Дальше подвал потряс громовой хохот.
Тут моя спутница отмерла, закатила глаза и укоризненно прошипела:
— Мужчины…
А я старалась не хохотать вместе с этими похабниками. Очень уж заразительно у них получалось.
— Мэтти обещал тебе сюрприз! — заговорщицки намекнула вдруг Дейзи, отвлекаясь от своего горца. — Он вообще лапушка, и замок такой уютный, есть где собраться. И главное, источник рядом.
— А при чем тут источник? — Ну да, мне все было интересно.
— Ника, свободная энергия источника нас пьянит. Как легкий алкоголь. — Дейзи блаженно зажмурилась. — О! Вот и Мэтти! Я тебя на минутку оставлю, слетаю тоже подкрепиться.
Она подмигнула и ввинтилась в иол. Мэтиус приближался ко мне в компании еще трех духов. Все выглядели очень довольными.
— Ника! Держи скорее! — Передо мной зависла примерно литровая бутыль, запечатанная сургучом.
Я машинально подхватила увесистую ношу.
— Это все мне? — догадалась я по сияющим лицам.
— Да! Мы вчетвером сложили силы, навестили погреб. — Предсказатель выглядел очень довольным.
— «Каро эста». Прекрасный купаж, очень удачный был год для вина, — добавил второй, чуть смущаясь.
— Послушай его, Карус знает, что говорит. — Мэтиус наклонился ко мне и шепнул: — Он винодел. В бочке вина и утоп, надегустировавшись.
— Этого вина мне хватит, чтобы упиться до смерти, — скептически оглядела внушительную емкость.
— Деточка, то, что нас не убивает, делает нас сильнее, — заявила четвертая соучастница ограбления погреба.
— А то, что убивает, делает нас мертвыми, — мрачно ответила я.
Подвал потряс очередной приступ веселья. Похоже, духи уже успели слетать к источнику.
— Я же говорил — она прелесть. — Мэтиус подплыл ко мне. — Наш человек!
— Я Кларисса, — представилась дама и обратилась к остальным: — Раз почти все прибыли, саммит объявляю открытым!
Из пола оперативно вывинтилась Дейзи и тут же взяла слово, к некоторому недовольству Клариссы:
— Предлагаю сразу определить, где будем собираться в следующий раз, а то потом все окончательно захмелеют.
— Только жребий тянуть не предлагай, соломинки все равно через руку видно.
— Может, посчитаемся? — предложил щуплый старичок в рваной мантии.
— Фагор, если мы будем считаться по одной из твоих формул, то наша милая вечеринка превратится в кружок юного математика.
Духи загалдели.
— А вы конкурс устройте, — подала голос я, расковыряв сургучную печать, и на меня тут же уставились все присутствующие.
— Красоты? — Лизи поправила волосы.
— Не-э… — Я принюхалась к содержимому бутылки. — Конкурс самых необычных смертей.
Духи снова загалдели, обсуждая идею. А ко мне подплыл Мэтиус. Поманил за собой куда-то в угол.
— Так, где-то я это видел… Вот этот камень нажми. — Он сосредоточенно изучал кладку. — Теперь вот этот. И поверни.
Я села на колени и выполнила его указания. В открывшейся нише обнаружилась завернутая в кожу какая-то сильно истрепанная книга, расползшиеся в труху тряпки, с которых посыпался жемчуг, и небольшая деревянная чаша.
— Вот! То что надо, чтобы из горла не пить. Давно тут валяется, — прокомментировал свою находку довольный Мэтиус. — Как-то ее мудрено называли. То ли груул, то ли граат.
Я оставила находку в углу, забрав только бутыль и чашу.
У духов уже вовсю шло обсуждение конкурса.
— Ника, — налетела на меня Дейзи. — Ты будешь председателем жюри!
— Не собирались мы только у Вистелии и Лизи, у весельчака Анри, у Сюзон и у Грегора, — это снова Кларисса.
— Вот с девочек и начнем, — подытожила Дейзи.
Слово взяла Лизи:
— Некоторые тут знают мою историю. — Девушка стрельнула глазками, поправила прическу. — Она проста и незамысловата. Я кормила уточек у пруда и упала в воду.
— А почему упала? — ехидно уточнила Вистель.
— Меня толкнули, — зарделась девушка.
— А кто? — Это снова хвостатая.
— Пастушок Мика.
— А почему?
И после этого вопроса она, кажется, сдалась:
— Для сокрытия преступного сговора между ним, мной и его сестрой, которая работала горничной у одного молодого дворянина. Я должна была соблазнить Эраста, но предалась романтическим чувствам и грозилась все рассказать. В общем, меня утопили, а Эраст пустился во все тяжкие, проигрался, женился на богатой немолодой вдове, спился и утопился в том же пруду. — Девушка мило улыбнулась.
— Бедная Лизи, — ошарашенно пробормотала я. — А Вистелия?
— Вистелия жила в этом пруду. Она русалка. Когда в итоге розыскных мероприятий Мика раскололся и тело стали искать, Вис как раз примеряла мое платье. Ее забагрили, вытянули на сушу, и пока разобрались, что под платьем хвост, она уже обсохла.
Я нервно осушила чашу и налила себе еще.
— Теперь дружим. У нас там мило, лес, холмы, город рядом.
— Сюзон, твоя история? — подбодрила Дейзи.
— А у меня все очень просто. Меня интересовала возможность уехать подальше от авторитарной родни, его — мое приданое. Испортил все брачный контракт. Пока я была жива, большей частью приданого по-прежнему распоряжался отец. Жених разобрал мелкий почерк уже дома.
— И что? — уточнила я, разглядывая холодную белокожую брюнетку с уродливыми синяками.
— Отравилась крысиным ядом. — Она пожала плечами.
— А синяки откуда?
— Крысиный яд есть не хотела. — Это прозвучало так буднично.
Я отпила еще вина и вкрадчиво спросила:
— Ты ему хоть отомстила?
— Через месяц сошел с ума, — доверительно сообщили мне.
Я отсалютовала ей кубком.
— А это весельчак Анри. Он не любит говорить о своей смерти, но мне разрешил пересказать, — снова вклинилась Дейзи, указав на угрюмого сухощавого духа, висевшего в углу.
Тот обернулся, сдержанно кивнул и продолжил что-то обсуждать с Фагором.
— Аниэру оракул предсказал, что смех его погубит, и юный весельчак стал жрецом Неведомого. Поклялся не смеяться.
— Однажды, — мужчина как-то вдруг переместился к нам, — я шел через площадь в Дуэте. Там как раз приехал цирк и зверинец. Какой-то шутник или злоумышленник открыл клетки с хищниками. Паника, крики, давка. Вы бы видели, как улепетывала стража! — На строгом лице появилось мечтательное выражение. — А там была девочка лет семи. Она схватила прут и, ругаясь и выговаривая тиграм и львам за плохое поведение, погнала их этим прутиком назад в клетки. У нее было такое сосредоточенное личико… Я не выдержал, рассмеялся — и словно плотину прорвало. Хохотал до упаду… — Мечтательное выражение сошло с лица этого странного духа, словно сорвали маску. — У нашей семьи была плохая наследственность. Сердечный приступ.
