– Солнцезащитным кремом не намазались, что ли?
– Да каким кремом! Ты здание «ЮгРоса» видела?
– Я там даже недавно была, – похвалилась я.
– Ну, и как тебе оплот империализма?
– Мне не понравилось, – честно сказала я. – Всюду камень, металл и стекло, очень неуютно.
– Почему же? На крыше здания премиленький деревенский садочек разбит. Клумбочки, газончики, всякое такое, а вместо нормального ограждения – заборчик из карликовых деревьев в кадках.
– Живая зелень? Даже зимой? – не поверила я.
– Зимой по периметру ставят кадки с елочками, а летом – с пальмочками, – объяснил Денис. – Замену одного вида на другой производят осенью и весной. Как раз сегодня утром садовник приступил к ротации горшечных растений, елки убрал, а палки поставить не успел. Сама Лушкина на солнышке грелась, грелась и, видно, перегрелась: голова у нее закружилась, все остальное закачалось, нога на мокром оскользнулась, и полетела грандмадам с верхотуры, аки божья пташка.
– Что, Сама Лушкина упала с восьмого этажа?! – Я опять не сдержала эмоций.
Зойка, решив, что при таком раскладе без второго венка все-таки не обойтись, снова схватилась за телефон.
– Упала, но чудесным образом не разбилась, – недоверчиво хмыкнул Денис. – Напротив башни «ЮгРоса» здание «Крайбанка», помнишь? У них на втором этаже большая веранда, а на ней летний ресторан. И как раз вчера над ней натянули парусиновый тент! Лушкина упала прямо на него и отделалась вывихнутым плечом и легким испугом. А вот дочка ее испугалась буквально до умопомрачения! Как мать с крыши упала, Лушкина-младшая видела, а вот ее мягкой посадки на навес заметить не успела, потому что поторопилась прыгнуть следом за маменькой.
– Вот это да… – протянула я, не зная, что еще сказать.
Слыхала я про неразрывную духовную связь, но чтобы она вот буквально проявлялась на физическом уровне? Маманя ухнула с крыши, и доча за ней, как бычок на веревочке! Жуть!
«Минуточку! – влез с неожиданным вопросом мой внутренний голос. – А почему же одна Лушкина на навес бухнулась, а вторая на асфальт? Промахнулась мимо тента, что ли?»
– Понимаешь, старшая-то поскользнулась и ушла вниз по дуге, а младшая полетела отвесно, как кирпич, – объяснил Денис, когда я переадресовала ему каверзный вопрос. – А навес был ближе к противоположной стороне проулка. Вот вторая Лушкина на него и не попала.
После разговоров с Максимом и Денисом я залезла в Интернет. На местном информационном портале уже висело сообщение о трагической гибели единственной дочери генерального директора ООО «ЮгРос» Г.М. Лушкиной – без всяких подробностей. Рядом с коротким текстом имелась фотография в траурной черной рамочке. Я внимательно рассмотрела снимок и прониклась жалостью к бедняжке Ариэлле, а вот к ее мамаше совсем не добрым чувством.
Еще не старая женщина – единственная наследница миллионного состояния! – имела вид бедной родственницы из аграрного захолустья. Ее простоватое лицо с безвкусным и неумело нанесенным макияжем являло богатейшую коллекцию кожных дефектов, неухоженные пшеничные брови вплотную приблизились к стадии колошения, а губы, наоборот, безнадежно увяли. С прической дела обстояли и вовсе плачевно: не слишком густые светлые волосы Ариэллы были прихвачены грошовым пластмассовым ободком, полностью открыв широкий, как у сома, выпуклый лоб. И даже в таком виде он не уравновесил рыхлые щеки! В общем, дочь Лушкиной воплощала типичный образ простой русской бабы, по причине общей замордованности и перманентного безденежья не приобщившейся к успехам современной индустрии красоты.
– Господи, благослови моего косметолога! – вздохнула я, представив, как при неблагоприятных жизненных условиях могла бы выглядеть я сама.
Фактура-то у меня хорошая, но за ней ведь тоже уход нужен!
Заочно познакомившись с уже покойной Элечкой, я решила, что градус материнских чувств Самой Лушкиной был отнюдь не высок. Галина Михайловна явно уделяла своей покойной дочке гораздо меньше внимания, чем более любимому детищу – компании «ЮгРос». В противном случае богатая наследница и выглядела, и вела бы себя совсем по-другому. И уж точно у бедняжки не развилась бы та поистине смертельная зависимость от родительницы, которая толкнула ее на роковой шаг с крыши!
В общем, мне казалось, что в самоубийстве Ариэллы есть большая доля вины Галины Михайловны, поэтому как следует посочувствовать Самой в постигшей ее утрате никак не получалось. Одно за другим я написала четыре соболезнующих письма, Катя с Зоей в складчину сочинили еще два скорбных текста, но Бронича ни один из них не устроил. Как верно выразилась Катька, он рвал и метал бумажки с нашими записями, обвиняя сотрудников агентства в бесталанности и душевной черствости. Это было обидно. Я в конце концов не выдержала и от лица всего обруганного коллектива дерзко предложила шефу:
– Может, сами напишете?
– И напишу! – с вызовом сказал он и надолго заперся у себя в кабинете.
Тогда я постановила считать свой взнос в искусство сочинения маленьких трагедий вкладом без возможности его пополнения, попрощалась с девочками и поехала домой, на ходу придумывая развлекательную программу на вечер. Очень хотелось компенсировать скверный рабочий день качественным отдыхом.
Никакой перегородки между обычными больничными покоями и платным отделением не имелось, однако граница все-таки существовала и даже отчетливо просматривалась: в той части холла, через которую можно было проследовать к ВИП-лифту, потрескавшаяся керамическая плитка пряталась под ворсистым ковровым покрытием.
– Куды в уличном потопали?! – прикрикнула на Юстаса и Алекса сердитая бабулька в синем халате.
Она бродила вдоль «границы» с опущенной шваброй, как сапер с миноискателем.
– А ну, пошли взад за бахилами!
Алекс, плохо знакомый с больничными порядками, сбился с шага. В зад за бахилами – это будило воображение. Грубые и невоспитанные люди, случалось, посылали его в разные нехорошие места, но никогда – с такой конкретной целью.
– Возвращаться не будем! – подстегнув отставшего Алекса колючим взглядом, отчеканил Юстас.
– Та шо ж вы делаете, ироды! – бессильно завопила им вслед злая бабка. – Это ж надо! В ботинках поперлись на половое покрытие!
– Оно не половое, а напольное! – Юстас, старательно выдерживая роль сурового начальника, обернулся на ходу и погрозил бабульке пальцем. – А половое покрытие, бабушка, ежели вы запамятовали, это со-овсем другое!
– И туда мы в ботинках ни-ни! Ни в коем разе! – без улыбки поддакнул ему Алекс.
Старательно удерживая на лицах выражение подобающей заведению серьезности, они вошли в лифт, дождались, пока двери закроются, переглянулись и захохотали.
– Дзинь! – укоризненно тренькнул лифт.
– Всё, хорош веселиться! – Юстас посуровел, задрал подбородок и завертел шеей, спешно поправляя под твердым воротничком узел галстука.
