В 1617–1619 гг. было принято решение обновить весь «крепостной наряд». Московский Пушечный двор работал с большим напряжением сил. Было изготовлено 40 тюфяков – крепостных орудий среднего и малого калибра, стрелявших железным и каменным дробом. В работах были заняты в основном ученики Чохова – мастера Кондратий Михайлов, Григорий Наумов и Алексей Якимов со своими подмастерьями. По сути, к этому времени престарелый мастер был, говоря современным языком, техническим руководителем Пушкарского приказа.
Из документов Расходной книги Пушкарского приказа от 30 сентября 1618 г., в которой сообщается о выдаче дополнительного (наградного) жалованья пушечному мастеру Андрею Чохову сукнами за изготовление полуторных пищалей, становится очевидно, что Чохов курировал изготовление большой партии стволов крепостной артиллерии. Этот тип пушек по классификации своего времени составлял основу «крепостного наряда». Как правило, стреляли они четырех-, шестифунтовыми ядрами. Именно таким калибром оснащалась крепостная артиллерия всех русских городов.
В 1627 г. Чохову было поручено изготовление двух крупных стенобитных пищалей: «Кречет» и «Волк». Известно, что в работах по отливке, которыми руководил престарелый мастер, участвовало 22 человека. Для своего времени это были колоссальные пушки, стрелявшие ядрами по 60 гривенок (60 фунтов, или 24 кг). Из предыдущих отливок Чохова только пищаль «Инрог» имела больший калибр (70 гривенок, или 28 кг). Оба орудия, «Волк» и «Кречет», были отлиты и участвовали в походе воеводы Михаила Шеина под Смоленск в 1632–1634 гг., когда был утерян почти весь обоз и в т. ч. практически вся артиллерия. Тогда «Кречет» счастливо избежал плена. Однако же по приказу Петра I это орудие в 1701 г. было отправлено на переплавку. О судьбе третьего уже по счету «Волка», изготовленного Андреем Чоховым, никакой достоверной информации нет.
Наконец, ствол последней по времени пищали работы Чохова, которую в литературе именуют «пищаль в 4 гривенки», т. к. ее небольшие размеры не позволяли ей дать отдельное имя, – бронзовый, литой, был изготовлен в 1629 году. У дульного среза литое утолщение в виде кольцевых фризов, на средней части – дельфины и цапфы. На казне литая надпись: «Божиею милостию повелением государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси слита сия пищаль лета 1629. Мастер Ондрей Чохов». Калибр этой пищали – 85 миллиметров, длина – 2900 миллиметров, вес – 554 килограмма. Хранится она в Военно-историческом музее артиллерии в Санкт-Петербурге, куда в 1872 г. поступила из Киева.
Эта надпись является последней, где упоминается имя Чохова. Поэтому в отсутствие более точных сведений именно 1629 г. во многих энциклопедиях и справочниках указывается как дата смерти мастера. Правда, известный русский археограф и историк И. Е. Забелин утверждал, что он встречал упоминания о Чохове в документах, датированных 1632 г. Однако сегодня подтвердить или опровергнуть эти сообщения не представляется возможным. Таким образом, настоящей даты его смерти и места погребения мы не знаем.
Царь-пушка и ее лафет
Но, конечно же, главной визитной карточкой литейных дел мастера Андрея Чохова, украшающей ныне Московский Кремль, является его знаменитая Царь-пушка, изготовленная в 1586 г. по повелению царя Федора Иоанновича. Это одно из самых крупнокалиберных орудий, когда-либо изготовленных в России. Наружный диаметр ствола – 120 сантиметров, диаметр узорного пояса у дула – 134 сантиметра, калибр – 890 миллиметров. Длина этого огромного орудия составляет 5 метров 34 сантиметра. Весит Царь-пушка (без лафета) неполных 40 тонн. Такие гигантские размеры этого артиллерийского ствола требуют от нас немного отвлечься собственно от предмета нашего повествования и уделить определенное внимание истории царь-пушек на Руси.
