Затем Цугибе обратил внимание на грубую ошибку, допущенную Барбе при описании пространства Дестота, которое вовсе не расположено «точно в том месте, где на плащанице виден отпечаток гвоздя». Рана на обратной стороне руки, отпечатавшаяся на Туринской плащанице, располагается на запястье на стороне большого пальца, но в любом учебнике по анатомии можно прочесть, что пространство Дестота находится на запястье ближе к мизинцу, и именно в это место на запястьях своих трупов Барбе вбивал гвозди.
По теории Цугибе гвоздь вошел в ладонь Иисуса под углом и вышел с обратной стороны около запястья. У него были свои доказательства — сделанные сорок четыре года назад фотографии убитой женщины. «На всем ее теле были обнаружены грубые ножевые ранения, — вспоминает Цугибе. — Я обнаружил рану, нанесенную ей, когда она подняла руку, чтобы защитить от удара лицо». Хотя оружие вошло в руку в области ладони, нож, по-видимому, прошел под углом и вышел с задней стороны запястья ближе к большому пальцу. На этой траектории нож не встретил практически никакого сопротивления: рентген не выявил никаких костных повреждений.
Передо мной фотография Цугибе с одним из добровольцев, напечатанная в упомянутой мною выше статье в журнале Sindon. Цугибе облачен в белый лабораторный халат до колен; он проверяет показатели состояния добровольца по датчику, закрепленному у того на груди. Крест почти достает до потолка, возвышаясь над головой Цугибе и его мониторами. На добровольце нет никакой одежды, за исключением спортивных трусов и солидных усов. У него беспечное выражение лица человека, ожидающего автобуса. Кажется, доброволец не подозревает о том, что его фотографируют. Я думаю, что человек, глубоко вовлеченный в подобный проект, вряд ли задумывается о том, насколько странно он выглядит в глазах остального человечества.
Я не сомневаюсь, что Пьер Барбе не видел ничего ненормального или предосудительного в том, чтобы использовать тела, предназначавшиеся для обучения анатомии, для моделирования распятия с целью доказательства неверующим подлинности Туринской плащаницы. «Чрезвычайно важно, — пишет он во введении к своей книге, — чтобы мы — врачи, анатомы и физиологи, — распространяли дальше великую правду о том, что наша бедная наука не должна больше использоваться только для облегчения боли наших собратьев, но должна выполнять более серьезную задачу их просвещения».
Мне кажется, что не существует более «серьезной задачи», чем задача «облегчения боли собратьев», и уж точно таковой не является религиозная пропаганда. Некоторые люди, как мы увидим, пытаются облегчить боль и страдания своих собратьев, даже будучи мертвыми. Если и есть трупы, претендующие на звание святых, то это не Сполдинг Грей на кресте, а именно эти полумертвые люди с отключившимся мозгом и пока еще бьющимся сердцем — ежедневно поступающие в госпитали доноры человеческих органов.
8. Как узнать, жив ты или уже умер?
О трупах с бьющимся сердцем, о похороненных заживо и о научных поисках души
Скорость перемещения пациента, направляющегося на операцию, в два раза превышает скорость перемещения пациента, направляющегося в морг. Каталки, доставляющие живых по больничным коридорам, быстро движутся вперед через хлопающие двойные двери в сопровождении медицинских сестер, устанавливающих капельницы и аппараты для искусственного дыхания. Каталки с трупами не спешат. Их катят поодиночке, спокойно, не привлекая внимания, как тележки в магазине.
По этой причине мне казалось, что я смогу определить, когда мимо меня провезут мертвую женщину. Я стояла у поста медицинской сестры на одном из этажей хирургического отделения Медицинского центра Университета Калифорнии в Сан-Франциско, глядя на проезжавшие мимо каталки и ожидая господина Бона Петерсона — менеджера по связям с общественностью Калифорнийской трансплантационной службы — и труп женщины, которую я буду называть X. «Вот ваш пациент», — вдруг говорит старшая медсестра. Множество ног в бирюзовых бахилах мелькают мимо меня с неожиданной поспешностью.
X уникальна в том смысле, что она мертва, но при этом является пациентом, направляющимся на хирургическую операцию. Такой труп называют «трупом с бьющимся сердцем»: все системы и органы у такого человека живы, за исключением головного мозга. Пока не существовало системы поддержания искусственного дыхания, не существовало и такого понятия: когда мозг перестает функционировать, тело неспособно самостоятельно дышать. Но подсоедините тело к системе обеспечения дыхания, и сердце будет биться, и все другие органы будут жить еще несколько дней.
Хне выглядит мертвой. Если склониться над каталкой, можно заметить биение пульса у нее на шее. Если коснуться руки, можно почувствовать ее тепло и упругость. Возможно, именно поэтому врачи и сестры называют X пациентом, и поэтому она появилась в операционном блоке в обычном облачении пациента, направляющегося на хирургическую операцию.
Поскольку смерть головного мозга в этой стране является юридическим определением смерти человека, с юридической точки зрения Х является трупом. Однако органы и ткани X все еще живы. Эти как бы противоречащие друг другу факты дают ей удивительную возможность, которой нет у большинства трупов: она может продлить жизнь еще двум или трем умирающим незнакомым людям. В последующие четыре часа X передаст другим людям свои органы: печень, почки и сердце. Хирурги поочередно будут забирать ее органы, спеша с ними к своим страждущим пациентам. Эту процедуру называют изъятием органов.
В случае X один из хирургов приедет из штата Юта, чтобы забрать сердце, а другой, который заберет одновременно печень и почки, перенесет их двумя этажами ниже. Калифорнийский университет в Сан-Франциско — главный трансплантационный центр страны, так что изъятые здесь донорские органы часто здесь и остаются. Достаточно типична ситуация, когда сами хирурги из трансплантационного центра выезжают за донорскими органами в отдаленные маленькие города. Часто это органы молодых и здоровых людей, попавших в аварию, в результате чего их мозг перестал действовать. Необходимость перемещения врачей из трансплантационного центра связана с отсутствием в маленьких городах специалистов, имеющих опыт извлечения органов для пересадки. Вопреки бытующему мнению о том, что хирурги-бандиты разрезают людей прямо в отелях и воруют у них почки, забор органов для пересадки является достаточно сложной процедурой. Если вы хотите, чтобы все было сделано правильно, лучше отправиться на место и проделать все самому.
Хирурга, который сегодня будет извлекать почки и печень для трансплантации, зовут Энди Посселт. У него в руках электрический прижигающий зонд, который выглядит как дешевая ручка, какие выставляют у банковского окошка на веревочке, но действует он как скальпель. Этот инструмент одновременно режет и прижигает, так что все перерезанные сосуды немедленно запаиваются. В результате — меньше крови, но больше дыма и запаха. Это не неприятный аромат — просто запах жженого мяса. Мне хочется спросить доктора Посселта, нравится ли ему этот запах, но я не осмеливаюсь и поэтому ставлю вопрос по-другому: плохо ли, что мне нравится этот запах (который на самом деле мне вовсе не нравится, ну разве что чуть-чуть). Он отвечает, что это не плохо и не хорошо, а просто психически ненормально.
