Между тем Годунов оставался в милости у Ивана Васильевича. В том же 1575 г., вступая в брак в пятый раз, царь опять сделал Бориса Годунова дружкой, сопровождавшим жениха в мыльню. В мае – июне 1577 г. кравчий Борис Годунов вместе с государем участвовал в его походе в Новгород. В Новгороде он был оставлен, тогда как сам Иван Грозный во главе войска выступил в Псков, а оттуда в победоносный поход в Ливонию, во время которого ему удалось покорить большую часть прибалтийских крепостей. Борис Фёдорович участником этого царского триумфа не был. В Рождество следующего, 1578 г., 25 декабря, кравчий Борис Годунов был у государева стола, что вызвало местническую претензию к нему со стороны князя Ивана Сицкого. Борис Фёдорович в ответ на это ударил государю челом на отца своего соперника, боярина князя Василия Сицкого (к тому времени год как погибшего). В ходе местнического разбирательства Годунов был признан «породою честнее» Сицкого «многими местами». В июне – сентябре 1579 г. кравчий Борис Годунов сопровождал Ивана Грозного в его очередном походе в Ливонию. Этот поход победных лавров не принес: во время военной кампании 1579 г. войско польского короля Стефана Батория отбило у русских Полоцк и крепость Сокол.
В сентябре 1580 г. царь Иван Грозный вновь праздновал свадьбу (как оказалось – последнюю в своей жизни). На этой церемонии Борис Годунов присутствовал уже в чине боярина. Избранницей пятидесятилетнего жениха была Мария Фёдоровна Нагая. Свадьбу гуляли без особой пышности – атмосфера поражений на полях Ливонской войны безудержному веселью не способствовала. Круг участников свадебной церемонии до чрезвычайности любопытен, особенно если заглянуть в их будущее. Царевич Иван Иванович, наследник Ивана Грозного, на свадьбе выступавший в роли тысяцкого, проживет еще чуть более года и погибнет от руки собственного отца в ноябре 1581 г. Жениху, царю Ивану Васильевичу, после свадьбы оставалось жить лишь три с половиной года, он умрет в марте 1584 г. Трон достанется его второму сыну, царевичу Фёдору Ивановичу (на свадьбе своего родителя он был посажен «в отцово место»). Но он окажется последним представителем московской ветви рода Рюриковичей, которая пресеклась с его смертью в 1598 г.
Жена царевича Фёдора, царевна Ирина Фёдоровна Годунова, которой суждено было вскоре стать царицей, на свадьбе занимала место матери Ивана Грозного. Прожив в браке 23 года, она лишь 35 лет от роду подарит мужу единственного ребенка, царевну Феодосию, которую менее чем через два года похоронит. Еще через три года она овдовеет и последние пять лет жизни проведет в монастыре. После смерти мужа на несколько дней, пусть и формально, Ирина Фёдоровна стала обладательницей верховной власти в Московском государстве. Но лишь для того, чтобы передать царский венец в руки своего брата, Бориса Фёдоровича Годунова, который на последней свадьбе Ивана IV был дружкой невесты.
Дружкой самого царя Ивана Васильевича был князь Василий Иванович Шуйский, которому предстояло стать царем в 1606 г., чтобы четыре года спустя быть низложенным и насильно постриженным в монахи. Увезенный в качестве пленного в Речь Посполитую, он умрет (возможно, от яда) в 1612 г., пережив всех участников царской свадьбы 1580 г. Кроме него, дружкой царя был один из любимцев Ивана Грозного, племянник покойного Малюты Скуратова Богдан Яковлевич Бельский. В течение четверти века после смерти Ивана Грозного он станет участвовать в большинстве политических интриг и заговоров при московском дворе, неоднократно будет попадать в опалы и ссылки, чтобы вновь вставать на ноги и подниматься выше прежнего своего положения. Смерть он найдет в 1611 г. в далекой от столицы Казани, тщетно пытаясь не допустить присяги жителей города второму из самозванцев, присвоившему имя сына Ивана Грозного и Марии Нагой.
