Соловецкий монастырь
С середины XVI в. московское правительство стало задумываться о решении «балтийского вопроса». Как нередко бывает в таких случаях, в ход пошли и аргументы, обосновывавшие исторические права на прибалтийские территории. В частности, русская дипломатия напоминала о том, что прибалтийский город Дерпт был основан около 1030 г. русским князем Ярославом Мудрым и именовался Юрьевом. В 1553 г. истек срок пятидесятилетнего перемирия между Московским государством и Ливонским орденом. Проиграв в 1503 г. войну, орден взял на себя обязательство ежегодно платить московским князьям за обладание Дерптом дань (уплачиваться дань должна была медом). Правда, за прошедшие полвека дань ни разу так и не была уплачена, что и стало поводом для предъявления Иваном Грозным претензий ливонским властям. В 1553 г. Москва потребовала с ордена уплаты дани за все пятьдесят лет, причем уже не медом, а деньгами. Таких средств в распоряжении магистра Ливонии просто не было, поэтому он попросил у царя Ивана отсрочки до 1557 г. По истечении срока ливонское посольство прибыло в Москву, так и не привезя условленной суммы, что окончательно развязывало руки правительству Ивана Грозного, принявшему решение начать против Ливонского ордена военные действия.
Внешнеполитическая ситуация, казалось, была для Московского государства вполне благоприятной. Священная Римская империя, составной частью которой формально считался Ливонский орден, была расколота Реформацией на два враждебных лагеря – католиков и лютеран. Сам орден в военном отношении был несравненно слабее Московского государства и противостоять его натиску в одиночку не мог. Отношения с прибалтийскими государствами также, казалось, не способствовали их вмешательству в русско-ливонскую войну. Со Швецией Московское государство в 1554–1557 гг. вело войну, завершившуюся поражением Швеции; отношения с Данией были близки к союзническим. Можно было опасаться активного вмешательства в конфликт Польско-Литовского государства, которое в 1557 г. заключило с Ливонским орденом договор, по которому ливонский магистр становился вассалом польского короля. Однако московская дипломатия рассчитывала связать польского короля Сигизмунда II Августа обоюдовыгодным союзом против Крымского ханства. Ситуация на восточных рубежах для России была вполне благоприятной: восстание в Казанском крае было подавлено, и казанские татары даже были привлечены к участию в ливонском походе. Начиная в январе 1558 г. Ливонскую войну, правительство Ивана Грозного вполне могло рассчитывать на быструю победу над слабым неприятелем в условиях невмешательства в конфликт других сторон. И уж во всяком случае никто не мог предвидеть того, что, пересекая границу Ливонского ордена, русские войска начинают самую продолжительную за всю историю России войну, которой суждено было продолжаться на протяжении 25 лет.
Начало боевых действий никоим образом не способствовало исчезновению иллюзий относительно «маленькой победоносной войны». Русское войско под руководством бывшего казанского царя Шах-Али, дяди царя Ивана – князя Михаила Глинского, а также дяди царицы Анастасии – Даниила Захарьина-Юрьева в январе 1558 г. вторглось в пределы Ливонии. Уже в мае была взята Нарва (штурмом руководили родной брат Алексея Адашева Даниил и будущий опричник Алексей Басманов, уже успевший ранее отличиться в сражении с крымским ханом при Судьбищах). За Нарвой последовали крепости Нейгаузен и Дерпт. За первые месяцы войны русские войска завладели в восточной Ливонии двумя десятками крепостей и городов, из которых магистру ордена Готхарду Кетлеру удалось с большими потерями отбить назад лишь замок Ринген. В январе 1559 г. русские войска под предводительством князя Василия Семеновича Оболенского-Серебряного (прототип знаменитого князя Серебряного из романа А. К. Толстого) разбили крупный ливонский отряд под Тирзеном (недалеко от Риги) и захватили более десяти крепостей. Однако в марте 1559 г. военные действия были временно приостановлены: на южные рубежи Московского государства вновь начали совершать нападения крымские татары, на прекращении военных действий настаивали также послы Сигизмунда II Августа, грозившие в противном случае вступлением в войну Польско-Литовского государства. Поэтому московское правительство в марте 1559 г. ответило согласием на предложение датского короля Фредерика заключить перемирие с Ливонией.
