Книга Солнечные берега реки Леты, страница 52. Автор книги Ирвин Шоу

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Солнечные берега реки Леты»

Cтраница 52

– Какая чушь! – громко заявила Роберта, но в ее сторону не повернулся никто.

Она доела фазана, выпила еще бокал вина и задумалась. В голову закралось страшное подозрение: может, она просто не существует? Интересно, какие слова доказали бы присутствовавшим то, что девятнадцатилетняя художница все-таки еще жива? Похоже, здесь требуется нечто потрясающее. Мысленно Роберта попробовала произнести несколько вступительных фраз: «Только что кто-то упомянул президента Кеннеди. Волею судеб я нахожусь в достаточно близких отношениях с его семьей. Думаю, немногие из сидящих за столом знают о планах президента к августу вывести из Франции все американские войска». Такая новость заставила бы их поднять на пару секунд головы от тарелок.

Хотя, вероятно, уместнее будет произнести что-нибудь более личное, скажем: «Должна извиниться за сегодняшнее опоздание, мне звонили из нью-йоркского Музея современного искусства по поводу приобретения нескольких моих картин, но я им отказала. Хочу дождаться персональной выставки, она состоится в самое ближайшее время».

«Снобы, – решила Роберта, бросая гневные взгляды по сторонам. – Но готова поспорить, что это проняло бы жующих гостей».

Разумеется, она продолжала хранить молчание, запертая в ловушку своей вызывающей юности, более чем скромного одеяния и абсолютно беспомощной робости. Пруст, с горьким сарказмом подумала Роберта. Высшее общество!

Однако дух ее продолжал бунтовать. Глядя поверх хрустального бокала на гостей, рассуждавших об охоте, театральных премьерах и коммунистах в окружении президента, Роберта находила их поведение чересчур легкомысленным и фальшивым. Наибольшее отвращение вызывало у нее тщательно выбритое, холеное лицо благоухавшего дорогой туалетной водой хозяина дома. «Знаю, знаю, чего ты хочешь, – едва слышно пробормотала она в бокал, – вот только ни черта ты не получишь».

Стоявшая перед ней тарелка вновь оказалась наполненной. Роберта с удовольствием занялась едой.

Она ощущала нараставшее в груди чувство ненависти к барону. Сюда этот выскочка пригласил ее для того, чтобы позабавить своих друзей, а акварели повесил рядом с Матиссом и Сутином просто в насмешку. Через пять минут после того, как Роберта уйдет, он прикажет дворецкому в белоснежных перчатках перевесить рисунки в подвал, на чердак, в ванную для прислуги – туда, где они и должны быть.

Внезапно перед глазами Роберты проплыл образ преданного Ги, стоящего под холодным моросящим дождем у дверей ее дома. При мысли о том, насколько лучше он расфранченных бездушных пустозвонов, сидящих с ней за одним столом, захотелось плакать. Как чиста его любовь, как глубоко его уважение, каким счастливым могла бы она его сделать легким, так сказать, движением мизинца! Роберта чувствовала, что совершает преступление, продает свою бессмертную душу, оставаясь здесь, перед тарелкой нежнейшего пюре из каштанов и бокалом бордо.

Она поднялась. Стул от ее резкого движения непременно упал бы, если бы его услужливо не подхватил стоявший у стены мужчина в белых перчатках. За столом воцарилась полная тишина, взгляды гостей были прикованы к Роберте.

– Очень прошу извинить меня, – обратилась она к барону, – но я срочно должна позвонить.

– Конечно же, дорогая моя. – Он встал, подав другим знак не следовать его примеру. – Анри проведет вас к телефону.

С деревянным лицом к Роберте приблизился официант. Роберта выпрямилась, гордо подняла голову и последовала за ним. На полированном паркете ее мокрые туфли издавали негромкий чавкающий звук. Оказавшись за дверьми, Роберта сказала себе, что никогда больше не войдет в этот дом, не увидит этих людей. Выбор сделан. Окончательный выбор.

– Voilá, Mademoiselle, – проговорил официант, подводя ее к стоявшему в углу гостиной инкрустированному столику с телефоном. – Désirez-vous que je compose le numéro pour vous? [41]

– Нет, – холодно ответила она по-французски. – Я сделаю это сама.

Дождавшись, когда официант выйдет из комнаты, Роберта набрала домашний номер Ги. Она считала раздававшиеся в трубке гудки и смотрела на противоположную стену, где висели ее акварели. Выглядели они бледными и лишенными хотя бы намека на какое-то своеобразие. Вспомнилось воодушевление, с которым она ступила в эту гостиную вместе с бароном. «Меня качает, как обычный маятник, – подумала Роберта. – Классический случай маниакально-депрессивного психоза. Будь я родом из состоятельной семьи, меня наверняка отправили бы к психиатру. Художница! Снять к черту синие джинсы и посвятить себя чисто женским заботам, научиться делать мужчину счастливым. И ни глотка спиртного впредь!»

– Алло! Алло! – послышался в трубке раздраженный женский голос.

Стараясь говорить как можно отчетливее, Роберта спросила, дома ли Ги. Его мать в очередной раз притворилась, что не понимает, поэтому Роберте пришлось повторить вопрос дважды. После краткой паузы женщина уже с гневом ответила, что да, сын ее дома, но подойти к телефону не может, поскольку простудился и лежит с высокой температурой. Роберте показалось, что трубку на том конце вот-вот положат. Необходимо было успеть сделать еще одну попытку.

– Что? Что? Кто говорит? – прозвенел в ее ухе яростный вопль.

Роберта хотела объяснить, что будет дома через час и если к тому времени Ги найдет в себе силы выбраться из постели, то пусть перезвонит ей. Но тут в трубке послышались неясные отголоски криков, принадлежавших, сомнений тут не было, мужчине. Затем раздалось какое-то сопение: похоже, возле телефона развернулась настоящая борьба. Наконец провода донесли до нее голос Ги:

– Роберта? С тобой все в порядке? Что случилось?

– Я – подлая сучка, – прошептала она. – Прости меня.

– Забудь. Где ты находишься?

– В окружении несносных и мерзких людей. Получила по заслугам. Вела себя как последняя идиотка.

– Адрес? Назови мне адрес!

– Девятнадцать-бис на площади Буа-де-Булонь. Очень жаль, что ты заболел. Я хотела встретиться и сказать тебе…

– Оставайся там. Буду через десять минут.

Откуда-то издалека вновь послышалась гневная скороговорка его матери, затем трубку положили. Несколько мгновений Роберта постояла в гостиной, ощущая, как боль в душе отступает, испугавшись, по-видимому, наполненного уверенностью и силой голоса любви. «Я должна заслужить его, – с религиозной горячностью подумала Роберта о Ги. – Мне еще только предстоит заслужить его».

Она сделала пару шагов и остановилась перед акварелями. Хотелось стереть, замазать на бумаге свою подпись, но листки находились под стеклом.

Роберта прошла в вестибюль, надела куртку и повязала на голову шарф. Особняк казался ей вымершим. Не было рядом дворецкого, плотно закрытые двери служили надежной преградой явно обсуждавшим ее поведение голосам в столовой. Она бросила последний взгляд на зеркала, мрамор стен, на мягко искрившиеся меха. «Все это не для меня, – без всякого сожаления подумала Роберта. – Завтра нужно будет узнать у Патрини имя барона и послать ему дюжину роз с извинениями за свои дурные манеры. Интересно, оказывалась ли в таком положении мать, когда ей было девятнадцать?»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация