Кулибин слыл механиком и возглавлял механические мастерские Академии наук, однако круг его интересов был куда шире. Так, например, он решил заняться уличным освещением. В то время Россия не знала ни светильного газа, ни керосиновых горелок, ни тем более электрических лампочек накаливания. На главных улицах Петербурга кое-где горели масляные лампы, настолько тусклые, что были в состоянии осветить разве что сами себя. Как-то темным вечером жители Английской набережной пришли в изумление, завидев на противоположном берегу Невы, над Васильевским островом, яркое свечение наподобие лунного. Кто-то достал из кармана газету и принялся за чтение – настолько интенсивным было освещение. Народ недоумевал и жаждал объяснения. Оно не замедлило явиться – Кулибин переплыл реку на ялике в компании друзей, чтобы воочию убедиться в действии своего очередного изобретения. Публике же было растолковано, что в окне квартиры Кулибина на верхнем этаже академического здания вспыхнул фонарь с вогнутым рефлектором из многих маленьких зеркал. Поскольку лампа расположена в самой середине рефлектора, сила ее света увеличивается по крайней мере в 500 раз. Изобретение Кулибина пошло нарасхват – в зависимости от размеров за фонарь платили от 60 до 150 рублей. Пригодилась новинка и мореходам. Впервые, причем по весьма экзотическому поводу, зеркальный фонарь использовал известный русский мореплаватель Шелепов. Вернувшись из очередного дальнего плавания, он нашел изобретателя и рассказал ему историю о том, как с помощью кулибинского фонаря удалось усмирить аборигенов одного тихоокеанского острова. Те поначалу отнеслись к экспедиции крайне враждебно, однако Шелепов сумел сыграть на их суевериях. Он выяснил, что дикари поклоняются солнцу, и обещал, что может в любое время дня и даже ночи вызывать их божество на небо. И вскоре подкрепил обещание действием. Собрал на берегу толпу дикарей и попросил их немного подождать. Внезапно мрак озарился ярким светом. Это матросы зажгли лампу в зеркальном фонаре, заблаговременно прикрепленном к верхушке мачты. Корабль с берега виден не был. Дикарям, с благоговением взиравшим на явление божества, Шелепов объяснил, что это еще не само солнце, а лишь его внук, посланный дедом, дабы вразумить островитян, чтобы те не враждовали с пришельцами, а, напротив, покорились им. Что, собственно, и произошло.
В круг обязанностей академического механика входило устройство при дворе разного рода иллюминаций и фейерверков. Это было яркое зрелище, однако с двумя существенными изъянами. Во-первых, порох, употребляемый для устройства потешных огней, издавал едкий удушливый запах, во-вторых, там, где порох, всегда существует опасность взрыва. Кулибин предложил заменить вспышки пороха совершенно безопасным и не менее ярким оптическим фейерверком, производимым зеркальными фонарями. Пороховой грохот имитировали при помощи железных листов. Потемкину и Екатерине проект пришелся по вкусу. Светлейший князь потом не раз заставлял Кулибина устраивать оптический фейерверк в Таврическом дворце для иностранных послов.
Посрамил иноземцев
Расцвет творчества Кулибина пришелся на период царствования Екатерины II, однако и при Павле I, несмотря на то что тот правил всего 5 лет, с 1796 по 1801 год, престарелый изобретатель по крайней мере дважды заставил о себе говорить.
Павел I.