Дело в том, что чоховское творение было не первым, хотя и последним из гигантских орудий, созданных за время существования Московского Пушечного двора и именовавшихся за свои размеры царь-пушками. Так, в Московском архиве древних актов хранится документ о том, что в 1488 г. итальянский мастер Павел Дебосис отлил орудие, которое из-за своих гигантских размеров называлось Царь-пушкой. Мы также уже упоминали, что описи Московского Пушечного двора хранят известие, что в 1554 г. в Москве учителем Чохова Кашпером Ганусовым была вылита чугунная пушка калибром 650 мм и весом 1200 пудов, а в 1555 г. – чугунная же пушка калибром 600 мм и весом 1020 пудов (19,5 тонны) была изготовлена коллегой Ганусова мастером Степаном Петровым и получила название «Павлин». Обе пушки стояли на Красной площади и обращены своими жерлами в сторону Замоскворечья. И «Кашперова пушка», и «Павлин» поучаствовали в «деле». В 1563 г. они покинули место своей дислокации, чтобы участвовать в осаде русской армией Полоцка во время Ливонской войны. Очевидец сообщал, что при стрельбе «Кашпервой» и «Степановой» пушек дрожала земля, а вой от летящих ядер, исторгаемых из их жерл, весом по 20 пудов, наводил на противника ужас едва ли не больший, чем сами разрушения, причиняемые их попаданиями. Обоих орудий до настоящего времени не сохранилось.
О том, что в Москве существовали и другие огромные орудия, свидетельствуют не только письменные источники, но и планы и чертежи Москвы и Московского Кремля, составленные в XVI–XVII веках, зарисовки путешественников и участников иностранных посольств, приезжавших в Москву. На планах Московского Кремля XVI века видно, что пушки располагались у главных проездных ворот Кремля – Спасских и Никольских, а также на Красной площади. Так, немецкий посланник при дворе Ивана Грозного И. Кобенцель доносил: «Некоторые из орудий так велики, широки и глубоки, что рослый человек в полном вооружении, стоя на дне орудия, не может достать его верхней части. Один немец, бывший самовидцем, сказывал мне, что при осаде Полоцка не более как от троекратного залпа этих орудий рушились стены крепости, впрочем, весьма сильно, и гром от орудий столь ужасен, что небо и земля, казалось, готовы были обрушиться». Участник польской интервенции в России (1609–1612 гг.), упоминавшийся нами ранее Самуил Маскевич, в своем дневнике отмечал, что видел в Москве среди рынка мортиру, влезая в которую, слуги «…человека по три играли в карты под запалом, который служил им вместо окна». Наконец побывавшие в Москве в конце XVI – начале XVII в. Дон Хуан Персидский, секретарь посольства шаха Аббаса I, проезжая через Москву в 1600 г., рассказывал, что видел «большую площадь, которая была заставлена пушками такими огромными, что два человека могли входить в каждую для чистки ее». Уже эти сообщения говорят о том, что в практике русских оружейников было создание подобных огромных орудий. Насколько это было оправданно?
Мы уже отмечали, что увеличение размеров пушек диктовалось растущими потребностями армии в размере артиллерийских снарядов, дальности стрельбы, пробивной силе и т. д. Но при том уровне инженерных знаний, технологии, материалов, из которых изготавливались пушки и снаряды, у этого экспоненциального увеличения размеров орудий были серьезные ограничители. Скажем, еще в XIX веке Ученым комитетом Военного министерства были проведены математические вычисления, которые однозначно доказали, что при выстреле из пушки «традиционной» конструкции, изготовленной из оружейной бронзы и заряжающейся с дула ядром весом в 2 тонны, ее ствол, какой бы толстый он ни был, должен был немедленно разорваться. Так что описанное в романе Жюля Верна «Из пушки на Луну» космическое путешествие, даже если допустить, что таковая пушка была бы создана, скорее всего, не имело никаких шансов на осуществление. Поэтому-то никого не должны вводить в заблуждение бутафорские ядра, которые ныне красуются для всеобщего обозрения вместе с Царь-пушкой в Кремле. Они были отлиты уже в XIX веке и никогда не предназначались для стрельбы. Целью их изготовления была наглядная демонстрация калибра ее ствола и ничего более. Но об этом я расскажу чуть ниже.
