– И финальный слоган! – победно щелкнул пальцами Баринов. – Его наш дедушка сам в камеру говорит!
– Ну? – Я скептически склонила голову к плечу.
– «У настоящего русского мужика плохих яиц не бывает!» – торжествующе выдал Сашка и с размаху хлопнул по подставленной ему ладони Сушкина.
– У клиента будет шок, – подумав, решила я.
– У клиента сначала будет шок, а потом очередь из покупателей! – уверенно заявил Эндрю. – Ты вспомни историю с молочными сосисками!
Я улыбнулась: историю с сосисками я всегда вспоминаю с большим удовольствием.
В сентябре Шумнорецкий мясокомбинат обратился в наше агентство с просьбой придумать малозатратный и эффективный рекламный ход для увеличения продаж молочных сосисок. Для предметного изучения вопроса и гастрономического вдохновения коллектива Бронич, по своему обыкновению, затребовал у клиента образцы продукции и, как всегда, не мелочился: выбил целый ящик колбасных изделий. Эти сосиски мы всем табором ели на завтрак, обед и ужин и к концу недели, отпущенной нам на поиски креатива, уже просто не могли на них смотреть. Да там и смотреть-то было не на что: самые обыкновенные сосиски, розовенькие, поштучно затянутые в прозрачную пленку с незатейливой надписью в две строки: сверху, шрифтом покрупнее – «сосиски», снизу, помельче – «молочные». Но именно эта надпись и подсказала нам, как можно эффектно подать продукцию мясокомбината. Дешево и сердито! Мы просто предложили клиенту перенастроить упаковочный автомат таким образом, чтобы он совмещал сосиску и пленку с небольшим сдвигом последней, и в результате на каждом изделии образовалось интригующее и будоражащее воображение словосочетание «молочные сиски». Продажи взлетели мгновенно! Не знаю, правда, для еды народ эти сосиски раскупал или на сувениры…
– Да, пожалуй, это может сработать, – согласилась я.
– Еще как может! – обрадовались парни.
Броничу свежевылупившуюся концепцию они представляли сами, я только присутствовала при презентации, сидела в углу и помалкивала, пытаясь предугадать реакцию руководства. Наш шеф довольно старомоден и не всегда одобряет разнузданный креатив младого рекламного племени. Так что было бы неудивительно, метни он в Андрюху с Сашкой пресс-папье и гневный крик: «Совсем ополоумели, бисовы дети?!»
Но на этот раз Бронич не гневался. Видимо, тоже вспомнил про молочные сиски-сосиски, сказал только:
– Ладно, посмотрим, что скажет на это заказчик, – и помахал газетой, которую читал до презентации, выгоняя нас из кабинета, как мух.
Мы с Эндрю послушно вспорхнули и полетели прочь, а Баринов неожиданно веско и многозначительно изрек:
– О! Это именно то, что нужно! – и бесцеремонно выхватил у Бронича утреннюю газету.
– Сашенька, если тебе нужна газетка, купи себе в киоске! – набычился шеф, лишенный свежей прессы.
– Я верну! – пообещал толстокожий Баринов и потрусил в нашу рабочую комнату, на ходу с пристрастием рассматривая газетное фото.
Любопытный Сушкин тут же заглянул ему через плечо и стал читать вслух статейку, которая показалась ему занятной. Я сначала не прислушивалась, но потом тоже заинтересовалась.
«Утро Кубани» (в просторечьи – «Утка») – газета консервативная, вечно всем недовольная, раздражительная и ворчливая, как старичок, страдающий от приступов холецистита. Не думаю, что в ближайшие сорок лет я смогу настроиться на одну волну с этим брюзгливым средством массовой информации. Позиции «Утра Кубани» не разделяет даже Бронич, а он наш офисный аксакал. Тем не менее шеф регулярно покупает «Утку», потому что она скорее и активнее других местных газет реагирует на происходящее в нашем богоспасаемом граде.
