Посещение порносайтов в мои планы не входило, но пробиться сквозь них к чистому источнику Интернета оказалось нелегко. Кривясь и жмурясь при виде самопроизвольно открывающихся непристойных картинок, я практически вслепую вышла в поисковую систему и нашла сайт газеты «Утренняя жизнь».
Местный веб-мастер оказался таким же расторопным парнем, как фотокорреспондент Аракелов, – он уже выложил на всеобщее обозрение материал о той траурной тусовке, на которой мы с Зямой поминали усопшую Машеньку и в последний раз видели живой Дашеньку.
На сайте фотографий было больше, чем в газете, и они сопровождались не только краткими подписями, но и общим текстом. Из него я узнала, что все мероприятие было посвящено памяти любимой супруги предпринимателя Андрея Попова, безвременно скончавшейся Марии Федоровны. О причинах смерти двадцативосьмилетней женщины прямо не говорилось, однако у меня сложилось впечатление, что Машенька ушла в мир иной более или менее планово: автор статьи мельком упомянул, что у нее были серьезные проблемы со здоровьем. И об этом вроде в светской тусовке многие знали. Я пожалела, что автор не привел в тексте имена этих знающих людей, очень бы хотелось с ними побеседовать.
Никакой иной ценной информации в статье не было, одна лишь тоскливая лирика, которую наша мамуля, тяготеющая к жесткому стилю «хорор», пренебрежительно называет соплежуйством и слезовыжимательством. Мол, Попов свою супругу нежно и страстно любил, и, хотя детей они не нажили, зато к финансовому благосостоянию пришли рука об руку и вообще жили долго и счастливо, как в сказке, с той только разницей, что не умерли в один день. Мне было интересно, сожалеет ли сам Попов об этом досадном несоответствии – на фотографиях вдовец насмерть убитым горем не выглядел.
Минут через двадцать после того, как я оккупировала компьютер, прибежала раскрасневшаяся Трошкина. Оправляя на себе перекрутившееся платье, она через плечо бросила в глубину коридора:
– Наглец! – и шумно захлопнула за собой дверь, отсекая довольный хохот Зямы.
– Уже? Так быстро сыграли? – не сдержала удивления я.
Мне-то казалось, что игра в бильярд – процесс долгий и несуетный.
Алка притворилась, будто не услышала вопроса, деловито взяла стульчик и тоже подсела к компьютеру. Я дала ей прочитать статью на «Утренниках» и подождала комментариев.
– Вот тут у меня вопросик, – сказала подружка, пытливо потыкав пальцем в строчку на мониторе. – «Супруги прожили вместе долгую жизнь». Пять лет – это разве долго?
– По меркам олигархов – прилично, – рассудила я.
– Этот Попов разве олигарх? Что-то я о нем ничего не знаю, – усомнилась Трошкина. – А ты?
– Я тоже, – призналась я и тут же попыталась исправить это упущение, благо бесценный источник знаний – Интернет – был у меня под рукой.
Увы, Андреев Поповых в мировой сети было не многим меньше, чем рыбы в море! Я попыталась отфильтровать «чужих» Поповых по географическому признаку, ограничив поиск пределами родного края, но многочисленные и разнообразные Поповы успели так основательно освоить и заселить благодатный юг России, что компьютер выдал мне аж три страницы ссылок.
– Многовато будет! – нахмурилась я.
– Давай, я посмотрю, а ты отдохни пока, – Трошкина, которая со школьной поры знает, как не люблю я скучную кропотливую работу вроде заполнения прописей, отодвинула меня от компьютера.
Кровати в гнезде разврата имелись в каждом помещении, так что я в ожидании завершения Алкиных трудов прикорнула поблизости, на просторном, как палуба авианосца, ложе. Часа через полтора подружка разбудила меня, чтобы сообщить, что ей удалось методом мелкой информационной фильтрации отсеять почти всех случайных однофамильцев.
– Достаточно крупных кубанских бизнесменов по имени Андрей Попов у нас осталось всего два: лесозаготовитель и генеральный директор компании «Дриада», – доложила усталая, но довольная Алка. – Я даже не исключаю, что это один и тот же Попов. Дриада – это, если я не ошибаюсь, какая-то древесная живность?
– Лесная дева из «Мифов Древней Греции», – подтвердила я, подумав, что надо бы уточнить у мамули, можно ли древесную нимфу считать живностью. Или она уже ближе к нежити?
– Во-от, лесная дева! – обрадовалась Трошкина. – Смотри, там лесозаготовки, тут – компания с названием по древесной части! Явно просматривается тот же самый профиль!
– А фас? В чем разница между двумя Поповыми?
– Разница главным образом во времени и еще в месте приложения делового таланта, – объяснила подружка. – Лесозаготовитель Попов реализует себя в Апшеронском районе, а Попов-директор – в столице края. Причем упоминания о провинциальном Попове появились в местных СМИ раньше, а второй относительно недавно проклюнулся. Да и размах у них, насколько я поняла, разный – второй Попов заметно круче будет, он иной раз и на федеральном уровне звучит.
– Значит, второй Попов и есть наш, – я зевнула. – Он точно крутышка, раз водит знакомство с самим королем южнороссийского леса!
– Король леса? Это еще кто такой? – заинтересовалась Трошкина, которая обожает волшебные сказки и до сих пор хранит на полочке куклу Барби, любовно наряженную принцессой.
Я не смогла ей ответить, и любознательная Алка снова нырнула в Интернет, откуда вылезла спустя полчаса, – я успела снова прикорнуть.
– Король южнороссийского леса – это неофициальное звание Балабона Виктора Васильевича, – сообщила она.
Очень хотелось мне послать ее вместе с Виктором Васильевичем Балабоном куда подальше в лес, но мой внутренний голос успел удивиться:
– Его фамилия не Павелецкий? – И я проснулась.
– А почему, собственно, он должен быть Павелецким? – с претензией спросила Алка. – Хотя Павелецкий мне нравится гораздо больше, чем Балабон, звучит намного приятнее.
И она замечталась, явно оценивая степень приятности сочетания двух вышеупомянутых фамилий с одним, безусловно, красивым именем Алла.
– Действительно, почему? – согласилась я, тоже погружаясь в задумчивость.
С чего я решила, что «король русского леса» приходился покойной Дашеньке законным супругом?
– Законными супругами как раз так просто не разбрасываются, не меняют их на незнакомых красавчиков по курсу «один к одному», – пробормотала я.
– Вот, кстати! – Трошкина отвлеклась от фантазий. – Насчет супруг, которые меняются! Знаешь, почему я все-таки сомневаюсь, один у нас Попов или два разных? У этих мужиков жены совсем непохожие, просто небо и земля! У апшеронского Попова такая приличная дама, не знаю, как зовут, в заметках о ней говорится вскользь и как-то безлично. Она отличается любовью к искусству и тягой к благотворительности. А у екатеринодарского Попова просто гулящая баба какая-то!
– Алка, о мертвых плохо не говорят, – укоризненно сказала я. – И вообще, это у тебя личное...
– Думаешь, я к ней несправедлива? – мигом окрысилась Трошкина. – Хочешь сказать, я взъелась на Машеньку из-за ее интрижки с твоим драгоценным братцем? Да как бы не так! Таких интрижек у этой мадам было воз и маленькая тележка!
