Вручив мне билеты, с наказом не потерять их до выхода из трамвая, она сошла, помахав на прощание мне рукой. А я поехал дальше навстречу пока неизвестной мне судьбе. Через остановку кто-то тронул меня за рукав:
– Ваш билетик? – какая-то тетенька деловито и сурово смотрела на меня.
– Мой билетик! – с уверенностью ответил ей я.
– Дайте мне его посмотреть! – протянула она руку.
– Вот еще чего! Купите себе и смотрите сколько угодно! – стоящие рядом люди развернулись и с интересом прислушивались к нашему разговору.
– Молодой человек, я контролер! – не унималась тетенька.
– А я, студент! – ответил ей я.
Мне нравилось это слово. В объявлении, которое разместило в газете училище, было сказано: «Иногородним студентам предоставляется общежитие»
– Молодой человек, вы не понимаете, я проверяю, у всех ли есть билеты, вдруг вы едите «зайцем»!
– Ни с каким зайцем я не еду! Я ехал с сестрой! – мой протест вызвал смех половины пассажиров вагона.
– Так, потеряла терпение суровая тетечка, либо вы платите штраф, либо вы предъявляете билет, и я погашу его!
– Чего его гасить, он не горит! – еще крепче сжал я билеты в ладони.
– У вас, что не все дома? – она раздраженно покрутила пальцем у виска.
– А вы что, в гости собираетесь прийти? – не уступал ей я.
Пассажиры откровенно веселились, глядя на нас.
Тут объявили мою остановку, я полез напролом к двери, волоча за собой намертво вцепившуюся в меня зловредную тетку.
– На, смотри, – разжал я вспотевшую ладонь с бесполезными теперь для меня билетами.
– Так чего ты мне голову морочил? – тетка сложила билеты пополам и зачем-то надорвала их. Вернула их мне и отошла к другому краю остановки.
Минут через пять я стоял у ворот училища. И вдруг меня осенило – если все в городе такие бестолковые и цепляются неизвестно к чему, то, как я буду тут учиться?
Купив билет на автобус до дома, я позвонил по телефону сестре на работу. На её расспросы ответил, что не буду учиться и жить в городе. Правда, свое обещание я не сдержал, через два года поступил в институт и на пять лет стал городским жителем.
Вот так трамвайный контролер отбила все мое желание стать столяром – плотником.
Патрикеевна.
Лиса осторожно втянула воздух ноздрями. Пахло снегом. Пахло морозом и голодом.
Всё началось пять дней назад. Она прытко бежало по весенним проталинам, теплый, пусть и немного сырой воздух первых дней апреля, пьянящий запах прелых листьев – всё говорило о близкой весне, о скором лете. Будет много пищи – голодные дни уйдут навсегда. Ей удалось поймать мышь, беззаботно шуршавшую в пожухлой траве. Чутье подсказывало лисе, что тут есть чем поживиться.
Громыхнуло, раскатилось. Весенняя гроза принесла дождь. Сначала теплый, потом холодный, скоро вода сменилась пушистым снегом и опять дождем. Охотиться больше не имело смысла. Мыши забились в норки, и остальная живность тоже успела попрятаться.
Лиса, встряхнув из шубки воду, уже подступающую к телу даже через густой подпушек, направилась было к знакомому муравейнику. Два часа назад по куче веточек и другого мелкого мусора ползали ленивые от ещё холодного воздуха муравьи. Лиса слизнула одного розовым язычком. Нет, муравьи не входили в её меню! Попав на язык, норовили ущипнуть его, выделяли кислую жидкость. Но сейчас – весна, и лисе хотелось кисленького. Может, потому что у нее были малыши? Лисята подросли, и им требовалось много молока, поэтому ей нужно было много пищи.
Шел снег, муравьи попряталась, да и лиса мерзла в мокрой шубке. Вздохнув, она потрусила к норе. Своей норой она очень дорожила и даже гордилась. Ещё бы: когда барсук закончил копать свои роскошные апартаменты, она оббежала всю территорию и, поднимая роскошный хвост, оставила пахучие метки. Этот чистюля, полосатый барсук, слинял на второй день, не выдержав её резкого запаха. Осмотром норы лиса была очень довольна. Две скалы, опершись вершинами, расходились внизу, и нора ныряла под них довольно глубоко. Было сухо, тепло. Бывший хозяин натаскал мягкой подстилки, а два выхода гарантировали двойную безопасность. Лисе так понравилось свое новое жилище, что она сразу осталась там ночевать. Только на утро она тщательно осмотрела окрестности: будет, где подрастать и играть её детям.
Зима прошла довольно удачно: пищи было достаточно, и к началу марта два беспомощных теплых комочка возились, припав к её соскам.
Сегодня ей впервые не хотелась спешить домой. Лисята в прошлый раз уже встречали её у входа. Она принесла им мышку, но они, немного поиграв добычей, стали тыкаться мордочками в её живот. Сегодня она была голодной, у неё будет мало молока, и лисята будут скулить от голода. Немного удалось перекусить мышкой, нетронутой детьми, это успокоило.
Снег кончился на четвёртые сутки. Лисе казалось, что от голода у неё в желудке полыхает пожар. Она привычным движением лизнула снег, и огонь в желудке сменился холодом. Мелкая противная дрожь пронзила тело, и она поняла – голод отнял почти все силы. Она даже не думала о детях. Их поскуливание выгнало лису из норы.
Сегодня, казалось, всё располагает к удачной охоте – небольшой снег мягко пружинил под лапками, острые ушки ловили малейшие звуки. Тонкие черные кисточки на них вибрировали от малейшего ветерка и поворачивали остроносую мордочку, так что все запахи становились понятными. Чу! Слабый шорох мышиных лапок, тихое попискивание – и лиса замерла напряженным изваянием. Высокий прыжок – лапками и мордочкой в снег! Что это? Снег разлетелся пушистым облачком и больно ударил лицу по мордочке. Она даже взвизгнула от боли. Второй бросок – и опять снег, в который она всегда ныряла с головой, чтобы схватить добычу, больно ударил её. Она затрясла головой и в недоумении села. Голодный желудок, казалась, слипся и отзывался болью. Лиса осторожно ткнулась носом в снег. Без результата. Корка льда надежным панцирем прикрывала добычу. Лиса тихонько заскулила и вспомнила об озере. Там она, наверняка, найдёт пищу.
Странное дело, но изредка её заклятые враги, люди, оставляли на льду рыбу.
Первый раз у неё это случилось неожиданно. Когда она пробегала возле озера, сторонясь странной норы людей, то словно натолкнулась на невидимую стену. Резкий запах исходил от странного широкого следа. Запах был от гремучего чудовища, которое изредка проглатывала людей. Лиса не знала, где нора этого страшилища, но так как оно ела этих хитрых и очень опасных людей, то уж её-то проглотит, не особо напрягаясь. Правда, запах уже был слабым, чудище проползло давно и явно направлялось к норе людей. Странные эти люди – делают нору наверху! Видно издалека, вот и чудище, воняя и плюясь дымом, направилось прямо к этой нелепой норе. Сожрёт….
Лиса с отвращением перепрыгнула через след, теперь уже не опасного чудища, и вышла на озеро. Недалеко от берега, во льду, была видна дырка. В ней плескалась и слабо дышала вода. Вода пахла рыбой и лягушками. Лиса облизнулась, лягушки – это вкусно! Летом, когда тепло. А вот рыба.…
