– Соображаешь, – скупо похвалил меня милый. – Так вот, розыск ведут аппараты угро. Ведут они его так себе. Если родственники пропавшего не прилагают усилий, это розыскное дело так и болтается на учете, пока не истечет срок – а это, если я не ошибаюсь, три года. По истечении данного времени, если пропавший не нашелся сам, на основании документа из милиции родственники в ЗАГСе получают справку о смерти бесследно сгинувшего, делят его имущество и все такое прочее….
– Да к черту имущество и все такое! – Перспектива, наскоро обрисованная циничным ментом, меня устрашила. – Родственники хотят найти человека, и побыстрее!
– Можно и побыстрее, но только при другом раскладе, – согласился Денис. – Рассмотрим ситуацию номер два: человек пропал, но не так неожиданно и бесследно, как в первом случае. Может, поведение его до исчезновения было необычным, тревожным. Может, там, откуда он пропал, остались следы борьбы. Может, у него долги были или какие-то другие неприятности, от которых имело смысл убежать и спрятаться… Короче, тогда после нормальной проверки может быть возбуждено и уголовное дело.
– Уголовное – это лучше, чем розыскное? – Я слушала очень внимательно.
– Если результаты нужны? Конечно, лучше! – уверенно подтвердил Денис. – А еще лучше – два в одном, и это как раз такой случай, ведь розыскное дело тоже ведется.
– Да-да, но как оно ведется, ты уже говорил, – заметила я.
– Вот именно. А по уголовному делу проводятся какие-никакие процессуальные действия. Предпринимаются активные попытки чего-нибудь там раскрыть… Да ты послушай в новостях наших больших начальников-силовиков. У них в ходу отточенные фразы: «Следствие серьезно продвинулось на пути к раскрытию этого преступления», «Проводится комплекс оперативно-следственных мероприятий», «Очевидцами составлен фоторобот предполагаемых преступников»… И всякая такая фигня.
– То есть особого результата в любом случае ожидать не следует? – догадалась я, уловив в голосе милого капитана отчетливо пессимистические нотки.
– Если пропавший стал жертвой преступника, того нашли и доказали вину – гада посадят, это и будет результат. Иначе дело приостановят до истечения сроков давности… Далее смотри пункт первый.
– В общем, наши доблестные органы в этих ситуациях действуют очень плохо, – раздосадованно подытожила я.
Сообразив, что краткий и безрадостный экскурс в практику розыскной работы закончен, капитан Кулебякин игриво напомнил мне, что в некоторых других ситуациях отдельные представители правоохранительных органов действуют очень хорошо и даже замечательно, после чего предложил подтвердить сказанное личным опытом хоть сейчас, хоть вечером, а уж ночью – просто в обязательном порядке.
– У тебя, Кулебякин, один секс на уме! – сердито сказала я.
– Почему – один? У меня на уме много секса! – горячо заспорил милый, но я не стала его слушать и бросила сначала трубку, а потом и ложку.
– Дюшенька, ты почему салатик недоела? – заволновался папуля. – Куда ты спешишь?
– Мне надо в офис съездить, – ответила я уже на бегу.
У меня возникло подозрение, которое имело смысл проверить немедленно.
Поскольку одинокие прогулки никогда меня не прельщали, я хотела увлечь с собой Алку, но дверь ее квартиры вновь была заперта, и на мой стук-звон никто не отозвался.
– Загуляла, девонька! – не без зависти пробормотала я, с сожалением отказавшись от мысли совершить незапланированный субботний набег на родной офис в дружеской компании.
А Трошкина, оказывается, загуляла не так уж далеко: я увидела ее, когда бежала через пустырь на троллейбусную остановку. Алка стояла по колено в ромашках и васильках, отмахиваясь от назойливой пчелы пучком тех же цветочков.
– Ах, вот ты где! – издали радостно крикнула я.
Трошкина вздрогнула, резко обернулась, при виде меня отчего-то побледнела и тонким голосом затравленного зайчика завизжала:
– Стой где стоишь!
– Я не стою, я бегу, – поправила я, не сбавляя темпа.
– Стой где бежишь! – истерично выкрикнула подружка, замахнувшись цветочным веником.
Тон у нее был такой, словно за приказом остановиться могла последовать стрельба на поражение. Несмотря на то что никакого огнестрельного оружия у Алки не имелось, а прямое попадание ромашкового букета не могло нанести мне серьезных увечий, я все-таки остановилась и воззрилась на подружку с удивлением:
– Ты с ума сошла?
– Не подходи! – упрямо повторила Трошкина.
Она раскраснелась так, что кружащие над лугом пчелки приняли ее за пунцовый пион и массово пошли на посадку. Алка яростно, как в бане, нахлестала себя ромашковым веником – насекомых она отгоняла еще более решительно, чем меня! Обиженно жужжа, пчелки разлетелись, а я склонила голову к плечу, рассматривая спятившую подружку с откровенным недоумением.
– Иди куда шла! – непримиримо сказала мне грубиянка.
– Что случилось, Трошкина? С чего это тебя зациклило на простых побудительных предложениях? То стой, то иди? – тщетно стараясь не обижаться, поинтересовалась я.
– Ничего не случилось, давай иди, потом поговорим! – Необычайно невежливая Алка помахала помятым веником, указывая мне направление движения.
– Ну, ладно, – ничего не понимая, я пожала плечами и продолжила свой одинокий путь к троллейбусу.
«Может, Алка пьяная? – предположил внутренний голос. – Или у нее такая дикая реакция на ромашковую пыльцу? Типа, аллергическое слабоумие?»
– Никогда ее такой странной не видела, – пробормотала я и непроизвольно оглянулась.
Алка, успевшая избавиться от куцых ромашек, сидела на корточках и двумя руками тянулась к совсем уж невзрачным сорнякам.
«Сто пудов, она спятила! – воскликнул мой внутренний голос. – Офелия, о нимфа! Сейчас нарвет бурьяна, совьет из него веночек и потопает к речке-вонючке топиться!»
– Эй, Трошкина! – встревоженно позвала я.
Алка обернулась и подскочила как ужаленная, а потом вдруг гаркнула:
– Лежать!
– Теперь уже лежать?! – изумилась я. – Трошкина, кончай командовать, я сама знаю, что мне делать!
«По-моему, это она скомандовала не тебе, – с какой-то странной интонацией подсказал внутренний голос. – Ты присмотрись-ка к кустикам!»
Я послушно пригляделась – сорняки рядом с Алкой волновались, как сливки в миксере. С учетом того что на всем остальном пространстве большого пустыря царил полный штиль, нельзя было не понять: у ног моей подружки кто-то очень активно лежит!
– Ах, вот оно что! – Я все поняла и развеселилась. – Трошкина не одна, как дурочка, ромашки топчет, она пришла с кавалером на травке поваляться!
В этот момент бурьян задрожал особенно сильно. Трошкина снова отчаянно вскричала: