Я уже понимала, что чуть-чуть — и рухну от усталости, но продолжала идти, шаг за шагом. Иногда останавливалась попить воды или осмотреться. Подходящего для ночлега места так и не нашлось. Шер приходил в себя несколько раз. Заставляла его лечиться снова и снова, хотя он порывался влить мне новую порцию бодрости, шипел, ругался, уговаривал бросить его и бежать. В последний раз даже порывался встать, но благо был прочно примотан к носилкам и отстегнуться не сумел.
Наверное, лимит неприятностей, отмеренных нам в этот бесконечный день, все-таки подошел к концу. Дорогу перегородил узкий ручей. Макать своего мужчину в воду совсем не хотелось, и так он полураздет, поэтому отпустила лямку, вяло шикнула на Шера, который попытался дотянуться рукой до пряжки ремня, и пошла на разведку. Ручей начинался тонкой ниточкой водопада, срывавшегося с почти отвесной скалы, и слегка пах тухлыми яйцами. Сначала думала, что руина башни мне привиделась от усталости. Но нет. На вершине небольшой насыпи к той же скале липла постройка с башенкой, в добрую половину которой врезался язык рухнувшего со скалы обвала. Вокруг имелся аккуратный забор. На стенах местами проросли тощие деревца и торчали пучки сухих трав. К постройке совершенно необъяснимо тянуло. Хотелось скорее оказаться внутри, эта серая руина манила неожиданным ощущением дома.
Я вздохнула, развернулась, потащилась обратно, считая шаги.
Шер сидел, прислонившись к дереву, и, морщась при каждом движении, пытался выпутать из своей куртки жерди. Подошла, молча помогла, протянула ему куртку и меч. На лишние разговоры сил не было. Он окинул меня странным взглядом, встал пошатываясь.
— Надо пройти шагов триста, там башня, — нашла в себе силы на объяснения. — Внутрь не заглядывала. Одной страшно.
Сама отстраненно подивилась безжизненности своего голоса.
Не знаю, как долго мы преодолевали эти жалкие метры. Пыталась подставлять Шеру плечо, но он упорно цеплялся за деревья здоровой рукой. Хотя о здоровье в его случае речь вообще не шла. Не исключено, что от удара была сломана пара ребер. Пожала плечами и пошла сама. Мир сузился до тропы, мысли — до необходимости переставлять ноги, а целью стало дойти в безопасное место и проспать беспробудно пару суток.
— Там никого, наверное, — услыхала я как сквозь вату голос Шера. — Даже в старых башнях шаю зверье не селится.
Когда через покосившиеся ворота мы ступили во двор, сразу стало будто легче дышать. Я приободрилась и осмотрелась. Рядом блаженно щурился жених.
— Тут источник под башней, — пояснил он.
Несмотря на разрушения, так просто в дом было не попасть. Вход закрывала хорошо сохранившаяся дверь. Когда наша команда инвалидов доковыляла до преграды, Шер дернул ручку и спросил:
— Сможешь открыть?
— Технически — нет, физически — нет, но я попробую. — С этими словами просто навалилась на дверь и буквально упала внутрь помещения, на пыльный дощатый пол, засыпая еще в полете.
Сквозь дрему услышала, как в голове прозвучал ровный голос:
«Полный доступ».
А затем добавилось сварливое:
— И кого ж тут пес принес?
Но я уже провалилась в сон.
ГЛАВА 27
Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим — не более чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая.
Надо мной склонялась окровавленная оскаленная пасть, обдавая зловонным дыханием. Я смотрела на жуткие клыки, не в силах отвести взгляд. Нависший сверху монстр вдруг растянул оскал еще шире в какой-то зловещей улыбке и захохотал. А потом взорвался, обдавая меня потоками горячей черной крови и светлыми кусочками чего-то, о чем я вообще предпочитала не думать. Закрыв лицо руками, заорала.
