В 1504 году Василию исполнилось 25 лет – достаточно приличный по тогдашним меркам возраст. Иван III чувствовал приближение смерти, и необходимо было задуматься о выборе невесты для наследника. Сам Иван III был обручен с Марией Тверской в возрасте семи лет. Все московские великие князья до Ивана III включительно женились на представительницах правящих домов соседних государств, на престолах которых сидели либо Рюриковичи, либо Гедиминовичи (в Великом княжестве Литовском). Переговоры о партии для Василия Ивановича велись в Дании и Сербии, но успехом не увенчались. Тогда был сделан беспрецедентный шаг – проведены смотрины в семьях подданных государя всея Руси. В Москву со всей страны были доставлены 500 претенденток, и в итоге выбор Василия пал на Соломонию Юрьевну Сабурову, происходившую из старомосковского боярского рода. Впервые великий князь Московский женился на собственной подданной, не имевшей княжеского титула. Да и в боярской среде Сабуровы занимали далеко не первые позиции: попасть в Боярскую думу им удалось лишь после женитьбы Василия III. Сам же этот брак в перспективе оказался несчастливым и закончился трагически. Но об этом ниже.
Первые шаги
Вступление Василия III на отцовский престол прошло довольно буднично. Спустя несколько десятилетий имперский посол в Россию Сигизмунд Герберштейн приведет подробное обоснование отсутствия церемонии интронизации, связав его с тем, что в неволе еще был жив Дмитрий Внук. Однако в таком случае, как заметил историк В. Д. Назаров, законность правления Василия хоть раз поставили бы под сомнение литовские послы, которые неоднократно оспаривали те или иные его титулы, – а этого не было. Так что, как уже говорилось, вполне вероятно, что такая церемония состоялась еще при жизни Ивана III.
После вступления на отцовский престол Василия Ивановича занимали другие, вполне земные дела. Его внимание оказалось прикованным к вопросам отношений с соседями. Еще в последние месяцы жизни Ивана III, в 1505 г., какое-то недовольство по поводу отношений с Москвой высказывал казанский хан Мухаммед-Эмин. За скупыми строчками летописных сообщений остаются неясными причины этого недовольства; не исключено, что казанский хан решил воспользоваться тяжелым состоянием здоровья государя всея Руси, а может быть, рассчитывал на его скорую кончину и возможные проблемы Василия Ивановича, тем более что был жив его соперник Дмитрий Внук: хотя он и томился в темнице, ходили слухи, что какая-то часть подданных Ивана III хотела бы видеть своим новым правителем его внука, а не сына. Как бы то ни было, еще летом 1505 г. в Казани был арестован посол Ивана III Михаил Кляпик, пограблены и частью перебиты, а частью проданы в плен русские купцы. Когда же тот умер и престол занял Василий III, Мухаммед-Эмин заявил, что присягал Дмитрию Внуку, а не Василию, по отношению к которому он «не хочет» соблюдать вассальных отношений. Вслед за этим казанцы совершили набег на Нижний Новгород, осаду которого, впрочем, удалось быстро отбить.
В Москве становилось ясно, что пришло время для решительных действий. Из ростовского ареста срочно был извлечен на свет царевич Куйдакул, брат мятежного хана Мухаммед-Эмина. В конце 1505 г. он крестился в православие и стал «царевичем Петром», принес присягу Василию III, а уже в январе 1506-го была сыграна его свадьба с сестрой Василия Евдокией, после чего он получил Клин, Городен и ряд подмосковных сёл (правда, как выяснилось впоследствии, ненадолго). А в апреле 1506 г. к Казани по Волге двинулись войска удельных князей Дмитрия Ивановича Углицкого (Жилки), осуществлявшего общее командование, и Фёдора Борисовича Волоцкого, великокняжеские – под командованием князя Ф. И. Бельского, а также дворяне князя Юрия Ивановича Дмитровского. Им сопутствовала конная рать князя Александра Владимировича Ростовского, шедшая по суше. Когда судовая рать, не дожидаясь подхода ростовского князя, высадилась на сушу, она подверглась страшному разгрому: казанцы то ли отрезали русские войска от их судов, то ли застали их за развлечениями и мародерством. Но и после подхода сухопутной рати русские войска, пошедшие на приступ Казани, ждал очередной разгром. Им пришлось отступить к Нижнему Новгороду и Мурому. И всё же казанский поход возымел определенное действие: он продемонстрировал решимость Василия III и его окружения бороться за восстановление утраченных позиций. Поэтому в 1507 г. Мухаммед-Эмин просил простить его «проступок», и к 1508 г. вассальные отношения были восстановлены.
Ситуация осложнялась тем, что казанский хан Мухаммед-Эмин приходился родственником крымскому хану Менгли-Гирею, поскольку последний был женат на матери казанского хана. Пока Крымскому ханству приходилось бороться за право на существование, в 1474 г. Менгли-Гирей заключил договор с Иваном III. Ситуация изменилась после разгрома Большой Орды в 1502 г. Амбиции крымских ханов выросли, и если раньше договоры между Московским великим княжеством, а впоследствии Русским государством и Крымским ханством были равноправными, то отныне крымские ханы стали требовать от русских государей повиновения и выплаты дани, наподобие той, что уплачивалась Большой Орде до 1472 г. До поры до времени сближение с Великим княжеством Литовским сдерживалось тем обстоятельством, что в литовском плену находился Шиг-Ахмат – свергнутый хан Большой Орды, заклятый враг Менгли-Гирея. Но смерть Александра Ягеллона развязала руки Великому княжеству Литовскому на русском направлении и поспособствовала переменам в отношениях с Крымом. В 1507 г. брат и преемник Александра Сигизмунд Старый получил от Менгли-Гирея ярлык на обширные русские земли, главным образом те, что совсем недавно были присоединены к Русскому государству. А вскоре, в июле того же 1507 г., пока войска Василия III были заняты на литовском направлении, крымский хан организовал набег на его южные владения – города Белёв, Одоев и Козельск. Это был первый крымский набег на Русское государство, за которым последовали следующие, чрезвычайно многочисленные и разорительные: они продолжались весь XVI, XVII и отчасти XVIII век, а последний такой набег состоялся в 1769 году.
Михаил Глинский
Когда умер Иван III и ему наследовал Василий III, в Великом княжестве Литовском княжил Александр Ягеллон. Он вокняжился там еще в 1492 г., после смерти отца, Казимира IV Ягеллона, занимавшего одновременно литовский и польский престолы. Такое объединение двух государств лишь посредством личности правителя, называемое персональной унией, объяснялось тем, что Ягеллоны хотели сохранить за собой оба престола без более тесного объединения этих государств, их институтов и т. д. (реальной унии). За счет этого Ягеллоны рассчитывали получить в свои руки большие ресурсы. Однако это им не всегда удавалось: так, во время Тринадцатилетней войны Польши с Тевтонским орденом (1454–1466) литовские правящие круги соблюдали нейтралитет, а в 1480 г. во время похода хана Ахмата против Ивана III польский сейм отказался помочь Великому княжеству Литовскому, которое собиралось выступить на стороне Ахмата. Чтобы усидеть на двух престолах, Казимир просто-таки разрывался между двумя странами, проводя часть времени то в Польше, то в Литве. Это способствовало росту самосознания и влияния правящих кругов Великого княжества Литовского.
Казанский хан Мухаммед-Эмин. Реконструкция облика по черепу
