Ни – че – го!
Впрочем, нет, вот он клад – заскорузлый сапог, самодельный, из старой растрескавшейся кожи. Подошва спереди отстала, ржавые остатки гвоздей напоминали зубы щуки.
Есть, есть! В голенище сапога прощупывался довольно объемный сверток. Стукаясь лбами, сгрудились мы в луче фонарика. Я осторожно вытащил его.
Ещё кожа, пропитанная дегтем. Этот запах был нам знаком, им смазывали оси телег, чтобы они не скрипели, и сапоги, так они не пропускали воду.
Перочинный ножик легко разрезал бечевку, которой был увязан сверток, и нашему нетерпению явился кисет из плотной материи. Там, на дне, угадывались кругляшки монет. Разрезали веревочку, стягивающую горловину кисета.
В тугой рулончик были свиты деньги….
Деньги!!! Деньги были большие, больше наших трешек и рублей, а больших купюр мы и не видели.
Деньги были красные, и на них был рисунок двуглавого орла. Царские деньги …
Домой мы вернулись, слава богу, незамеченными. Полоска зари уже окрашивала восток горизонта, когда мы легли спать. Да что там, легли: просто попадали. И едва натянули на себя лоскутные одеяла, как провалились на дно самого глубокого сна.
Утром мы внимательней рассмотрели свою находку. Те деньги, на которых была изображена дородная женщина в короне и с палкой в руке, мы отложили в сторону. А вот красненькие, где было написано «100 рублей», поделили поровну. Получилось почти по тысяче рублей на брата.
Через неделю мать нашла остальные бумажки, «с бабой в пышном платье», так мы их называли между собой. Отец, держа «катеньки», так он их поименовал, устроил мне допрос, где взял, да откуда появились. Пришлось соврать: «Выменял на рыболовные крючки у мальчишек».
– Да, – посокрушался отец, – на эти деньжищи, можно было бы развернуться в тамошнее время!
– И шоколадку можно было купить? – полюбопытствовал я.
– Да что там шоколадку, хороший табун лошадей купили бы! – усмехнулся отец.
Эх, не в то время нам клад достался!
Годы, шелестя, словно осенние листья на сентябрьском ветру, пролетели незаметно.
В последнее время каждую теплую летнюю июльскую ночь выхожу я в ближайшую рощу и ищу заветный цветок папоротника. Вот только холодны наши июльские ночи. Нет в тех краях, где живу, маленького жучка – светлячка, что своим «фонариком» светит в ночной темноте, сообщая сородичам: «Вот он я!».
Так до сих пор и не нашел…
Вот только лепестки колдовского цветка моего детства покружились, покружились в ночной тьме и сели на наши плечи. Вон, Витьке, достался «разрыв лепесток», сварщик он классный, поискать таких мастеров! С любым железом на ты. Ваське – точно фиолетовый, лепесток странствий, помотался он по свету, попутешествовал. Лёхе – зеленый, лепесток учености, а как же, академик, физик, лауреат чего-то там. Сереге – богатства, фирма своя, счет в банке, домина и машин куча. Анатолию, да что там! Анатолию Сергеевичу – лепесток славы; генерал он, хоть и в отставке, а мотается по воинским частям, молодых офицеров наставляет. Наград – груди не хватает, и Афган прошел, и в других горячих точках засветился.
Черный лепесток тоже не миновал нашей компании. Достался он Вовке. Вот уже как четыре года нет его с нами. Последние десять лет жизни он тяжело болел. Медленно и неотвратимо умирал мозг, из крепыша-спортсмена, мастера спорта по борьбе превратился он в жалкого калеку, ребенок пальцем толкнет и упадет, даже костыли не помогут.
Мне достался красный лепесток. Лепесток любви. Счастлив я в кругу своей семьи, окружен заботой и вниманием любимой жены, дети и внуки души во мне не чают, как впрочем, и я в них. Наверное, и пыль с других лепестков колдовского цветка хоть немного да попала на меня. Я богат и не потому, что у меня много, а потому, что мне достаточно того, что есть. Путешествовал немало, ремесел имею больше, чем дюжину, образован и учен. Так что летит ещё по ветру мой волшебный цветок, цветет ярким светом. Верю я, когда отцветет, когда закончится его время, закружатся лепестки и упадут на плечи оставшихся в этом мире. Пусть только черный лепесток, лепесток беды и несчастья, подхватит ветер и унесет прочь.
Ищите, ищите свой цветок папоротника.
PS. Па́поротники, или папоротникови́дные расте́ния ([битая ссылка] лат. Polypodióphyta) – [битая ссылка] отдел [битая ссылка] сосудистых растений, в который входят как современные папоротники, так и одни из древнейших [битая ссылка] высших растений, появившихся около 400 млн. лет назад. Современные папоротники – одни из немногих древнейших растений, сохранивших значительное разнообразие. Папоротники сильно различаются по размерам, [битая ссылка] жизненным формам, [битая ссылка] жизненным циклам, особенностями. У папоротников ещё нет настоящих [битая ссылка] листьев и цветов. Папоротники размножаются [битая ссылка] спорами и вегетативно (вайями, [битая ссылка] корневищами, [битая ссылка] почками, [битая ссылка] афлебиями и так далее).
Неразменный пятак.
Моё беспечное детство пролетело-промелькнуло в компании пятерых друзей. И по характеру и по поведению были мы все разные. Но объединяло нас одно – неудержимая тяга ко всему новому, непознанному. Про телевизоры мы только читали в научных статьях, поэтому кино и книги занимали важное место в нашей деревенской жизни.
Особенно страстным книгочеем был Санька. Книги он не читал, он их просто «проглатывал», библиотекари порой устраивали ему настоящий экзамен по текстам прочитанных книг, да куда там. Научившись читать в пять лет, он в первом классе читал как хороший ученик девятого класса. Вся эта бездна информации причудливым калейдоскопом укладывалась в его голове. Порой он выдавал нам такие истории, что Гарри Потер может отдыхать со своим волшебством. А во всяких там колдунов и магов мы по малолетству верили, как верили и многочисленным деревенским приметам.
Скажи читатель, как насчет черной кошки, вдруг перебежавшей вам дорогу? Вот то-то!
А мы, пятиклашки, боялись всяких там чертей, оборотней и прочих обитателей тьмы.
Рассказы на эту тему были особенно яркими и эмоциональными.
И вот здесь в канву нашего рассказа должен войти ещё один герой – брат Саньки.
Был он старше на четыре года. Неизменный участник всех спектаклей в нашем сельском клубе, весельчак и балагур, к тому же хороший танцор, всему этому научила его старшая сестра. Работала она художественным руководителем в клубе и кто, как не братья были ей первой подмогой? Поэтому мог он позже возвращаться домой, не то, что мы, опекаемые родительской заботой.
В один из летних вечеров родители Саньки были приглашены на свадьбу в соседнее село. Оставленный на попечение сестры и брата, тут-то он и выпросил у них разрешение погулять подольше.
Закатилось солнышко за горочку, сумерки застали всю нашу компанию на лавочке возле соседнего дома.
