И, пока я держала паузу, лелея девичью гордость и набивая себе цену, коварный тип добил меня издевкой:
– На машине-то быстрее получится, чем на четвереньках!
От возмущения я потеряла дар речи. А когда снова его нашла, оказалось, что Алехандро и не подумал дождаться моей гневной отповеди. Он преспокойно уселся за руль и поторапливал меня сигналом клаксона.
– Мексиканский негодяй! – пробормотала я сквозь зубы, раздираемая противоречивыми желаниями.
С одной стороны, ужасно хотелось послать мексиканского негодяя ко всем латиноамериканским чертям, а с другой… Нечасто встречаются мужчины, способные заставить меня онеметь!
– Пам, пам! – мачо поторопил меня с решением.
– Ну, хорошо, мне действительно кое-куда нужно, – я села в машину. – Я должна найти одного человека.
– Вчерашнего?
Поскольку слово «вчерашний» в моем представлении больше соответствовало не первой свежести продукту питания, я не сразу поняла смысл вопроса. Но Алехандро не стал настаивать на ответе и перешел к следующему вопросу:
– Куда изволите?
– В Фестивальный микрорайон, – подумав не больше пары секунд, попросила я. – Знаете, где универмаг?
– Знаю, – кивнул он, поворачивая ключ в замке зажигания. – Я всё знаю!
Многозначительный тон позволял предположить, что обширные знания моего нового знакомого не ограничиваются местной топографией, но я воздержалась от уточняющих вопросов. Мне нужно было напрячься, чтобы извлечь из дырявой, как рыбачья сеть, девичьей памяти адрес Маруськи.
– Микрорайон Фестивальный, универмаг, поворот налево во двор-колодец, а там многоэтажная башня с мозаичной картиной на боку, – вспомнила я.
– Как интересно! – искренне восхитился Алехандро. – А что изображено на этой картине?
На картине был изображен крепкий юноша в синей рубахе с закатанными до локтя рукавами. В мускулистых руках он держал здоровенный молот, опасно занесенный над чем-то или кем-то, скрытым кронами едва зазеленевших деревьев. Рядом синела вывеска филиала «Крайбанка».
– Это кто тут у нас вкладчик Раскольников, убивающий старушку-процентщицу? – заинтересовался Алехандро, оценив общую композицию.
Я смешливо прыснула, а мой внутренний голос с досадой сказал:
«Вот холера! У мачо есть эрудиция и чувство юмора! Плохо дело. Смотри, Дюха, не влюбись!»
– Хорошо, – пообещала я, заметно озадачив этой нелогичной репликой своего спутника.
И, пока он раздумывал, что хорошего в мозаичной достоевщине, я вылезла из машины и зашагала в подъезд.
В гостях у Маруси я никогда не бывала, но как-то провожала ее до двери, помогая донести тяжелые папки с бумагами. Номер квартиры я тогда не запомнила, но обратила внимание на кучу кирпичей, перегородившую лестничную площадку на манер противопехотного сооружения. Маруся объяснила, что ее соседи делают капитальный ремонт. И он до сих пор не закончился – мешки со шпаклевкой помогли мне сориентироваться. Я придавила пальчиком кнопку звонка, и за дверью послышался бодрый мотив горской песни.
– Ас-са! – непроизвольно воскликнула я, борясь с желанием подняться на цыпочки и пройтись по лестничной площадке в выразительном па зажигательной лезгинки.
– Ай-яй! – откликнулась открывшая мне бабушка.
Она была с ног до головы во всем черном и буквально источала мировую скорбь. Я мгновенно прониклась ею, и с моих губ сам собой сорвался вопрос:
– Что случилось?
– Ай-яй! – повторила скорбная бабушка, всплеснув пухлыми ручками. – Горе, горе!
По ее лицу запросто можно было подумать, что речь идет о катастрофе планетарного масштаба.
– Какое горе? – уточнила я, готовясь к худшему.
Старушка сокрушенно покачала головой и разразилась длинной речью на непонятном языке. Он изобиловал шипящими и свистящими согласными, живо напомнившими мне папулину конверсионную скороварку. Есть у нас дома такой фантастический агрегат производства Нижнетагильского завода самоходной гусеничной техники – скороварка «Белочка», явно собранная из неликвидных деталей для танка. Самую твердую свеклу эта победоносная машина превращает в пюре за десять минут, но свист и скрежет при этом стоит такой, что все домашние прячутся в укрытие, а папуля надевает на кухне наушники, как у сигнальщиков на палубе авианосца.
– Гр-пр-хрщщ! – эмоционально шумела горюющая старушка. – Апкщчщ неотложка!
– Неотложка? – Я выловила из неинформативного скрежета человеческое слово и поняла, что готовилась к худшему не напрасно.
– Неотложка! – подтвердила бабушка и развила тему во второй части своего монолога.
Голос у старушки был поразительно громкий и немузыкальный – она запросто могла бы озвучивать тяжелую технику в батальных сценах фильмов о войне. Чужеродные шипящие и свистящие больно царапали мне уши, но я самоотверженно обратилась в слух и вскоре выловила еще два понятных слова: «телефон» и «инфаркт».
«Всё ясно, «Скорая помощь» увезла кого-то с инфарктом!» – сделал логичный вывод мой внутренний голос.
– Но у кого инфаркт-то? – требовательно спросила я шумливую бабушку, вклинившись в микроскопическую паузу между громыханием и лязгом танковых траков.
– Ой, горе! – громче прежнего взвыла старушка, со следующего слова окончательно перейдя на язык танков и бронетранспортеров.
– Надо у соседей спросить! – посоветовал Алехандро.
Он поднялся по лестнице следом за мной и теперь стоял на площадке между этажами, рассматривая бронетанковую старушку с уважительным интересом.
– «Скорая» приезжала, правда? – неприятно удивился интеллигентного вида мужчина, с большим трудом извлеченный нами из недр соседней квартиры. – А к кому? Знаете, я ничего необычного не слышал!
– И это неудивительно, – пробормотал Алехандро, глазами показав мне на бронебабушку, по-прежнему производящую шумы, которые, по всей видимости, были здесь как раз обычными.
Затем он взял меня за локоток и повел вниз по лестнице, а я была так расстроена, что безропотно подчинилась. Уважая мою печаль, мачо помалкивал, зато деловито заговорил мой внутренний голос:
«Можно позвонить на станцию «Скорой помощи», назвать Маруськин адрес и спросить, куда именно увезли пациента с инфарктом!»
Совет показался мне дельным. Поэтому во дворе я первым делом набрала «03» и, косясь на табличку с адресом на углу дома, озвучила вопрос диспетчеру «Скорой».
– Девушка, вы с ума сошли? Мы тут справок не даем! – незамедлительно нахамила мне сиплоголосая особа.
– А диагнозы, значит, ставите! – обиженно буркнула я, выключая мобильник.
– И какой же у тебя диагноз? – заинтересовался Алехандро.
Я посмотрела на его исподлобья.