На петербургских верфях иностранными инженерами строились три больших военных корабля. Когда они были готовы к спуску на воду, посмотреть на величественное зрелище собралось множество народа, пришел и Иван Кулибин. Он прохаживался рядом с кораблями, внимательно разглядывая приспособления для их спуска со стапелей. Затем подошел к главному кораблестроителю и обратил его внимание на некую неправильность, из-за которой самый большой корабль мог застрять на стапеле, не добравшись до воды. Самодовольный иноземец посоветовал старику не лезть не в свое дело. Тот пожал плечами и отошел в сторонку. Вскоре на верфи появился император. Работа закипела с новой силой. После сигнала первые два корабля успешно соскользнули со стапелей и подняли фонтаны брызг. Когда же подошла очередь самого большого – «Новой благодати», опасения Кулибина полностью оправдались. Корабль тронулся, но на полпути к воде вдруг остановился. Кораблестроители, увидев, что Павел гневается, пришли в ужас. Они изо всех сил пытались столкнуть корабль в воду, но он застыл на месте как вкопанный. Вдруг, не говоря ни слова, Павел I повернулся, покинул верфь и отбыл во дворец. Кулибин тоже собрался восвояси, но его задержал случившийся здесь же знакомец, пригласивший мастера домой на стакан чая. Кулибин не отказался, и вскоре приятели сидели за самоваром. Но не успели они как следует напиться чаю, как раздался стук в дверь. От господ инженеров явился матрос, пригласивший Кулибина на верфь, выручать попавших впросак кораблестроителей. Тот явился и согласился помочь. После вмешательства Кулибина и третий корабль благополучно сошел со стапеля в Неву. Павел I был вспыльчив, но отходчив. Узнав о благополучном окончании дела, он щедро наградил кораблестроителей, Кулибина же удостоил особой аудиенции и с тех пор обращался к нему не иначе как по имени-отчеству.
Несмотря на особое отношение императора, домашние Кулибина не на шутку всполошились, когда у них в квартире появился фельдъегерь из дворца. Нехорошие предчувствия томили и самого мастера, однако они, к счастью, не подтвердились. Император тепло приветствовал старика, а потом попросил, чтобы тот придумал, как поправить покосившийся шпиль над Петропавловской крепостью. О том, чтобы Кулибин лично выполнил эту сложную и опасную работу, император и не помышлял. Однако мастер с помощью одного-единственного рабочего все сделал сам – несколько раз они взбирались на самый верх крепостной колокольни, закручивали ослабевшие болты, привинчивали стальные листы. Вскоре шпиль вновь горделиво выпрямился. Павел I остался доволен, поблагодарив старого мастера, он вспомнил, что тому не впервой забираться на умопомрачительную высоту. Пятый год подряд Кулибин проверял и заводил дворцовые часы, не получая за это ни копейки. Император велел назначить Кулибину за это отдельное жалованье – 1200 рублей в год, а также единовременно выплатить ему за четыре года долг – 4800 рублей.
На вольные хлеба
Руководство академической мастерской отнимало много времени и сил, отвлекая Кулибина от любимого дела – изобретательства. В январе 1787 г. он попросил тогдашнего директора Академии княгиню Е. Р. Дашкову освободить его от руководства мастерской. Просьба Кулибина вскоре была удовлетворена. Он был освобожден от занимаемой должности, его лишили жалованья, однако Дашкова попросила Кулибина выполнять все просьбы академиков в частном порядке. Изобретателю оставили квартиру при академии и назначили вместо жалованья «пенсион» – те же самые 300 рублей в год. Кулибин на эти условия согласился и остался в Петербурге продолжать изобретательскую и инженерную деятельность. Это продолжалось до 1801 г. В тот год Кулибин вновь подал прошение, теперь уже на имя Александра I, взошедшего на трон после дворцового переворота. Изобретатель попросил царя выдать ему 6000 рублей для оплаты долгов и разрешить уехать в Нижний Новгород. Монарх уважил просьбы Кулибина: «Снисходя ревности его и долговременной службе, Государь позволяет старцу провести остаток дней в мирном уединении на родине». Александр I велел назначить Кулибину пенсию – 3000 рублей в год. Молодой император также решил дать прославленному мастеру аудиенцию. Приняв его во дворце, Александр I поблагодарил Ивана Петровича за все, что он сделал для Отечества, тепло попрощался с ним и осведомился, что тот собирается делать в Нижнем Новгороде. Выяснилось, что у Кулибина есть незаконченные проекты, которыми он и займется. Царь ссудил ему 6000 рублей, обещав ежегодно вычитать по тысяче рублей из пенсии. Кулибин был счастлив – работы, которые он себе наметил, стоили немалых денег.
