Алик смотрел недоверчиво, ища в словах насмешку.
– Лин, – прошептал, – а может, нам ребенка родить?
Она растерялась.
– Что? Не хочешь? Семейная жизнь не привлекает? – пошел он в наступление.
– Нет, почему же… – залепетала Лина, собираясь с мыслями. – Мы никогда этого не обсуждали, я думала, ты не хочешь…
– Я-то как раз хочу, – с жаром заявил муж. – А вот ты – ты же звезда! Как же! До детей ли тебе!
– Аличка, ну что ты такое говоришь! Это ты моя звезда. Я тебя люблю, я тобой восхищаюсь.
Он помолчал, переваривая приятное.
– Но ты не хочешь детей! – воскликнул, снова нападая.
– Да нет, не то чтобы… Просто ты никогда об этом не говорил…
– Не говорил, потому что вижу, что тебе не до того, – назидательно возразил Алик. – А нам давно бы следовало серьезно подумать о ребенке.
– Ну хорошо, давай подумаем. – Лина все еще не могла угомонить ворох мыслей, замелькавших от его предложения.
– Я готов хоть сейчас, – уверенно заявил муж и осекся: – То есть не совсем. Сейчас, наверное, не смогу. Но завтра – завтра уж я наверняка поправлюсь и тогда… Коза эта приходила, – буркнул, вдруг вспомнив. – Юлиана.
– Не самый лестный отзыв, – улыбнулась Лина.
– Мне кажется, моя гипертония из-за нее, из-за этого ее блеянья. Верещала над ухом, пока у меня мозг не вскипел. Жуткая женщина! Пришлось попросить на выход.
– Серьезно? Ты ее выставил?
– Определенно, – пожал плечами муж.
Лина прыснула смешком.
– Я думала, она тебе нравится, – сказала. Алик покривился. Лина поправила на нем одеяло. – Давай-ка спать, Аличка. А то как-то тревожно за твою бедную голову. – Она поцеловала его в лоб.
– А ребенок? Когда будем делать?
– Ты же сказал, не сегодня, – улыбнулась жена. – Нам ведь не к спеху, днем позже, днем раньше…
– Да, – вздохнул он. – Но ты согласна? Готова? Это ведь повлияет на твою работу.
– Ну конечно! – Она снова поцеловала его, поправила одеяло. – Спи, моя звезда. Завтра все обсудим.
Однако и завтра еще Алик чувствовал себя плохо. Попытался снова погрузиться в изучение документации, но голова болела и не получалось сосредоточиться. Зато мысль о том, что он добился от жены согласия на ребенка, грела и успокаивала. Конечно, ребенок – нарушение заведенного уклада… Но ведь и так больше жить нельзя!
Алика отчаянно мутило. Он не понимал, как могла эта тупая и похотливая девица настолько повлиять на его самочувствие. Или причина в чем-то другом? Он точно помнил, что первый толчок тошноты и какой-то новой боли ощутил после ухода Юлианы, после всех тех помоев, которые она на него выплеснула в бессильной ярости отвергнутой самки.
По просьбе Лины Алик вызвал врача. Осмотрев больного, доктор выявил вегето-сосудистую дистонию по гипертоническому типу. Выписал рецепты и, к радости Алика, оставил его в покое. Он лежал в кровати и думал о будущем, представляя себе, как добьется невиданных результатов в развитии родительского бизнеса. А жена его в это время будет сидеть дома и растить их мальчика… Или лучше девочку… Он не мог определиться с более желанным для него полом ребенка, потому что ребенка как такового в своих мечтах не видел. Слово «ребенок» означало для него только то, что Лина перестанет звездиться на работе и мелькать в телевизоре, а засядет дома – любить и лелеять своего успешного мужа, свой главный в жизни приз. Об этой «шавке» Юлиане он и не думал. Но слова ее – «приживал», «неудачник» – застряли в сознании и больно ранили. Ведь все вокруг, очевидно, так и считают: жена – звезда, а он – только муж своей жены.
Алик маялся. Мысли о жене не отпускали. Ну да, вроде бы она на все согласилась, за работу, похоже, не держится, готова родить… Но, может, это только на словах? А сама начнет потом мудрить… «Глупо как… – мучился он. – Я лежу дома больной, а она лезет в телевизор. Надо мне, чтобы все глаза кололи такой женой?.. О господи…» Он ворочался, не находя себе места. Слабость не проходила.
Забегали родители, матушка зацеловала чуть не до дыр, любовалась им, как картиной… Оставили кучу еды. Аппетита у Алика не было. Он снова погрузился в меланхолию. «Всегда я у них лучше всех и все хуже меня, – думал о матери с отцом. – Какой смысл в этих вечных сравнениях? Понятно, что я лучше! Но зачем об этом все время говорить… А может, я и сам сравниваю себя с Линкой? Как такое возможно?.. Вот от сравнений вся эта дурацкая зависть и происходит!.. Зачем?.. О господи, зачем?.. А как не сравнивать? Когда видишь вокруг такие рыла – невольно думаешь: спасибо, Господи, что я другой. Но если твоей жене все дается легко, а у тебя, как назло, черная полоса никак не кончается – кто тут лучше, кто хуже?.. Ну это же просто несправедливо!»
Нет, он не находил покоя. Ни мечты о будущих успехах в бизнесе, ни о том, что Лина уйдет с работы и засядет дома, сегодня не лечили. «Приживал» и «неудачник» крутились в голове, не оставляли. «Откуда зависть? К чему? К кому?..» – заводил он по десятому кругу. Открыл ноут, думая все об одном и том же, загуглил запрос. «Зависть – чувство, связанное с желанием обладать чем-либо, чем обладает другой…» – прочел, морщась. – Ну вот, разве это про меня? Чего мне хотеть, что есть у нее, а у меня нет?! Мне что – в телевизор охота? Смешно! Тогда что? Да ничего. Вот и слава богу, и никакой зависти… Но почему ж эта боль все время?..»
Он старался отвлекаться, принимался за работу, пробовал читать, глотал успокоительные – но маета не отпускала. «Все равно не могу думать об этом без боли и печали, – признал Алик. – Разве я хуже ее?! – мысленно вскричал опять. – Какая невероятная… глупость! Просто… Да, я привык быть на первых ролях. Но разве у меня нет для этого оснований?! А теперь все эти дураки будут считать, как та тупая коза с вычурным именем Юлиана, что я номер два при своей жене. Идиоты! Я всегда номер один – по-любому!»
К концу недели ему стало лучше. Лежать дома наскучило, не терпелось начать новое дело в компании отца, все там переустроить, переворошить, добиться настоящего прорыва, предъявить жене оглушительные успехи… «Вот тогда она спокойно засядет дома, чтобы растить уже наконец наших детей, – планировал Алик. – А я буду содержать семью… А то это странное положение, когда я позволил бездарям препятствовать моему нормальному росту, как-то затянулось».
Он вышел на работу в отцовскую фирму, приступив к обязанностям первого заместителя генерального директора. Вскоре отец читал его записку – анализ бизнес-процессов и бизнес-среды, а также соображения по оптимизации работы компании. Собственно анализ выглядел безупречным, выявлял все болевые точки, хорошо, впрочем, известные старшему Абуладзе. А вот предложения сына были уж слишком теоретичными. Чтобы привязать их к реальной ситуации, если это в принципе было возможно, над ними следовало еще трудиться и трудиться.
Алик между тем серьезно был настроен на новую жизнь. И кое-что действительно изменилось. Теперь у него имелся отдельный кабинет и более-менее свободный круг обязанностей. И никто не стоял над душой. Да и цель для него самого была вполне определенная: взлететь выше жены и с полным сознанием законности своих требований сделать ее домохозяйкой и матерью. Но что-то все равно тяготило. Все-таки и здесь, в небольшой компании отца, повседневная деятельность казалась рутиной. Должно быть, мерещилось ему, у Линки там все как-то интереснее, жизнь, наверное, так и кипит, а работа – словно свободный танец – легка и приятна. Потому-то так безмятежна и неуклонно успешна была его жена. Где-то там все равно все казалось лучше, чем здесь… Но разве не самого лучшего заслуживал Алик?
