2. Я до сих пор не могу смириться с тем, что не существует ситуаций, в которых ребенка можно наказать. А что делать с хулиганом, который сорвал с первоклассника очки, довел его до слез, а сам хохотал над ним? Неужели ребенка, который проявил такую жестокость, нельзя наказать?
Такого ребенка нужно остановить и направить его энергию в другое русло. Не нужно еще раз демонстрировать ему, что большой и более сильный человек может угнетать маленьких и слабых. Скорее всего, «хулиган» отлично знает это по личному опыту. Если мы хотим учить ребенка доброте, то должны пользоваться добрыми методами. Ребенок, который проявляет жестокость по отношению к другому, нуждается в убеждении, а не в боли. Ему нужно строго сказать: «Мне не нравится то, что я вижу! Никого нельзя доводить до слез – никогда!» Ребенок должен узнать ваши ожидания: «Я хочу, чтобы ты стал добрым… И ты можешь стать таким прямо сейчас – верни первокласснику очки». Уважению к другим людям можно научить только уважительно.
3. Вы считаете, что с помощью уважительного отношения можно перевоспитать любого школьника?
Хотелось бы, чтобы это было так! К сожалению, есть дети, которые настолько «замучены», что просто не способны отвечать на уважение и заботу. За учебный день невозможно возместить тот моральный ущерб, который они уже понесли. Лучшее, что могут в такой ситуации сделать учителя, это защитить других учеников и себя от неисправимо трудных детей. Однако в такой ситуации особенно важно проявлять твердость одновременно с уважением, чтобы не наносить трудным детям новую травму. По крайней мере, так всем будет лучше.
4. Во время моего дежурства две девочки подрались в столовой. Охранник хотел отвести их к директору, но я сказала, что справлюсь сама. Каждая из девочек старалась перетащить меня на свою сторону. Я отказалась их слушать и сказала, что, если это еще раз повторится, я сама отведу их к директору. А теперь я думаю, правильно ли поступила? Не могла ли я разрешить ситуацию другим способом?
Вы могли выслушать обеих девочек, а потом сформулировать их точки зрения: «Значит, Элен, ты рассердилась на Розу, потому что… А ты, Роза, разозлилась, потому что подумала…» Подтвердив право каждой из девочек на негативные чувства, вы помогли бы им избавиться от них.
Директор школы рассказал, что, когда к нему в кабинет приводят подравшихся детей, он применяет метод, описанный детским психологом доктором Хаимом Гиноттом. Он усаживает школьников по разные стороны стола, дает каждому по карандашу и желтому блокноту и говорит: «Я хочу точно знать, что произошло. Пишите!»
Как правило, один из драчунов начинает протестовать: «Но я не виноват!» Другой поддакивает: «Он первым меня ударил!» Директор обычно кивает и говорит: «Вот и напишите об этом. Я хочу подробно знать, как все началось, что произошло дальше и что каждый из вас почувствовал. И не забудьте написать о своих планах на будущее!»
Когда дети заканчивают писать, директор читает их сочинения и признает право каждого из драчунов на негативные чувства. Потом он просит их поделиться друг с другом своими планами. Обычно после этого дети мирятся.
Учительские истории
Первую историю нам рассказала учительница старших классов.
Я вошла в класс и увидела, что Джо рисует на обложке учебника математики. И это на следующий день после того, как я прочитала детям целую лекцию о необходимости бережно относиться к школьному имуществу!
Раньше я бы подняла его с места и накричала на него: «Сколько можно! Немедленно иди к директору!» Теперь же я подошла к его парте и остановилась. Джо захлопнул учебник, пытаясь спрятать рисунок. Я сказала: «Хочу повторить то, о чем говорила вчера: мне не нравится, когда люди портят книги. Этими учебниками будут пользоваться еще пять лет, и я хочу, чтобы мои ученики относились к ним бережно».
«Извините, – пробормотал Джо. – Я забыл».
«Понимаю», – сказала я и вернулась за свой стол. Через несколько минут я снова подошла к парте Джо. Мальчик изо всех сил пытался стереть рисунок своим крохотным ластиком. Я протянула ему новый блокнот и свой ластик и сказала: «С ним тебе будет проще… А когда захочешь порисовать, рисуй в этом маленьком блокноте». Джо был очень удивлен и поблагодарил меня.
Я ответила: «Пожалуйста!» – и начала урок.
Прошел месяц. Джо больше никогда не рисовал на учебниках. В кармане рубашки он постоянно носит мой блокнот и иногда показывает мне свои рисунки. Я рада, что в тот день не отправила его к директору. Может быть, он и перестал бы рисовать на учебниках, но мы никогда не стали бы настоящими друзьями, как теперь. Кто знает, может быть, я помогла будущему Пикассо?
* * *
Школьный психолог рассказала нам о том, как ей удалось помочь ученику избежать наказания. Она поняла чувства ребенка и предложила ему выбор.
Я пришла в третий класс, чтобы отобрать троих учеников для участия в специальной образовательной программе. Двое из них сразу же поднялись и пошли со мной. Халил же остался на месте. Он опустил голову и казался сердитым. Классная руководительница сказала: «Халил, пришла миссис Гордон. Она ждет тебя. [Никакой реакции.] Что ж, я вижу, Халил не хочет сегодня работать вместе с нами. [По-прежнему никакой реакции.] Халил, если ты хочешь завтра поехать на экскурсию, тебе лучше сейчас отправиться с миссис Гордон». Мальчик еще ниже опустил голову. Я подошла к нему, наклонилась и шепнула: «Ты не хочешь идти со мной?»
Он сердито ответил: «Я не хочу быть вместе с Джозефом!»
Я сказала: «Что ж, тогда я вижу две возможности. Ты можешь пойти со мной, и я постараюсь держать Джозефа подальше от тебя… Или я дам тебе пройти тест прямо здесь, в твоем классе».
Халил задумался. Потом поднялся и пошел за мной. Я была очень рада, что сумела придумать альтернативу, которая позволила ребенку без потерь выйти из сложной ситуации.
* * *
Последнюю историю рассказал нам школьный социальный работник.
Шону было семь лет. Он был симпатичным, вежливым ребенком, оказавшимся в классе для детей с эмоциональными и поведенческими проблемами. Шон плохо учился в школе. Никакие поощрения, золотые звезды и похвальные наклейки не могли сломить его сопротивления. Он не смотрел в глаза тем, кто хотел ему помочь, пожимал плечами, когда его спрашивали, в чем его проблема, а дома просто убегал от материнских нотаций. Кроме этого, Шон боялся высоты. Он никогда не катался с горок, не лазил по канату или по брусьям.
Родители рассказали мне, что в первом классе Шона отшлепали за невнимательность, а во втором учительница не раз хлопала его линейкой по спине и по пальцам за плохое поведение на уроке. Мать Шона считала, что учительница все делает правильно. В присутствии мальчика она дала учительнице разрешение обращаться с ее сыном так, как она сочтет нужным.
Я посоветовала родителям спокойно обсудить эту проблему с сыном в неформальной обстановке. Им хватило всего пары бесед, чтобы понять, что эти наказания оказали глубокое влияние на Шона. Он до сих пор помнил, как его шлепали. Не забыл он и учительскую линейку. Во время разговора он впервые дал волю своей долго подавляемой ярости. Он бросился к матери и стал молотить кулаками по ее коленям: «Мама, ты же сказала, что она может бить меня! Ты ей это позволила!»
