Марк собрал команду из двух троек. Основной целью первой команды, которую он называл «медиа», было снимать и фотографировать (хотя все участники были хорошими альпинистами-скалолазами). Эта тройка состояла из Джимми Чина, Ренана Озтюрка и Тима Кэмпла. В составе тройки скалолазов были Марк, Джеймс Пирсон и я. Джеймс – британец, который пролез много серьезных маршрутов на скалах из крупнозернистого песчаника у себя на родине, а затем начал лазать за границей. Он был моим сверстником. Я лазал с Джеймсом день или два в Великобритании, но особо не был знаком с ним. Я чувствовал, что его взгляд на скалолазание схож с моим намного больше, чем с остальными консервативными альпинистами, которых я встретил на Борнео. В 2010 году его, как и меня, спонсировал The North Face.
Некогда Эннеди была процветающей родиной полукочевников-скотоводов, которые пасли все – от коз до крупного рогатого скота и верблюдов. Сегодня эта территория малонаселенна. В 1930 годы был найден район с наскальной живописью, испещренный красными, белыми, коричневыми и черными пиктограммами. Человеческие фигуры изобилуют в виде лучников, прыгающих и танцующих со своими луками. Сегодня археологи смогли по наскальной живописи определить возраст культуры людей, живших здесь, – 5000 лет до н. э.
Мы прибыли в Нджамену, столицу Чада, в середине ноября. Марк действительно хорошо организует путешествия по развивающимся странам. Для нашей экскурсии он нанял итальянского эмигранта по имени Пьеро Рава, который в возрасте 66 лет руководил треккинговой компанией, возящей иностранцев по амбициозным фототурам в такие места, как Эннеди. Сам Пьеро – опытный альпинист, участвовавший в смелой итальянской экспедиции на Сьерро Торре в Патагонии в 1970 году.
Удивительный шпиль из гранита и льда – Сьерро Торре – в свое время заработал славу самой сложной горы в мире. Другой итальянец – Чезаре Маэстри – утверждал, что достиг вершины в 1959 году, только чтобы забрать тело своего напарника – австрийца Тони Эггера, погибшего на спуске при сходе лавины. Тогда многие альпинисты сомневались в восхождении Маэстри, и сегодня его подъем по-прежнему воспринимают как обман. Бытует мнение, что Маэстри с Эггером даже не были на вершине.
В 1970 году итальянская команда поднялась на высоту, когда до вершины оставалось 200 метров. Если бы им удалось закончить восхождение, это считалось бы первым истинным восхождением. Оно было совершено командой во главе с Казимиро Феррари, напарником Пьеро в 1970 году. Было здорово иметь в качестве лидера экспедиции ветерана Сьерро Торре и, даже еще лучше, знать, что у Пьеро имеется 15 лет опыта в походах по Эннеди. Он просмотрел наши маршруты по аркам и башенкам, но сам по ним не лазал и уверил нас, что другие скалолазы также не пробовали на них забраться. Пьеро практически не разговаривал на английском, зато хорошо говорил по-французски. Поэтому, пока мы ехали в джипе, я был переводчиком команды. Я получал удовольствие от всего происходящего.
Борнео был моим первым опытом приключения в стране третьего мира, но Чад впечатлил меня намного больше. Я никогда бы не мог предвидеть, как эти три недели в Африке изменят мою жизнь.
Мы отправились из Нджамены на Land Rover и двух автомобилях Land Cruiser Toyota. Эннеди находилась в тысяче километров по прямой на карте, но по факту намного дальше. В эссе о путешествии Марк позднее описал сюрреализм нашей поездки:
«Мы проехали по Чаду по дорогам с твердым покрытием чуть менее часа, когда Пьеро внезапно съехал на песок. Я решил, что мы остановимся, но Пьеро просто повернул машину в сторону северо-востока и продолжил движение в течение следующих четырех дней.
