Пуристы или те, кто никогда не лазал, могли бы подумать, что, удаляя естественную растительность со скалы, мы изменили или даже испортили весь пейзаж. Признаюсь, я испытывал некоторые угрызения совести по этому поводу. Мы с Седаром знали, что растения быстро вырастут на Potrero, и стена снова станет висячим садом. Так что я не сильно беспокоился о нашем вмешательстве, пока мы раскачивались там, выщипывая кактусы и помечая зацепы. Я чувствовал смутное беспокойство по другому поводу. Мы проделывали такую большую работу ради чего-то, что предполагалось быть настолько явным и простым.
К концу четвертого дня, когда мы спустились по чистой и гладкой скале, я не мог избавиться от чувства головокружительного и радостного возбуждения. В какой-то момент переключатель перешел от режима «Может быть, я в конце концов полезу соло» к «Я заряжен! Нужно лезть соло немедленно!». Понятия не имею, что во мне изменило режимы. Может быть, подъем выглядел более привлекательным без грязи и растений, скрывающих зацепы. По каким-то причинам я был готов и знал, что полезу фри-соло на следующее утро, если позволят условия.
Этот парадокс в отношении фри-соло выглядит довольно странным, по крайней мере, для меня. Ты заранее беспокоишься и колеблешься над вопросом «Должен ли я делать это?». А когда наконец решаешься, напряжение уходит. Это на самом деле большое облегчение – забраться наверх и уже просто делать это.
День 14 января выдался ясным. Я не собирался медлить. Я хотел подняться на маршрут в одиночку, что и является сутью соло-восхождения. Я искал личных приключений, и создатели фильма знали, что любое вмешательство может в корне изменить переживания.
Ренан занял позицию далеко в пустыне, у самого начала маршрута, так что он мог сделать кадр с большого расстояния. Седар потратил несколько часов, направляя парней с беспилотниками на вершину Эль-Торо, чтобы они могли встретить меня и снять часть кадров оттуда.
На скале я чувствовал, что я один. По сути, я и был один. Я не знал, где расположились остальные ребята и наблюдают ли они за мной. Я просто начал лезть, зная, что мы сможем, в случае чего, вернуться на маршрут в течение нескольких дней и закончить съемку.
Высокотехнологичное оборудование доставила в Мексику фирма из Боулдера под названием SkySight. Дрон представлял собой небольшой октокоптер размером с журнальный столик с очень дорогим карданным подвесом, который неподвижно держал RED-камеру. У нас были высококачественный дрон с первоклассной кинокамерой и ребята из SkySight, одни из лучших в своей индустрии. Мы были уверены, что у нас получится снять хотя бы несколько потрясающих сцен. Дрон управлялся пилотом при помощи большого контроллера, похожего на игрушечный грузовик. Камерой управлял брат пилота. С ними также была их сестра – она помогала нести оборудование и ловить беспилотник, когда тот шел на посадку.
Ренан снимал для Camp 4 Collective, которых нанял The North Face, чтобы сделать фильм о восхождении. У Camp 4 есть RED-камера, Ренан снимал на нее в течение многих лет. Ренан взял с собой свою девушку в качестве помощника оператора, так что съемочная группа насчитывала пять человек. Плюс Седар и я в качестве скалолазов.
Утром перед соло никто почти не проронил ни слова, потому что не хотел повлиять на меня тем или иным образом. До этого, правда, все уверяли меня, что я должен лезть, только если чувствую себя комфортно. Они могут заснять любой другой, более легкий, маршрут, если я передумал. Было трудно не испытывать небольшого давления.
Мы арендовали маленький дом на вершине холма над одним из участков для кемпинга. Оттуда открывался великолепный вид на весь район. Тем утром я лениво открыл глаза, лежа на куче поношенных курток, которые использовал в качестве подушки. Открыл жалюзи и увидел вершины гор, купающиеся в лучах утреннего солнца. Несмотря на давление, я хорошо поспал. Я почти всегда хорошо сплю, даже перед большими соло-восхождениями. С дивана я мог легко наблюдать за Sendero, петляющим вверх по стене. На этом маршруте не было пути назад. Я занялся своими привычными делами – залил кашу йогуртом и прочел новости в телефоне. Я медлил, стараясь оставаться терпеливым и позволить утренней влажности испариться. Я намеренно сосредоточился на телефоне, не особо вникая в смысл прочитанного. Я использовал его, чтобы игнорировать людей вокруг с камерами и вопросами. Единственное, что имело значение, – Sendero, на который падали первые лучи солнца.
В конце концов я сделал пятнадцатиминутную прогулку к началу маршрута, петляя между колючими кустами и карабкаясь вверх по рыхлому осыпающемуся склону. Легкий рюкзак добавлял радости, пока я взбирался на холм. Мои скальники, мешок с магнезией, энергетические батончики и вода казались невесомыми по сравнению с 180 метрами веревки и полным набором снаряжения, которые мы носили последние несколько дней.
Одно из моих любимых состояний в соло – это то, как исчезает боль. Четыре предыдущих долгих дня лазанья и чистки износили мои пальцы рук и ног. Теперь же, подтягиваясь на нескольких первых зацепах, я не чувствовал и следа боли. Каждый край казался совершенным и шероховатым. Каждое заклинивание пальцев в трещине ощущалось крепким, как поставленная закладка. Ноги в трещинах, которые еще вчера ужасно болели, сейчас стояли твердо, как скала. Зацепка за зацепкой я прокладывал свой путь наверх по стене плавно и совершенно.
Ключ маршрута показался на верхней части второго питча, может быть, в 75 метрах над землей. Это была стандартная последовательность движений, включающая в себя подтягивания в противоположную сторону с маленькими и скользкими зацепами под ноги. Я нашел небольшой карман под два пальца чуть в стороне, который казался несколько безопаснее. Пока я опускал руки в магнезию, чувствовал, что начинаю немного нервничать. Может быть, это была просто взволнованность. Может, усилилась внимательность. Трудно распознать, что это было за чувство, но я определенно чувствовал себя живым. Я знал, что это единственное место на маршруте, где я должен полностью выложиться. Именно это я и сделал, выполнив последовательность точно так, как было нужно.
После того как я немного успокоился из-за пережимания зацепов, я знал, что пройду маршрут, хотя вверху оставалось еще 13 питчей.
Второй ключ начинается на пятом питче, на высоте около 180 метров. Питч заканчивается на огромной полке, где можно остановиться и перевести дух. На ключе я держался на стене только за счет небольшого острого известнякового подхвата над головой. Доверяя крошечной зацепке на трение под левую ногу, я поднял правую почти на уровень талии. С нее приподнялся вверх, чтобы достичь левой рукой отдаленной хапалы.
Это была отнюдь не самая сложная последовательность на маршруте, но суровая простота того движения осталась со мной надолго. Для меня соло в своем самом прекрасном аспекте – практически не касаться стены, достигая единения с воздухом вокруг. В нем заключается особая чистота движения, которую нельзя достичь, лазая с веревкой и снаряжением. При всей моей любви к простоте, не всегда выходит достичь такого положения. Здесь, на Sendero, все сплелось воедино – идеальное сочетание эстетики и сложности. Достаточно трудное лазанье, требующее полной концентрации и самоотдачи на протяжении всей силовой трассы, которая длинной прямой линией идет вверх по самой большой стене массива.
