Ромка, валявшийся на одеяле с руками, закинутыми за голову, покосился на меня и с тяжким вздохом сел:
– Может, это моя мечта – быть Ивановым?
– Врешь! – убежденно сказала я. – Не может быть у человека такой мечты!
– Откуда ты знаешь? – заупрямился он.
– Я знаю, – уверенно сказала я. – Я сама Иванова. Татьяна Иванова, понял?
– Серьезно? – Рома очень оживился, заблестел глазами. – Танюх, а ты будешь возражать, если супруг захочет взять твою фамилию?
– Это что, предложение руки и сердца? – съязвили мы с Тяпой.
Рома смутился.
– Сначала скажи, как твоя настоящая фамилия! – потребовала я.
– Смеяться не будешь? – он посмотрел на меня с недоверием. – Моя настоящая фамилия Любовный. Роман Любовный, можешь себе представить?
Я подавила смешок.
– Да-а, Любовный Роман – это звучит… Да ты не расстраивайся, у всех есть недостатки, – пожалела его я. – Вот у меня, например, растроение личности.
– Чего?!
После этого мне пришлось подробно рассказать Роме про Тяпу и Нюню, предварительно также потребовав, чтобы он не смеялся. Смеяться он не стал, помолчал немножко, глядя на меня вполне душевно, с симпатией, а потом вдруг спросил:
– Ты Саймака читала?
– Ну?
– Помнишь, в каком-то романе у него в одном теле жили три разума с разных планет. Сначала каждый тянул одеяло на себя, а потом они дозрели до слияния. У тебя тоже все образуется, когда ты дозреешь до слияния и перестанешь тянуть одеяло на себя.
– Ты вообще о чем говоришь? – с подозрением спросила я, посмотрев на расстеленное на земле одеяло.
Ромка гостеприимно похлопал по нему и подвинулся.
– Полагаешь, это поможет? – усомнилась я.
– Не поддавайся! – заволновалась Нюня.
– «Слияние»! – фыркнула Тяпа. – Во загнул! Сначала спроси, как он относится к контрацепции.
– И к детям! – посоветовала Нюня.
– А ну брысь отсюда! Обе! – сказала я и бухнулась на одеяло, как спелое яблоко.
Не иначе – дозрела.
