Наконец Зяма почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы согласиться на отмену постельного режима. Художественно задрапировавшись в простынку, он направился в ванную комнату, а я только-только успела закутаться в уютный гостиничный халат (на четыре размера больше, чем нужно), как в номер без стука, крика, выстрела в воздух и иных предупреждающих сигналов ворвался капитан Кулебякин.
Вид у него был крайне решительный. Широкими шагами он направился прямо ко мне. Я немного испугалась и мысленно послала своей совести срочный запрос о наличии серьезных поводов для привлечения меня к уголовной ответственности. Совесть ничего такого за мной не припомнила, но суровый капитан на ходу грозно бряцал в кармане невидимым железом, из-за чего посетившая меня трусливая мысль об оковах и неизбежно грядущих за ними темницах только укрепилась. На всякий случай я быстро сказала:
– Не виноватая я!
И тут из ванной вышел Зяма. Увидев рядом со мной Дениса, он весь скривился и передернулся, как талантливый исполнитель мимического этюда «Червячок в кислом яблоке». Я сочла правильным специально для милого повторить кинематографическую цитату в полном объеме:
– Не виноватая я, он сам пришел!
– Надень это, живо! – не обратив никакого внимания на мой монолог и Зямин миманс, скомандовал капитан и бросил на постель бумажный пакет с красивыми готическими буковками.
Из пакета на смятые простыни вывалился спутанный золотистый ком.
В первый момент я ужаснулась, решив, что Денис успел найти неверную Инку и открутить ей голову, но потом поняла, что это только волосы. А Зяма, хотя и находился дальше, чем я, сразу же узнал парик и несказанно возмутился:
– Что значит – надевай?! То у тебя для нее ледяные кубики припасены, то белокурый паричок! Может, в пакете еще кожаное бельишко и плетка-девятихвостка?!
Я быстро заглянула в пакет. Кроме парика, там были бусы. Ярко-красные, крупные, как горошины.
– Это Инкины, что ли? Те самые? – удивилась я.
Небритые щеки Кулебякина порозовели. Непревзойденной доселе кульминацией их с Инкой бурного романа стало костюмированное предложение руки и сердца, которое Денис сделал в образе Кинг-Конга и с коралловыми бусами на мохнатой шее. Предложение Инка приняла, бусы тоже и с удовольствием стала носить их сама.
– Нет, это другие, – коротко ответил Денис.
Капитан явно не был настроен на вечер лирических воспоминаний. Он молча нахлобучил мне на голову светлый длинноволосый парик и без церемоний охватил мою шею бусами. Потом отступил на шаг, вытащил из кармана плотную картонку и склонил голову набок, испытующе поглядывая то на меня, то на карточку.
– По-моему, сходство есть! Что скажешь? – вдоволь налюбовавшись мною в новом имидже, Денис обернулся к Зяме.
Тот приблизился, посмотрел на карточку, хмыкнул и довольно высокомерно изрек:
– Скажу то же самое, что говорил Дюхе: это коралловое монисто в сочетании с распущенными белыми волосами создает образ прелестной деревенской идиотки! По-моему, совершенно неподходящая фотография для водительских прав!
– Дай сюда! – Я выхватила у него карточку, оказавшуюся Инкиными правами, повернулась к зеркалу и сравнила свое отражение с подружкиным изображением. – Ой! Не совсем ужасно, но… По-моему, я не слишком похожа на Кузнецову.
– Достаточно похожа. – Денис забрал у меня права.
– Достаточно для чего? – забеспокоилась я.
– Не бойся, тебе не придется заменять ее полномасштабно, – успокоил меня Денис.
– Я рад это слышать, – язвительно вставил Зяма.
Я покраснела, а Кулебякин намека не понял. Он вытащил из кармана то самое брякающее железо, оказавшееся связкой ключей, вибрирующий мобильник и деловито сказал в него:
– Капитан Кулебякин слушает!
– Говорит и показывает Москва! – съязвил несносный Зяма.
И почти угадал: в трубке зазвучал голос Родины. Только не Родины-матери, а Родины-бабушки.
– Денечка, это я, Екатерина Максимовна! – услышала я не по годам звонкое сопрано старейшего члена семьи Кузнецовых – любящей бабули Инки и Зямы.
– Докладывайте, Екатерина Максимовна! – разрешил капитан Денечка.
– Вот люди! Они даже нашу бабку под ружье поставили! – Зяма возмутился, но негромко, чтобы не мешать докладу.
– Докладываю, – охотно согласилась мобилизованная и призванная бабуля. – Товарищ капитан!
Чувствовалось, что в свое время бабушка играла, но не наигралась в популярную игру «Зарница».
– Согласно полученному приказу мною была проведена срочная проверка собственного дебетового счета в «Бета-банке», – бодро отрапортовала военизированная старушка. – Предположение подтвердилось: Дюшенька воспользовалась моей кредиткой. Вчера утром она расплачивалась ею в общепите, а сегодня – в магазинах торгового центра на Марияхильфештрассе.
– Как ты узнала это, ба? – громогласно удивился Зяма.
Екатерина Максимовна его услышала и ответила с подобающей гордостью:
– Твоя старая бабка умеет пользоваться компьютером, внучек! И у меня есть система «Банк-клиент».
– Ой, только не заливай, ба! – не выдержал непочтительный внучек. – Система «Банк-клиент» с такой быстротой и точностью не работает! Скажи лучше, что у тебя свои люди в международной финансовой полиции!
– О боже! – Капитан Кулебякин подкатил глаза. – Зачем же орать об этом на весь эфир?!
– Вообще-то, я пошутил, – растерялся Зяма.
– У меня таких друзей нет, а вот у твоего папы… – Екатерина Максимовна сделала многозначительную паузу. – Короче, товарищ капитан! То есть Денечка. Наш товарищ полковник, то есть Боречка, обо всем договорился, и теперь мы тут будем получать информацию о каждом новом случае использования моей кредитки в течение пятнадцати минут. Не выключай телефон, я буду сразу же звонить.
– Понял, спасибо, до связи! – Денис сунул мобильник в карман и окинул испытующим взором нас с Зямой.
Я непроизвольно выпрямила спину, а неисправимый балагур Казимир Кузнецов громко щелкнул тапками и с чувством вскричал:
– Приказывайте, о мой генерал!
– Приказываю, – не заставил себя упрашивать генерал-капитан Кулебякин. – Живо свернуть бивак, собрать амуницию и быть готовыми по сигналу уйти в отрыв.
– А где будем отрываться? – оживился Зяма. – Я знаю тут один недурной ночничок в стиле «Дискотека восьмидесятых», наши соотечественники это местечко очень уважают!
– Я так понимаю, отрываться мы будем непосредственно в машине, – со вздохом сказала я, поправляя перекрутившиеся на шее бусы. – Будем преследовать на этом транспортном средстве отступающего противника в лице Кузнецовой и ее компании как группа отрыва.
– Которая затем превратится в группу захвата? – хищно оскалился Зяма.