В один год с Богданом Бельским умрет невеста Ивана IV, Мария Нагая. Она еще успеет порадовать грозного супруга рождением сына, царевича Дмитрия, который погибнет в Угличе в 1591 г. Самой же ей, постриженной после смерти единственного ребенка в монахини под именем Марфа, придется стать свидетельницей драматических событий рубежа XVI–XVII вв., напрямую связанных со слухами о «чудесном спасении» ее сына. Жена Бориса Годунова, дочь Малюты Скуратова Мария Григорьевна на этой свадьбе выполняла обязанности царицыной свахи. Через 17 лет она сама станет царицей. Когда по стране поползут слухи о том, что царевич Дмитрий чудесным образом спасся от подосланных к нему убийц, Мария Годунова будет лично прижигать Марфе Нагой лицо свечой, добиваясь показаний о том, кто же посмел выдать себя за последнего сына Ивана Грозного. Марфа Нагая переживет свою мучительницу (удушенную в 1605 г. по приказу Лжедмитрия I вместе с ее сыном, нареченным царем Фёдором Борисовичем Годуновым).
Таким образом, на царской свадьбе в сентябре 1580 г., кроме самой венценосной четы, присутствовали три будущих царя и две будущие царицы. Словно какое-то проклятие висело над головами участников свадьбы, которые, к счастью для них, еще не знали своих судеб.
Последняя свадьба Ивана Грозного, как и всякая торжественная церемония при московском дворе, не обошлась без местнических конфликтов. Участником одного из них оказался Борис Годунов, на которого бил челом Панкратий Салтыков. Годунов вышел из спора победителем.
Еще через год Борис Годунов оказался свидетелем и даже участником одной из самых трагических сцен в истории царской семьи. После шестой женитьбы отношения между Иваном Грозным и его старшим сыном Иваном становились все более натянутыми. По всей вероятности, наследник царского престола не был доволен новым браком родителя, поскольку это в перспективе сулило появление новых конкурентов в борьбе за царский венец. И, судя по всему, новая родня царя – Нагие подливали масла в огонь. Нарастающий конфликт между царем и его сыном, как известно, завершился в ноябре 1581 г. гибелью царевича, павшего от удара отцовского посоха. По свидетельству Латухинской Степенной книги (справедливости ради отметим, что это источник довольно позднего происхождения, составленный почти через сто лет после гибели царевича, что ставит достоверность его сведений под вопрос), Борис Годунов ворвался на шум в царские покои, чтобы защитить избиваемого царевича от государева гнева. Если это действительно так, то поступок этот делает Годунову честь, поскольку он не только рисковал в эту минуту своей жизнью, но и спасал царевича Ивана, тем самым уменьшая для своей сестры, Ирины Годуновой, шансы стать когда-нибудь царицей. Спасти царевича не удалось…
Интересно впоследствии трансформировались слухи о гибели царевича Ивана в народном сознании. В народе был сложен сказ, согласно которому царя против старшего сына настраивал справедливо демонизированный народной молвой Малюта Скуратов (погибший, как мы знаем, почти за девять лет до царевича). Заступником же Ивана-царевича в сказе выступает его родной дядя по матери, боярин Никита Романович (брат первой жены Ивана Грозного), обратившийся к опричнику со словами, которые А. К. Толстой позднее вложил в уста князя Серебряного:
Ты, Малюта, Малюта Скурлатович!
Не за свой ты кус примаешься,
Ты етим кусом подавишься!
В сказе в отличие от суровой прозы жизни это заступничество спасло царевича. Латухинская Степенная книга сообщает нам, что Борис Годунов, безуспешно пытаясь защитить Ивана Ивановича, сам получил тяжелые увечья и травмы и после этого надолго слег в постель. Этим не преминули воспользоваться недоброжелатели Бориса, Нагие, заявившие царю, что Годунов лишь притворяется больным, а ко двору не является из страха или гордыни. Иван Грозный неожиданно нагрянул к Борису Годунову, но вопреки ожиданиям клеветников убедился, что болезнь его неподдельна, а нанесенные царским посохом раны перевязаны и продолжают гноиться. Тогда Иван Васильевич приказал отцу своей супруги, Фёдору Нагому, более других очернявшему пострадавшего от царского гнева боярина, носить повязки на тех же местах, что Борис Годунов.
