И тут обнаружилась очень необычная вещь. У всех овец, с которыми экспериментировал Холландер, в момент смерти отмечалось временное увеличение веса – в интервале между 30 и 200 граммами. А одна и вовсе прибавила 780 граммов – почти два фунта (или 37 Маков, или 2 бесплотных Иисуса). Прибавка в весе фиксировалась в течение от одной до шести секунд, а затем исчезала. Вес трех ягнят и козы, однако, не колебался. Я спросила Холландера, что он сам об этом думает.
«У меня нет ни малейшей мысли на этот счет», – разумно ответил он. Льюис допускает возможность и того, что увеличение веса было своего рода артефактом, вызванным сбоем в работе оборудования. Но инстинктивно чувствует: скачок на дисплее указывает на что-то, происходившее в действительности. «Будь вы здесь, со мной, вы могли бы сами наблюдать, как все разворачивалось. И вы бы тоже заметили этот момент… Это какая-то роковая странность. Тут что-то есть».
Что же могло случиться в действительности? Чутье подсказывает Холландеру: он наблюдал за тем, что сам называет «входом в потустороннее». «Думаю, в момент смерти открывается маленькое окно. Мы все, возможно, связаны с чем-то, что больше нас всех».
Я принимаю к сведению это замечание. Однако почему живой организм прибавляет в весе, когда открывается дверь в иной мир? Dairy Queen
[25] манит войти, так, что ли? Карпентер, выделяя в своей книге специальный раздел для описания экспериментов Холландера, теоретизирует в том смысле, что добавочный вес свидетельствует о посещении Маков. (При таких калькуляциях человеческое существо массой в 70 кг в положении стоя занимает объем в 280 Маков. Получается, один Мак нужен, чтобы, собственно, оживить собой тело, а другие – опциональные, для «не вполне ясных ролей»?) Карпентер отмечает также, что мистическое прибавление веса у овец шло по нарастающей. «Все происходило так, как если бы каждая последующая смерть выводила на сцену новых Маков», – пишет он. Но не может объяснить, почему это происходило, а также почему Маки исчезали через шесть секунд и чем им не нравятся козы.
Возможно, вы с облегчением узнаете, что мой следующий персонаж не верит в эльфов-лепреконов. У него докторская степень, полученная в Стэнфордском университете, и он учился в Йельском университете, проявляя особый интерес к термодинамике и теории информации. Кроме того, у него нет на примете дружеского прозвища для именования души. Но у него есть иное определение, не похожее на дружеское. Он говорит о «существующей отрицательной энтропии (балансе энергии/массы), свойственной неравновесному метастабильному физическому «квазиустойчивому состоянию», характерному для живых и обладающих сознанием биологических систем». И у него есть план действий для того, чтобы измерить это.
Герри Нахум (Gerry Nahum) – профессор Школы медицины в Дюкском университете. Работает он в старом здании, называющемся Бейкер-Хауз (Baker House), – в свое время в нем располагались метеорологи. Теперь же здесь – невероятная смесь того, что я бы назвала присутствием всех остальных медицинских центров. Нахум делит свой третий этаж с Центром по изучению опухолей мозга, доктором С. Х. Ливенгудом, Службой капелланов и забавно названной Службой молодых исследователей эндокринной системы. Сам Герри преподает акушерство и гинекологию. Впервые узнав об этом, я подумала, что, возможно, он контактировал с Дональдом Гилбертом Карпентером. Не исключено, казалось мне, что придет время, и они поведут женщин на сорок третий день беременности на исключительно чувствительные весы Дюкского университета и примутся следить, не появился ли очередной Мак – то есть обязательная отрицательная энтропия. Да нет, конечно, – сказала я себе, – едва ли такое возможно.
Нахум, сидя за своим письменным столом, поигрывая галстуком и слушая мои сумбурные речи в стремлении понять, что же я хочу узнать, слегка отклонился назад. На галстуке красовался логотип университета, славно гармонировавший с общим видом кабинета, на стенах которого висели 31 диплом в рамочках (включая дипломы выпускников и дипломы о присуждении ученой степени) и сертификаты различных наград и премий.
Я обрисовала ему эксперименты, проведенные Дунканом Макдугаллом, в надежде, что профессор выскажет свое просвещенное мнение о том, что именно могло быть причиной мистической потери веса. Бровь его немного искривилась, выражая определенное беспокойство. Перед моим визитом мы обменялись по электронной почте несколькими письмами, однако я забыла подготовить его к тому, сколь глубоким может оказаться мое невежество. Причем последнее не только глубоко, но и широко: оно охватывает целый океан, включая химию, физику, теорию информации, термодинамику и еще множество других вещей, с которыми должен быть знаком нацеленный на изучение души современный теоретик. Эксперимент Макдугалла профессор назвал «глупым». И добавил, что в данном случае нужны не весы, а полностью изолированная система.
Система – это именно то, что Нахум очень любит создавать, – должна представлять собой нечто вроде ящика, полностью изолированного от внешней среды. Его следует установить на чувствительных весах, способных улавливать «дыхание сознания», а вокруг – ряды детекторов, восприимчивых к электромагнитному излучению. Они должны измерять все виды излучений, несущих энергию (не путать с информационными, или «духовными» потоками, для которых детекторов не существует) – ту, которая, возможно, будет исходить из нашего «ящика». Теперь, допустим, в последнем находится живой организм – инфузория-туфелька, или вомбат, или Джон Теш (американский композитор. – Прим. переводчика), совершенно не важно, кто именно.
[26] Если внешние детекторы покажут, что некие энергии покидают закрытый ящик, то мы сможем отметить и связанную с этим потерю веса. Почему? А по законам физики. С потерей энергии всегда теряется и часть массы. Я сейчас толкую не о переживаниях убежденного сторонника похудания. А о том, что E=mc2. Если изменяется энергетический статус чего-либо, то должна измениться и масса (то есть вес) – на малую, очень малую, даже крошечную величину, которую можно измерить только в физической лаборатории. И мы приходим вот к чему: если при смерти организм теряет больше, чем можно объяснить истечением энергии, значит, ящик покидает и нечто такое, что не подвластно законам физики. Возможно, это и есть душа, или сознание, устремившееся в высшее измерение сквозь – как мог бы сказать Лью Холландер – «приоткрывшееся маленькое окно».
