Заученные фразы в кабинете психиатра противопоказаны. Очень важна имитация стихийности, каждое слово должно идти от сердца. Но с другой стороны, она в основном говорила правду. С чего Жан-Жаку чувствовать ответственность? Он мог подумать, что на неделе она спит с тремя разными мужчинами. Она же привела его в свой номер, едва они познакомились. Не прошло и двадцати четырех часов.
– Pourquoi moi, Madame? Pourquoi pas quelqu’un d’autre?
[46]
Она могла представить себе холодный, вежливый голос, бесстрастное загорелое красивое лицо. Жан-Жак! Если уж американской женщине довелось завести француза-любовника, его имя не должно быть таким французским. Да еще через дефис. Так банально. Теперь воспоминания о том уик-энде не вызывали положительных эмоций. Да еще ее имя. Розмари. Женщины, которых зовут Розмари, абортов не делают. Они выходят замуж под белой фатой, внимательно выслушивают советы, которые дает свекровь, и по вечерам в зеленых пригородах дожидаются возвращения мужа с работы.
– Какие у вас средства к существованию, мадам? – спросил психиатр. Он сидел, сложив руки перед собой, похожий на статую. Входя в его кабинет, Розмари отметила, что он внимательно осмотрел ее одежду. Оделась она слишком хорошо, чтобы вызвать жалость. Женева – элегантный город. Костюмы от Диора, Баленсиаги, Шанель, сверкающие вывески банков, реклама часов. – Ваш бывший муж выплачивает вам алименты?
– Он платит за нашу дочь. Я зарабатываю на жизнь сама.
– А, так вы работаете! – Наконец-то в его голосе проклюнулись эмоции: он удивился.
– Да.
– И чем вы занимаетесь?
– Я – покупатель.
– Да?
Конечно же, она покупатель. Все что-то покупали. Она понимала, что без пояснений не обойтись.
– Я закупаю товары для универсального магазина. Иностранные товары. Итальянский шелк, французский антиквариат, старинное стекло, английское серебро.
– Понятно. Вы много путешествуете. – Еще один камешек в ее огород. Если вы много путешествуете, негоже вам беременеть на горнолыжном курорте. Одно с другим не связывалось. Белые руки, застывшие на столе, выказывали недоверие к ее рассказу.
– Я провожу в Европе три или четыре месяца в году.
– Donc, Madame, vous parlez français?
[47]
– Mal, – ответила она. – Très mal
[48]. – Très она попыталась произнести с американским акцентом, который так смешил французов.
– Вы свободны в выборе партнера? – Он нападал на нее, она это чувствовала.
– Более или менее. – Слишком свободна. Если б не эта свобода, она не сидела бы в кабинете женевского психиатра. Перед отъездом в Европу она подвела черту под трехлетним романом. Собственно, именно из-за этого разрыва она так долго задержалась в Европе, взяв отпуск в январе, а не в августе. Хотела, чтобы успокоилась поднятая ею волна. Когда ее любовник сказал, что он готов развестись и они могут пожениться, она осознала: ей с ним скучно. Определенно, Розмари – совершенно неподходящее имя. Ее родителям следовало бы это знать.
– Я лишь хотел сказать, что мы живем в либеральную эпоху, – пояснил доктор. – Эпоху терпимости.
– В определенном смысле да. – Ей хотелось встать и уйти. – Вы не будете возражать, если я закурю?
– Пожалуйста, простите. Мне давно следовало предложить вам сигарету. Сам я не курю, вот и забываю.
Он не катается на горных лыжах, он не курит. Наверное, не делает и многого другого. Психиатр наклонился, взял зажигалку из ее руки, поднес огонек к кончику сигареты. Ее руки дрожали.
Ноздри психиатра чуть дернулись. Сигаретный дым ему явно не нравился.
– Когда вы путешествуете, мадам, кто присматривает за вашей дочерью? Ваш бывший муж?
– Няня. У меня полная опека. – Американизм. Наверняка вызывающий антипатию у европейца. – Он живет в Денвере. Я стараюсь отсутствовать как можно меньше времени.
– Няня, – кивнул врач. – То есть материальное положение позволяет вам завести второго ребенка?
Она запаниковала. Между коленями словно пробежал ледяной ветерок, живот скрутило. Этот мужчина – ее враг. Зря она положилась на Берта. С чего она решила, что он может помочь? Что он в этом понимает?
– К сожалению, если станет известно, что я жду ребенка, меня выгонят с работы. В моем возрасте это нелепо и… опасно. Америка не такая уж свободная страна, доктор. А мой бывший муж постарается забрать у меня дочь, и суд скорее всего примет его сторону. Признает, что я не выполняю возложенных на меня обязанностей. Мой бывший муж очень зол на меня. Мы не разговариваем. Мы… – Она замолчала.
Психиатр разглядывал свои руки. Она представила, как объясняет все это дочери: «Френсис, дорогая, завтра аист принесет тебе подарок…»
– Я не могу даже подумать об этом. Лучше умереть. – О боже! Она не ожидала от себя, что сможет произнести эту фразу. Но он все равно не пойдет ей навстречу, нет у него желания подписать нужную бумагу, и он ее не подпишет. – Даже теперь я часто впадаю в депрессию. Испытываю безотчетный страх, если кто-то входит в комнату, где я сплю. Я запираю окна и двери, боюсь переходить улицу, плачу на людях. Я… – «Напирай на жалость», – говорил Берт. Оказывается, не так это и трудно. – Я не знаю, что сделаю, просто не знаю, это так ужасно… – Ей хотелось плакать, но не перед этим человеком с лицом-маской.
– Я полагаю, это временно, мадам. Скоро это пройдет. Думаю, этот ребенок не представляет серьезной угрозы ни для вашей жизни, ни для вашего психического здоровья. И, как вам, безусловно, известно, по швейцарским законам мне разрешено рекомендовать прерывание беременности только…
Она встала, затушила сигарету в пепельнице.
– Благодарю вас. Мой адрес у вас есть. Вы знаете, куда послать счет.
Он поднялся, проводил ее до дверей, открыл дверь.
– Adieu, Madame. – И откланялся.
Выйдя из дома, она быстрым шагом направилась к озеру. Вдоль узкой улицы выстроились чистенькие, аккуратненькие антикварные магазинчики, словно перескочившие из восемнадцатого в двадцатое столетие. Такие живописные, что даже не верилось в их реальность. Она остановилась перед витриной одного, с восхищением осмотрела письменный стол с обтянутой кожей столешницей и прекрасный комод красного дерева. Швейцарские законы. Но ведь случилось это в Швейцарии! Они не имели права так поступить с ней, это несправедливо. Мысль эта, несмотря на ужасное настроение, вызвала у нее смех. Покупатель, вышедший из магазина, бросил на нее удивленный взгляд.
Розмари спустилась к озеру. Там все было по-прежнему: фонтанчик, флажок для лебедей, торчащий из воды, экскурсионные кораблики, под ярким солнцем неспешно плывущие к Уши, Веве, Мортрё.
