья словно заморозилась. Она не хотела ничего видеть и слышать. Она медленно умирала, а живот тем временем продолжал расти. Наталья не испытывала никаких чувств к своему ребенку, она знала, что внутри неё сидит такой же монстр и очень скоро придет конец, но она не боялась этого, наоборот Наталья ждала столь желанного освобождения.
Но все вышло иначе.
***
Темнота
***
Наталья лежала на кровати и изгибалась в предродовых схватках. Жаркий огонь горел в небольшом камине, а рядом с ним сидел Омари. Он мрачно и холодно наблюдал за её мучениями, радуясь в душе, что скоро все закончится и ему больше не придется изворачиваться перед соплеменниками, пытаясь оправдать равнодушное поведение своей жены. А Хранительница тем временем металась в отстраненном от жизни сознании и не находила выхода. Она попала в тупик. Далия была заперта в сосуде, который должен был умереть, а перейти ей было не куда. Её путь мог оборваться уже скоро, а она не могла сдаться. Хранительнице нужно было поддерживать границу. Ей нельзя умирать, иначе со временем защита падет и Гахиджи смогут попасть в большой мир, а этого нельзя допустить. Она пыталась вырваться из скрытых закоулков подсознания, она пыталась помочь выжить своему сосуду…
Наталья вновь громко закричала и изогнулась. Омари при этом довольно усмехнулся. Он внимательно наблюдал за женой, но, тем не менее, не видел, как её рука исчезла под подушкой и вытащила заранее приготовленный острый скальпель, спрятав его тут же в ладони. Наталья не пыталась бороться за свою жизнь, она знала, что если ей удастся совершить задуманное, Омари все равно её убьет, но, все же, она хотела убить родившегося монстра. За окном стояла глубокая ночь, отчего в комнате царило скудное освещение, состоящее из редких свечей и отблесков огня. Вокруг неё не было врачей, готовых прийти на помощь в любую минуту или хотя бы местных знахарей и даже на небольшом столе находились вещи, предназначенные только для новорожденного ребенка. Жизнь матери не нужна была никому. Она предназначалась только для ребенка-монстра. Наталья вновь закричала…
Иаби родился уже ближе к рассвету. Наталья контролировала процесс родов лучше, чем Омари и она заранее подготовилась. Наталья зажала в руке острый скальпель, неосторожно разрезав ладонь в двух местах и едва, ребенок родился, подскочила и занесла над ним руку. Но она не смогла. Перед ней на кровати лежал обычный ребенок. Может он и был монстром, но не выглядел таковым. Наталья замерла с занесенной рукой и уже через секунду, Омари отшвырнул её к стене. Он подхватил Иаби и сам удивленно уставился на своего сына. Ребенок должен был родиться совсем в другом обличье. Омари осторожно рассмотрел сына и поднес к вжавшейся в стену Наталье. Он постоял немного, а потом положил ребенка рядом с матерью на кровать. Наталья испуганно покосилась на сына. Иаби лежал и спокойно пускал пузыри. Трогать мать он не собирался. Тогда Омари взревел и, схватив кровоточащую ладонь Натальи, приложил к детскому рту. Иаби только заплакал. Омари вновь взревел, он схватил другую руку Натальи, и полоснул по ней выпавшим ранее скальпелем. Кровь брызнула из раны маленьким фонтаном, залив руки Омари и вдруг он заорал. Омари заорал от чувства, которое никто из Гахиджи и никогда не испытывал. Он заорал от боли. Темно-бордовая кровь, попавшая на его руки, зашипела и словно кислота начала проедать его непробиваемую кожу. Вот тогда он испугался. Он не осмелился разорвать Наталью или продолжить пытаться скормить её Иаби. Он вообще побоялся прикасаться к ней дальше. Омари просто накрыл лицо Натальи подушкой и задушил её. Когда Наталья обмякла, он нервно заметался по комнате. Ему нужно было скрыть произошедшее, замести следы. На улице уже близился рассвет и времени на обдумывание не оставалось. Скоро придет старейший. Омари осмотрел комнату. Крови везде вполне хватало, ребенок выглядит соответствующе, как после полноценной кормёжки, кто знает, что он таким и родился. Осталось придумать, как избавиться от тела. Закопать? Если сделать это качественно, то слишком долго, не качественно, могут найти и тогда у него будут большие проблемы, а до власти оставалось совсем ничего. Тогда Омари перевоплотился, завернул Наталью в покрывало и быстро побежал к океану. Он положил жену в маленькую лодку и поплыл к границе. Рассвет приближался. Омари очень торопился, он подплыл почти к самой границе, чувствуя на своей коже её обжигающий жар. Его руки уже покрылись волдырями, когда он все же остановился. Омари зловеще ухмыльнулся и толкнул что было силы лодку в сторону границы. Он знал, что она испепелит Наталью за одну секунду.