Вот и на сей раз штатный борзописец «Утки», скрывающийся под псевдонимом Мартын Шиповник, успел тиснуть в выпуск ядовитую заметку о рекламной акции, которую мы вчера провели на Зеленой. Разумеется, Шиповник состоявшееся мероприятие не одобрил. Оно, мол, почти на час парализовало движение в центре города – это раз. Активно пропагандировало нездоровый образ жизни – это два. Оно способствовало срыву учебного процесса в ближайшем ПТУ и нарушило размеренный ход трудового дня в соседнем НИИ, оставило без посетителей открытие гораздо более культурной выставки «Экслибрис как примета времени» и сильно обеспокоило персонал семейного ювелирного магазина «Звезда Давида», генетически склонного видеть в каждом народном волнении начало погрома. Прямой логической связи между распитием водки, остановкой транспорта и заботой об оздоровлении озонового слоя атмосферы Шиповник не уловил, зато не поленился выяснить, кто организовал все это безобразие, и вдохновенно обругал наше рекламное агентство аж в двух абзацах! Да так желчно и злобно, что я заподозрила: не иначе автор пасквиля пошло обиделся, что ему лично не налили водочки!
– Так мы нальем! – кивнул Эндрю, когда я поделилась с ним и с Сашкой впечатлением от услышанного. – Чего ж не налить? Этот писака сделал нам отличную рекламу! Да, Александр?
– Что? – Баринов с трудом оторвал взгляд от материала на первой полосе. – Простите, я пропустил, задумался… О чем речь?
– Да как обычно, вечный шекспировский вопрос – пить иль не пить, – отговорился Эндрю. – Ты куда засмотрелся?
– Сюда. – Сашка потыкал пальцем, толстым и розовым, как незабвенная молочная сосиска, в подборку фотографий. – Глядите, какой могучий старик! Высокий, плечистый – ну русский богатырь! Нам бы такого в рекламу «Дедкиных яиц»!
– Колоритный старец, – согласился Сушкин. – Плейбой давно минувших дней! Брови только причесать – и можно выдвигать на конкурс «Мистер Вселенная» в возрастной категории «Кому за семьдесят»!
– Дайте посмотреть! – потребовала я.
Как девушка с нормальными потребностями и здоровым аппетитом, я никогда не откажусь поглядеть на какого-нибудь плейбоя. А этот конкретный представитель вида хомо эректус (в переводе с латыни – всего лишь человек прямоходящий», а вы что подумали?) заслуживал особого внимания. Верстальщик газеты, видимо, подумал так же, потому что сделал фотографию великовозрастного «Мистера Вселенная» особо крупной и поместил ее в самом центре страницы, обрамив более мелкими и менее интересными снимками. Они запечатлели типичный интерьер захудалого игорного клуба. «Однорукие бандиты» в фас и в профиль, забытая у дисплея недопитая бутылка пива, россыпь окурков на полу, табличка «За украденные вещи администрация ответственности не несет» и смазанные фотки дюжего, как несгораемый шкаф, охранника и толстой тетки в люрексе – явно представительницы той самой безответственной администрации – окружали выразительный портрет пожилого джентльмена действительно незаурядной наружности.
В первую очередь бросались в глаза (во всех смыслах) его густые лохматые брови. Темные, с отдельными просверками седины, они были похожи на хвосты чернобурок и совершенно затеняли глаза плейбойского старца. Однако я могла бы с уверенностью утверждать, что глаза у него голубые, подбородок волевой, пальцы музыкальные, плечи широкие, бедра узкие, ноги длинные, рост – выше ста восьмидесяти сантиметров, размер ноги – сорок четвертый, а номер воротничка рубашки сорок пятый. И это несмотря на то, что на фотографии объект принудительной съемки сутулился, прятал подбородок в витках шарфа, а руки – в карманах и с самым подозрительным видом уходил из кадра на полусогнутых ногах! Богатырские рост и стать все равно угадывались совершенно безошибочно, их даже Баринов с Сушкиным разглядели. А ведь я к тому же не могла не узнать эксклюзивный кашемировый шарф в богатой рериховской гамме, который сама связала и лично подарила на День влюбленных своему вечному поклоннику Максиму Смеловскому (после того, как от этого роскошного аксессуара с испуганным и бестактным «Что я, псих ненормальный?!» отказался мой неблагодарный милицейский миленок Денис Кулебякин)!
