Начальный этап полета от Хмеймима до первой поворотной точки прошел спокойно. На горизонте из дымки появились очертания небольшого городка Баржан, одного из старейших в Сирии. Располагался он на плоскогорье, у подножия которого тонкой змейкой извивалась река.
С небольшой высоты город казался чертовски красивым. Над ним возвышались несколько минаретов, сиял купол мечети. По центральным улицам стройными рядами тянулась сочная зелень.
К сожалению, во всех этих вертолетах не было ни одного пассажира, способного хоть на минуту позабыть о действительности и сознательно не замечать современных автомобилей на дорогах этого города, многоэтажных домов в центре, тарелок спутникового телевидения и линий электропередачи. Иначе этот наивный человек мог бы подумать, будто оказался в пятнадцатом веке.
Однако первоначальное впечатление всегда обманчиво. Подлетев ближе к городку, такой пассажир мог бы без труда рассмотреть дома, разрушенные бомбардировками, сгоревшие остовы автомобилей, тротуары и дороги, искореженные взрывами.
Он наверняка заметил бы и почти полное отсутствие на улицах мирных жителей. Вместо них там двигалась военная техника, включая танки и бронетранспортеры. На окраинах виднелись тонкие росчерки свежевырытых окопов. Местами были разбиты палатки, стояли грузовики, перемещались подразделения военнослужащих.
– Внимание группа, я двести второй, – послышался в эфире голос командира лидирующей «восьмерки». – Прошли первую точку, доворот на курс пятнадцать.
– Понял, курс пятнадцать, – вразнобой ответили командиры других вертолетов.
Все четыре машины плавно повернули влево и продолжили полет. Следующим поворотным пунктом маршрута было селение Руман, расположенное в предгорной местности. Ведущий группы приказал экипажам уйти на безопасную высоту, равную шестистам метрам. Вертушки поднялись и легли на новый курс.
Согласно полетному заданию, населенный пункт Руман оставался справа от них. Машины направились к конечному пункту маршрута, городу Эр-Сабаху. К слову сказать, последний этап полета был самым продолжительным. Он занимал что-то около двадцати минут.
С шестисот метров вид внизу заметно изменился. Все стало мельче, кажущееся движение ориентиров замедлилось, а небо сверху потемнело.
Внезапно из протяженного лесочка, охватывающего селение широкой дугой, к головной вертушке потянулись какие-то пунктиры.
– Двести второй, вижу трассеры и вспышки в районе «зеленки»! – взволнованно доложил командир одного из «Ми-24». – Вас обстреливают, двести второй!
– Я двести второй, снижаемся! Доворачиваем вправо и занимаем предельно малую высоту!
Обе «восьмерки» стали резко снижаться. Первые снаряды, выпущенные с земли, прошли мимо головного вертолета.
«Двадцатьчетверки» по указанию ведущего повторили противозенитный маневр. При этом экипажи обеих машин внимательно приглядывались к тому району, откуда велся огонь.
Транспортники успели снизиться до двухсот метров, когда вновь появились трассеры. По борту одного из них забухали снаряды.
– Я двести второй, в меня попали! На борту пожар! – сообщил ведущий.
Тут же в эфире послышался спокойный женский голос, издаваемый речевым информатором:
– Пожар в левом двигателе. Огонь в отсеке главного редуктора. Резкое падение давления в основной гидросистеме.
Ведущий «Ми-8» раскачивался и резко снижался. За ним тянулся шлейф темного дыма.
– Двести второй, слева ровная площадка, – подсказал командир второй «восьмерки».
– Садись, мы прикроем, – вторили ему командиры «Ми-24».
При стрельбе зенитные установки всегда изрыгают мощные снопы пламени, что частенько выдает место их расположения. Пилотам не составило большого труда определить точку, откуда велся обстрел на этот раз.
– Триста пятнадцатый, я триста десятый. Видишь их позицию? – спросил ведущий пары «Ми-24».
– Да, наблюдаю. Южная оконечность «зеленки».
– Все верно. Заходим для атаки. Накрываем южную часть леса.
Но прежде чем «двадцатьчетверки» легли на боевой курс, противник успел выпустить еще несколько десятков снарядов. На сей раз они ударили по обеим транспортным машинам.
Одна из них продолжала полет, другая с минимальной поступательной скоростью плюхнулась на относительно ровную площадку между лесочком и селением. Посадка вышла, мягко говоря, несколько грубоватой, но, к счастью, обошлась без жертв. Экипаж быстро покинул борт.
В это время пара «Ми-24» выполнила первый заход и отработала по южной оконечности лесочка неуправляемыми ракетами. Затем один из них стал опускаться на площадку рядом с поврежденным транспортником, чтобы эвакуировать его экипаж. Второй нарезал круги. Вертолетчики внимательно осматривали округу. Не дай бог где-то поблизости обнаружится вторая огневая точка или появятся духи.
Вторая «восьмерка» несколько замедлила скорость, но продолжала движение в сторону Эр-Сабаха. Ведь приказ о доставке туда ценного груза никто не отменял.
Командир этого борта, не теряя времени, доложил по радио на авиабазу Хмеймим об обстреле с земли и аварийной посадке двести второго.
– Помощь пары «Су-34» нужна? – запросил распорядитель полетов с базы.
– Думаю, справимся сами, – ответил пилот.
– В таком случае приказываю оказать помощь экипажу аварийного вертолета и следовать на Эр-Сабах! – прозвучало распоряжение с вышки.
Бортовой техник головной машины услышал дробный стук по фюзеляжу и резко обернулся. Он увидел, как из нескольких отверстий в желтом топливном баке, установленном вдоль левого борта, бежали струйки керосина. С развороченного потолка капало дымящееся темное масло.
Расчет зенитной установки использовал осколочно-фугасные и бронебойно-зажигательные снаряды. Это было маленькое чудо, что от попаданий подобных штуковин вертушка не вспыхнула ярким факелом.
Вторая порция снарядов прошила верхнюю часть фюзеляжа – капоты, прикрывающие левый двигатель. Вертолет дернул носом, движок надсадно завыл и выключился. На приборных досках тревожно заморгали красные и желтые табло. А через секунду неживая тетка, обитавшая в речевом информаторе, вежливо сообщила экипажу целую кучу чертовски приятных новостей.
Поврежденный левый двигатель «восьмерки» не только отказал, но и загорелся. Бортовой техник среагировал моментально. Он перекрыл подачу топлива, привел в действие противопожарную систему.
– Федорыч, прыгай! – приказал ему командир, кое-как удерживая машину в воздухе и выбирая площадку для экстренной посадки.
– Да ты что?! – Пожилой бортовой техник изумленно вскинул брови. – Я лучше с вами!..
– Прыгай, я сказал, пока высота позволяет! Неизвестно, дотянем до земли или взорвемся.
Все возможности противопожарной системы были использованы, но очаг возгорания ликвидировать не удалось. Черный дым валил из моторного отсека, уже наполнял грузовую и пилотскую кабины. Из-за отказа гидросистемы машина плохо слушалась рычагов управления.