Иногда мы ехали по разъезженным тропам в песке, а иногда двигались по местам, где, казалось, никогда не проходили автомобили. Единственный способ продолжать движение по мягкому песку – ехать со скоростью 90 км/ч, чтобы машина скользила на пределе контроля управления. Когда мы разбивали лагерь на ночь, наш механик, здешний, из Чада, вычищал воздушные фильтры автомобиля, а иногда заменял или ремонтировал различные детали двигателя.
Тянулись длинные и изнурительные дни, мы двигались на четырех колесах от заката до рассвета, ничего не видя, кроме песка. Основная хитрость состояла в том, чтобы провести как можно больше времени в возглавляющем колонну автомобиле Пьеро, потому что пассажиры в машинах позади проводили время в облаке пыли, попадающей в каждую дырку тела. Было начало чадской зимы, на протяжении дня температура колебалась в районе 30°C. По словам Пьеро, летом она достигала 50°C».
Остальные ребята, как правило, развлекались чем-то или старались поспать во время этого бесконечно однообразного путешествия, но я был словно парализован. Прислонившись лицом к окну, я глазел на пустоту, наблюдая за малейшими изменениями горизонта. На второй день поездки в песках произошла та встреча, которая произвела на меня эффект прозрения.
Я внезапно увидел в пустыне двух мужчин на верблюдах впереди нас. Пьеро сбросил скорость и остановился на небольшом расстоянии от них. Оглядываясь назад, я задался вопросом: он остановился по привычке, чтобы его туристы сделали фото, или действительно из вежливости, чтобы пообщаться с ними, как это делают странники, когда встречают друг друга в дикой местности. Несмотря на это, мы вывалились из джипов и подошли к кочевникам, один из которых спешился и налил нам большую миску верблюжьего молока. Пьеро объяснил, что кочевники всегда будут предлагать что-нибудь в качестве гостеприимства, даже несмотря на то что у них и так почти ничего нет. Мы отказались от его предложения, сделав вместо этого несколько кадров. Пьеро отдал двум мужчинам остатки нашего завтрака, объяснив нам, что для них нормально – путешествовать без какой-либо еды. Они снова сели на верблюдов и продолжили путь по пустыне.
Позднее я спросил Пьеро, как эти кочевники настолько точно ориентируются в пустыне, особенно когда ставки столь велики. Малейшая ошибка в направлении движения может привести к тому, что они пропустят следующий колодец и погибнут от обезвоживания посреди пустыни. Пьеро объяснил, что они используют для навигации солнце и направление ветра, которые неизменны в зимнее время. Когда я возразил ему и сказал, что такая ситуация слишком серьезна для того, чтобы полагаться только на солнце и ветер, Пьеро привел аналогию из альпинизма. Иногда можно оказаться в положении, когда падение будет означать смерть. Тогда ты не падаешь. Это помогло мне понять тот факт, что кочевники просто не допускают ошибок.
Когда мы проезжали мимо небольшого оазиса, мы встречали местных жителей – мужчин, женщин, детей, живущих в землянках и соломенных жилищах. Это были тубу, они не привыкли видеть здесь чужаков, особенно жителей Запада с белой кожей. Пьеро предупредил нас, чтобы мы не приближались к ним и не делали фотографий.
Тем не менее я зачарованно смотрел на этих полукочевых обитателей пустыни. Здесь меня посетило еще большее прозрение. Под конец нашего путешествия мне больше всего запомнилось не наше лазанье. Это были те дни, когда мы ездили по пустыне Эннеди. Я помню детей, которые били ослов, чтобы те быстрее везли воду, мужчин, ехавших верхом на верблюдах посреди голой пустыни или работавших весь день, чтобы превратить грязь в кирпичи. В этом чужеземном месте я увидел совершенно иной образ жизни, отличающийся ото всех, что я знал. Меня ошеломили простые факты чадской жизни – чего стоит выживание в таком климате без каких-либо средств, кроме хижины и нескольких животных.