И выпала из кошмара. Ничего не соображая, уставилась во тьму. Потом прикрыла глаза, все равно никакой разницы не заметила. Лежать было жестко и холодно, но рядом завозилось что-то теплое. Я потянулась к нему, прижимаясь и обхватывая руками и ногами. Теплое зашипело и дернулось. Но потом меня обняла большая тяжелая рука, сверху легла, кажется, куртка. И я уснула снова. Кошмары мне больше не снились, снился шепот, путающийся в волосах, и теплое дыхание на виске.
Пробуждение было очень волнующим: большая шершавая ладонь пробралась под укороченную до фривольного топика рубашку и ласкала мою грудь, иногда переключаясь на вторую. Я лежала на куртке Шера, укрытая своим пуховиком и притиснутая к его обнаженному торсу той самой рукой, что вытворяла с моей грудью всякие приятные непотребства. Сквозь ткань штанов все отчетливее проступало его возбуждение, упираясь в мою обтянутую джинсой попку. Даже возмущаться не стала, просто повернула к нему голову насколько смогла. Глаза на изможденном грязном лице моего мужчины были прикрыты, но выглядел он куда лучше, чем вчера.
— Я все понимаю, утренняя бодрость, — беззлобно фыркнула я, поводя плечом.
Жених вздрогнул, рука замерла. Он, словно не веря, сжал пальцы, убеждаясь, что ему не показалось. Аккуратно вынул руку и встретился со мной взглядом.
— Прости, Ника, мне снилось… в общем, не важно. — Это что было, смущение?
Шер опрометчиво резко отпрянул, тут же застонал и откинулся на едва прикрытые курткой пыльные доски. Тут уже я подорвалась к нему. Ну как подорвалась, все мышцы в теле разом напомнили, что они есть и что жестокого обращения с собой они не потерпят.
Первой захихикала я. Сначала пыталась давить смех, но он прорывался сдавленным хрюканьем. Шера тоже пробрало. Я уткнулась в его здоровое плечо и хохотала до слез. Он не отставал, только шипел иногда, видимо, смеяться было все-таки больно. Пару раз, уже почти успокоившись, мы натыкались взглядами друг на друга. И веселье начиналось снова. Наконец замерли, лежа рядом, на спине, подрагивая и приходя в себя. Словно с этим смехом на грани истерики вышло и развеялось что-то страшное, замершее между нами. Он поймал мои пальцы, и мы еще какое-то время лежали молча. А потом я поняла, что пол холодный, доски жесткие и грязные. Хотя вряд ли грязней нас. В этот момент Шер приподнялся, сдержанно морщась. Навис надо мной и серьезно сказал:
— Спасибо.
— Да вроде не за что.
— Есть, — с нажимом произнес он.
— Хорошо, будешь должен, — покладисто отозвалась я, спорить не хотелось.
Шер даже нахмурился, ища подвох. Ухмыльнулся чему-то своему, но вдаваться в подробности, кто кого сколько раз спас, не стал. За что я была очень благодарна. Просто лежала и рассматривала из-под ресниц этого невероятного мужчину, с которым меня свела судьба. В какой-то момент осознала, что в последнее время все чаще называю его своим. Вспомнила, как перепугалась, когда думала, что он умрет. Слезы на глаза выступили сами. Я стиснула зубы, пытаясь унять рвущийся всхлип.
А Шер немного неловко наклонился, очень недвусмысленно нацелившись на мои губы. Замер на мгновение, лишь когда между нами осталась пара сантиметров, настороженно глядя в мои раскрытые, полные непролитых слез глаза. Последнее движение я сделала сама. Притянула его, обхватив за голову и стараясь не задевать шишку. Раскрыла губы навстречу его исследующему прикосновению. И сама жадно пробовала его на вкус, растворяясь в начавшем окутывать нас коконе тепла. Отстранившись, мы наконец замерли, соприкоснувшись лбами и тяжело дыша.
