Мечников выбирает новорожденных животных. Они появляются на свет стерильными.
Кролики.
Мечников комбинирует бактерии и вибрион. Вводит. Наблюдает.
Одна из комбинаций предохраняет кроликов от смерти.
Лекарство от холеры создано.
Внезапно они умирают. Не от холеры (это видно по характеру болезни), но от бактерии, находившейся в комбинации.
Лекарство от холеры Мечниковым так создано и не было. Но он сделал важный вклад.
Заложил фундамент идеи, перевернувшей XX век.
Ведь то, что делал Мечников, – антибиотик.
4
Немецкий ученый Пфейфер обнаружил, что микробы холеры в брюшной полости морских свинок уничтожаются без участия фагоцитов.
Это открытие случилось за неделю до ежегодного международного съезда гигиенистов, где Мечников собирался выступать с новыми подтверждениями фагоцитарной теории.
Разумеется, он повторил опыты Пфейфера, чтобы убедиться в достоверности результата. Всё так.
7 дней и 7 ночей оставалось до открытия съезда.
…Мечников встает со своего места и идет на кафедру. Сотни пар глаз провожают его в архив науки, кто с сожалением, кто со злорадством, на некоторых лицах читается желание побыстрее все закончить и перейти к фуршету.
Перед ним выступали гуморалисты. Они светились. В нарочитой неподготовленности проскальзывало самолюбование.
Мечников встает за кафедру.
– Опытами последних дней доказано, что холерные вибрионы уничтожаются не жидкостью брюшной полости.
Зал пучит глаза, в унисон восклицает: «Что он сказал?»
Кто-то смеется.
Мечников ждет, пока голоса стихнут.
– В тот момент, когда игла входит в живот свинки, происходит то, о чем никто раньше не мог догадаться: у испуганного животного происходит нервный шок, который разрушает фагоциты, и все переваривающие соки их высвобождаются в брюшную полость. Эти соки разрушенных фагоцитов – цитазы (по другим авторам – аллексины) – делают то, что не смогли сделать фагоциты. Вот почему Пфейфер не нашел фагоцитов. Попробуйте избежать шока, и вы убедитесь, что не цитазы, а фагоциты, как всегда, будут разрушать холерные вибрионы. В первом случае с микробами справляются соки фагоцитов – цитазы, во втором – неразрушенные фагоциты. Великая благодарность господину Пфейферу за открытие новых сторон фагоцитарной теории.
Фуршет.
5
Пастер стал часто болеть. Месяцами он не приходил в институт.
Болезни менялись и усложнялись. Пастер страдал забывчивостью. Бывало, он силился вспомнить слово и не мог. Хотел поддержать разговор и натыкался на то, что забывал термин. Сознавая свою беспомощность, он грустил. Еще не все сделал в науке, что хотел, куда тут пенсия, а потом и смерть?
Его ученики и коллеги проводили с ним целые дни, сменяя друг друга. Пастер был отцом всех институтских исследований. Родоначальником бактериологии и патологии. Специалистом по пивоварению.
С ним случались припадки слабости. Месяц за месяцем к нему наведывались мозговые кровоизлияния.
Свет в глазах безвозвратно погас. Раньше, как бы плохо ему ни было, разговор о науке возвращал ему живость. Больше нет. Он медленно умирал, и страданием было то, что он понимал это без диагностики.
Насчет религиозности Пастера известно мало. Мечников рассказывал, что Пастер перед сном повторял за женой вечернюю молитву, но так и не запомнил ее.
Когда к нему привели священника, он не выразил никаких эмоций. Не причастился. Не исповедался. Единственное, что он сказал, был ответ «да» на вопрос «страдаете ли вы?».
Продолжателем институтских дел Пастера стал Эмиль Ру, один из его самых преданных учеников.
Первым ассистентом Ру стал Мечников.
Эмиль Ру.
Бронзовая статуя «Мыслитель», подаренная Мечникову Эмилем Ру.
6
Мечниковы приобрели дом за городом, в Севре. Это вызывало много хлопот по работе.
Но чистота воздуха, пейзажные виды гор, ощущение незамкнутого пространства (чем плох город, где человек постоянно лимитирован квартирой, пролетом, улицей, очередью в магазине) компенсировали неудобства.
Удобство – это наживное. Привычку привычкой вышибают.
Мечниковы переехали за город, потому что у Ильи Ильича наблюдалась аритмия. Теперь же, поднимаясь в гору, он подначивает городских гостей, измученных сидячей работой и недостатком движения.
В пятницу он берет с собой Бардаха и Ру, и они втроем на все выходные едут в Севр. Перед этим делают покупки, попутно развивая новые теории.
В одну из пятниц Мечников зашел в кондитерскую. Бардах и Ру остались на улице. Илья Ильич попросил продавщицу отпустить ему коробку конфет.
Продавщица пальчиками уложила конфеты в коробку и перехватила ее шелковой лентой. Илья Ильич улыбаясь посмотрел на хорошенькую продавщицу и попросил еще одну коробку конфет, но чтобы теперь конфеты укладывались щипчиками.
Мечников вышел из магазина, и друзья поспешили на вокзал.
На следующий день в парижском журнале вышла статья, в которой анализировалось количество микробов, оставленных пальчиками хорошенькой продавщицы на конфетах.
Ольга Николаевна встречает мужа на вокзале. Он выходит из вагона, и она спешит к нему. На лицах неизменная улыбка.
– Какой воздух! Какая зелень! Какое спокойствие! Видишь, если бы не проведенный в Париже день, я бы уже менее чувствовал прелести Севра, покой в нем.
Ужин готов. Ждут Петра Лавровича Лаврова. Он никогда не опаздывает – приходит ровно в шесть.
Уже пятнадцать минут седьмого. Мечников встревожен.
– Петр Лаврович, очевидно, заболел. Он одинок, нуждается в помощи. Ждать больше нельзя. Дорогой Яков Юльевич, – обращается Мечников к Бардаху, – поезжайте, пожалуйста, к Лаврову. Если нужно, останьтесь там. Вероятно, у него и денег нет. Возьмите.
В этот момент Лавров появляется на крыльце. Неполадки с омнибусом.
– Рад видеть вас, Петр Лаврович! Раз вы живы и невредимы, охотно прощаю вам ваше опоздание.
В выходные Мечников сидит в саду. Читает журналы и брошюры. Вечером играет на фортепьяно. Любимых композиторов – Бетховена, Моцарта и Чайковского.
Читает книги. Любимые писатели – Тургенев, Толстой, Золя и Мопассан.