Но лодка спокойно прошла сквозь защитный купол и исчезла в водах океана…
Хранительница провела её сквозь свое же творение, и она сумела сохранить в ней остатки жизни. Наталья была спасена.
***
Темнота.
***
Наталья торопливо бежала по широкой улице Светогорска, но ребенок сильно замедлял движение.
– Пожалуйста, девочка моя, давай побыстрее, осталось совсем немножко. – Причитала женщина и упрямо тянула детскую ручку.
– Мама…я… устала. … Почему мы не можем ехать на нашей машине? – Ребенок начинал плакать, размазывая слезы по замерзшему лицу и упираясь маленькими ножками.
– Не можем, солнышко, потерпи немного, скоро мы поедем на большом корабле, и моя доченька отдохнет, согреется, попьет горячего какао.
Наталья продолжала бежать, перепрыгивая маленькие лужи, окаймленные грязным рыхлым снегом и тянуть за руку капризничавшего ребенка. Колючий ветер раздувал полы дорогого модельного пальто и пробирался под одежду, но Наталья не замечала холода. Она бежала, панически оглядываясь по сторонам, и вглядываясь в мимо проезжающие автомобили. Ветер еще усилился и вдалеке показался прибрежный порт. Наталья подхватила Елену на руки, натягивая пониже короткое пальтишко в крупную красную клетку, и прижалась губами к детской щечке, согревая холодную кожу – Скоро, уже скоро – продолжала тихонько нашептывать она.
Узкий проулок, расположенный между двумя домами, вывел на прибрежную зону, покрытую асфальтом и изящным низким заборчиком, огораживающим улицу от небольшого каменистого пляжа. Многочисленные кафе и сувенирные лавки по большей части стояли закрытыми. А редкие туристы, сделав пару стандартных фотографий, старались скорее укрыться от пронзительного морского ветра. В целом, набережная выглядела пустынно. Наталья опустила Елену на асфальт и скривилась от тупой ноющей боли в спине. Очередной порыв с силой ударил в лицо, сорвав белоснежный берет, и, растрепав густые каштановые волосы. Ребенок заплакал, не желая лишаться теплых объятий, и она опять побежала. Пирс находился совсем рядом. Небольшой грузовой лайнер, на котором Наталья собиралась отплыть, уже закончил погрузку товара и совершал последние приготовления, о которых она не имела ни малейшего представления. Её интересовало только то, что капитан пообещал взять её с собой за определенную плату и не задавал лишних вопросов. Она оглянулась назад и опять побежала. Страх придавал ей сил и выносливости, и она уже почти улыбалась, до желанной свободы оставались считанные метры и длинный пронзительный гудок, возвещавший о скором отплытии, только добавил радости. Наталья уже повернула к пирсу, когда открывшаяся картина, заставила её замереть на месте. Возле лайнера стоял её муж и нервно курил дорогую сигарету. Он то же увидел Наталью и зловеще улыбнулся, направляясь к ней на встречу. Женщина спрятала Елену за спину, придерживая за плечо одной рукой, гордо выпрямила спину и встретила жестокий взгляд. Николай приближался:
