– Сними все, птица. Все, кроме этой веревки на твоей руке. – Андре вдруг невольно облизнулся, глядя на тату.
– Кроме нее, значит, – хмыкнула я и потянулась назад, к застежкам бюстгальтера. Больно. Я вздрогнула, но перетерпела, дотянулась до лифчика. Андре дождался, пока я скину и его, затем сделаю то же с джинсами, трусиками и носочками. Я осталась стоять посреди огромной гостиной полностью обнаженная, в смятении. Незнакомая обстановка беспокоила и нервировала. Андре подошел ко мне, взял за руку и повел за собой. Мы прошли через кухню в еще большую столовую, где я увидела стол, за которым могли усесться человек пятьдесят, не меньше. Просторы поражали воображение, но Андре вел себя так, словно все это ничего не значило. Он взял меня за бедра, приподнял и усадил прямо попой на стол для благородных гостей. Я рассмеялась, и он неодобрительно посмотрел на меня.
– Сегодня я хочу, чтобы ты была покорной, как никогда. Ты можешь издавать звуки, только если я тебе разрешу, и только такие, которые я скажу тебе издавать. Ты поняла меня? Скажи, да, господин.
– Ты серьезно? – вытаращилась на него я, и тогда Андре вдруг схватил меня за волосы, заставил склониться, буквально упасть боком на стол. Оглушительный шлепок по попе заставил меня вскрикнуть. Затем Андре меня отпустил.
– Я достаточно серьезен?
– Да, – пробормотала я и тут же поправилась. – Да, господин.
– Хорошо, – кивнул он, а затем он поднял с пола сумку, которую доставил водитель. – Молодец.
Я захотела спросить, что в сумке, но не стала, зная, что игра уже началась, и теперь я буду отвечать за каждое слово. Нужно быть экономной, когда речь идет о провокации. Всему свое время, но я догадывалась, что ничего типичного в этой сумке не будет. Никаких запасных носков или ноутбука. Андре бросил на меня короткий взгляд, пока я мирно сидела на столе.
– Как ты думаешь, как долго ты сможешь стоять на коленях? – спросил он. – Можешь ответить.
– Сколько ты прикажешь, господин, – ответила я после некоторого раздумья. Андре глубоко вдохнул, а затем подошел к стене, где находилась стереосистема. Негромкая музыка заполнила комнату. Затем Андре открыл сумку, и я ахнула от изумления. В ней лежали веревки, повязки, ремешки и еще бог весть какие приспособления.
– Видишь, птица, тут есть всё, для того чтобы сделать твой вечер незабываемым, – сказал Андре с хорошо читаемой угрозой в голосе, а затем подошел и поцеловал меня в губы. Это был долгий, яростный поцелуй – такой, после которого болят губы, после которого ты еще долго чувствуешь на себе запах мужчины. Я подставила рот, язык, потянулась навстречу, отдалась поцелую, заранее принимая всё, что Андре приготовил для меня. Голова закружилась, волнение и голод сделали свое дело, и я почти повалилась к нему в руки. Андре отпустил меня, усадив обратно на стол. Затем он поочередно достал из сумки несколько мотков веревки, очень напоминающей ту, что была на татуировке, а также повязку для глаз и, о боже, три разные плеточки. Одна – просто стек с маленькой кожаной насадкой, другая имела на конце целую метелочку из кожаных лент. Третья больше была похожа на кожаный кнут для лошадей – удар от такой, должно быть, очень и очень болезненный. Я сжалась от ужаса, и Андре посмотрел на меня вопросительно.
– Что-то не так? – спросил он наконец, но я только помотала головой. Он кивнул. – Ты не могла бы опуститься на пол? Вот сюда, на ковер посреди зала, я тебе помогу.
С этими словами Андре взял меня на руки, помог переместиться вниз. Я встала на колени и посмотрела на Андре – на сей раз снизу вверх. В том, когда мужчина стоит сверху, всегда была некая сила: в этот момент в женщине включается какая-то древняя защитная магия, говорящая ей делать все, что в воле ее властителя-мужчины; возникает жажда исполнять его волю, желание отдать себя в его руки. Когда Андре попросил меня свести пятки вместе и как можно шире расставить колени, меня не нужно было просить дважды.
* * *
Андре действовал профессионально. Он связал мне запястья, обмотав их несколько раз – не туго, но достаточно плотно, а затем притянул эти же веревки к ступням, сцепил мои запястья и лодыжки, обмотав те таким же способом. Я оказалась в положении, когда невозможно ни свести колени вместе, ни выпрямиться, ни встать – можно было бы свести ноги сзади и таким образом изменить позицию, но Андре и это предусмотрел. Он вставил мне между ног чуть пониже коленей палку-распорку, которая препятствовала этому действию. Отойдя на несколько шагов, Андре полюбовался работой. Я стояла связанная, униженная, откинувшись назад, открывая перед Андре и свою грудь, и всю переднюю часть своего пойманного в силки тела. Мне так хотелось этого, и вот – мое персональное сумасшествие прогрессирует, и меня уносит, в крови бушуют гормоны. Я пленница, я награда, я жертва, я – сегодняшнее развлечение. Мне никак не спастись, и остается одно – надеяться на свое тело, на то, что оно сможет удовлетворить жажду, вымолит мне жизнь.
Я стояла на коленях, волосы рассыпались по плечам, груди напряглись, татуировка же оставалась в зоне видимости. Андре периодически скользил по ней удовлетворенным взглядом. Его добыча.
– Какая же ты аппетитная, особенно сейчас, – пробормотал он, склонившись ко мне, и поцеловал меня в губы. Этот поцелуй был коротким, после него Андре вдруг надел на меня кожаный ошейник.
– Зачем это? – невольно испугалась я, и Андре моментально оглянулся, взглянув туда, где на столе остались лежать орудия моей пытки.
– За то, что ты ослушалась меня, я ударю тебя сейчас один раз самой маленькой плеткой, но туда, куда захочу. А ты потом расскажешь, что почувствовала, – сказал он и принес со стола ту плеточку, на конце которой было совсем немного кожи. Андре прицелился и ударил меня – резко и точно, прямо по одному из сосков. Я вскрикнула, резкая боль пронзила мою грудь и тут же отпустила.
– Что ты почувствовала?
– Как… ожог, – ответила я, и Андре кивнул.
– Открой рот, – сказал он, а когда я сделала то, что он велел, он вложил мне в рот плеточку. Я осталась стоять, держа ее в зубах, покорная и готовая в любой момент предоставить ее для дальнейшего использования. Беспомощность – это слово не отражало и десятой доли того, что я испытывала сейчас. Андре вышел и принялся возиться на кухне. Я ждала, колени затекали, и я почувствовала страстное желание опуститься на пол. Я знала, что это только разозлит Андре, но я так безумно, безумно устала, и держаться было невероятно тяжело. Андре вернулся, забрал у меня изо рта плетку и дал мне выпить из бокала. Я почувствовала вкус прекрасного вина.
– Ешь, – скомандовал он, и маленький кусочек мяса оказался у меня во рту. – Я не хочу, чтобы ты упала в обморок. Я хочу, чтобы ты все чувствовала.
– Я устала, – прошептала я, но Андре невозмутимо продолжил меня кормить. Несколько вкусных кусков, а затем он вернулся к столу, взял вторую плетку, ту, где на конце было много лент, и я получила два удара по ягодицам – сильные, с оттягом, с присвистом. Каждый раз я невольно подскакивала, но веревки не давали мне распрямиться, на втором ударе я осела на бок.