«Взятие войсками Ивана Грозного ливонской крепости Кокенгаузен». Художник П. Сколов-Скаля
Тем более что в это же время было принято решение о начале нового похода против Крымского ханства, причем возглавить русское войско на сей раз должен был лично Иван Грозный. На Днепре против крымских татар собирал запорожские отряды князь Дмитрий Вишневецкий; на помощь к нему было отправлено войско, возглавленное братом Алексея Адашева, Даниилом. Действия русских войск против татар были довольно успешными, хотя царь со своим воинством в поход так и не выступил. Однако вскоре стало очевидно, что заключение перемирия с Ливонским орденом оказалось большим дипломатическим просчетом правительства Адашева: в августе 1559 г. магистр Кетлер передал земли ордена под протекторат Польско-Литовского государства. Одновременно с этим король Сигизмунд II Август начал переговоры с крымским ханом Девлет-Гиреем о союзе против Московского государства. Победа, которая казалась столь близкой, стала ускользать из рук Ивана Грозного: за прибалтийские земли теперь предстояло бороться не с умирающим Ливонским орденом, а с гораздо более сильными соперниками – Польским королевством и Великим княжеством Литовским. Эта дипломатическая неудача, переросшая в серию военно-политических поражений, дорого обошлась главе царского правительства Алексею Адашеву, окончательно потерявшему после этого доверие Ивана IV.
Падение «Избранной рады»
И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия.
В. Шекспир. Гамлет, принц датский
На протяжении тринадцати лет Иван Грозный находился под сильным влиянием Адашева и Сильвестра. Правда, их позиции далеко не всегда были прочными. Первый серьезный конфликт Ивана Васильевича с его советниками имел место в марте 1553 г. 1 марта 1553 г. молодой царь тяжело заболел. Болезнь протекала настолько тяжело, что многие, в том числе и сам Иван, считали, что выжить он не сумеет. Находясь на смертном одре, царь потребовал, чтобы его окружение поцеловало крест его единственному сыну, царевичу Дмитрию, который появился на свет в октябре 1552 г., через несколько дней после взятия русскими войсками Казани. Ему не исполнилось на тот момент и полугода. Перспектива целовать крест «царю-пеленочнику» у большинства придворных, в том числе и у тех, кто входил в состав ближайшего окружения Ивана IV, восторга не вызвала. Еще слишком свежи были в памяти и годы расправ над неугодными со стороны княгини-регентши Елены Глинской, и творившиеся в период боярского правления в Кремле непотребства. Возведение на престол царевича-младенца Дмитрия Ивановича означало бы сосредоточение власти в руках его родственников по матери – Захарьиных-Юрьевых. В среде бояр стали ходить разговоры о возведении на престол двоюродного брата Ивана Грозного – удельного князя Владимира Андреевича Старицкого: «Чем нами владети Захарьиным, а нам служити государю малому, и мы учнем служити старому – князю Володимиру Андреевичу». Замечу, что «старому государю» Владимиру Андреевичу не исполнилось на тот момент и двадцати лет. Старицкие (главным образом – мать Владимира Андреевича, княгиня Ефросинья), ожидая скорой смерти Ивана Грозного, готовились к захвату власти, собирая вокруг себя служилых людей и привлекая жалованьем на свою сторону бояр. Между ними и Захарьиными дело дошло до прямого противостояния: Захарьины не пускали к постели умирающего государя Старицких. Сторону последних в этом конфликте занял сам протопоп Сильвестр, заявивший Захарьиным: «Брат вас, бояр, государю доброхотнее».
