– Ничего, почитаешь немного, пополнишь словарный запас, – назидательно сказала моя внутренняя умница противным голосом пай– девочки, отличницы-медалистки.
С русско-японским разговорником в одной руке и ополовиненной водочной бутылкой в другой я проследовала в чуланчик, который сама же, дура такая, вытребовала себе под временное пристанище. Спиртное, в отличие от словаря, я взяла не в личное пользование, а на временное хранение. Я не собиралась пить водку, просто хотела, чтобы и Гаврила ее больше не пил. Мне было нужно, чтобы наш переводчик восстал из мертвых и полумертвых. Я изнемогала под тяжестью единоличной ответственности за японских товарищей и очень хотела с кем– нибудь этот груз разделить.
В комнатенке размером приблизительно два на три метра уже стояла раскладушка совершенно казарменного вида. На ней лежал туристический фонарик. Я взяла его, со вздохом опустилась на зеленый – точнее, цвета хаки – брезент спартанского ложа, включила осветительный прибор и его лучом, а также собственным унылым взором, обвела свои новые апартаменты.
Шульц не соврал, в чуланчике и впрямь было очень тихо: картонные коробки с неизвестным содержимым, высоким штабелем сложенные по периметру помещения, создавали прекрасную звукоизоляцию. И из окна действительно совсем не дуло – просто потому, что никакого окна не было и в помине. Что до уюта, о котором с преувеличенным восторгом упоминал Борис Абрамович, то его в некоторой степени создавали банки с вареньем и соленьями. Их глянцевые бока смутно угадывались в темноте погреба, беспрепятственный доступ к которому открывал квадратный проем в дощатом полу. Я опасливо подумала, что надо бы мне не забыть на ночь глядя соорудить вокруг этого провала какую-нибудь заградительную систему. Иначе старая пионерская привычка бегать после отбоя на водопой и в уборную приведет к тому, что следующим моим скорбным ложем будет продавленная койка в травматологии. Или вообще тихий уютный склеп – кладбищенский суперлюкс.
Тут мое гордое и отвратительное одиночество нарушил телефонный звонок.
– Танечка, миленькая, спасай! – в трубке моего нового мобильника хрустальной слезой зазвенел высокий девичий голос.
– Кого на этот раз? – хмуро поинтересовалась я.
Внутренние мои сидели тихо и не высовывались. Даже Тяпа, в высшей степени подверженная глупым героическим порывам, не выпрыгнула вперед с поднятой рукой и зазывным добровольческим кличем: «А вот кто со мной на пулеметы?!» После того как в результате последней волонтерской акции я получила в долгосрочное распоряжение проблематичную японскую команду, у меня напрочь пропало желание оспаривать лавры героя всех времен и народов у голливудской топ-тройки Джеймс Бонд – Супермен – Человек-Паук.
– Таня, миленькая, мне срочно нужна твоя помощь! – пролепетала Танюша, явно смущенная моим неласковым тоном. – Прости, что беспокою тебя на отдыхе…
Я саркастически крякнула.
– Но шеф дал срочное задание, с которым я без тебя не справлюсь!
– Ладно, что за задание? – со вздохом спросила я.
Отказать в помощи хорошему человеку всегда было выше моих сил.
– Тань, шеф вчера привез из Шанхая диск с китайскими инвестиционными проектами и велел нам взять его за образец презентационной продукции.
– Ну и возьмем, какие проблемы? – не поняла я.
В прошлом месяце нам велено было взять за образец презентационной продукции китайскую сувенирную ручку с проектором. Металлическая палочка исторгала из себя призрачный голубой свет, в круге которого возникали очень симпатичные иероглифы. Мы заказали в Пекине такое же стило с патриотичным текстом «Да здравствует Кубань!», и китайские труженики добросовестно изготовили для нас две тысячи ручек… А потом соплеменные труженикам таможенники не разрешили перевозить ручки вместе с прилагающимися к ним батарейками, и мы всем отделом три дня впихивали в две тысячи крепко завинченных стальных ручек восемь тысяч маленьких увертливых батареек… Я вспомнила, как это было, и убежденно сказала:
– Диск – это пустяки!
Мне никогда не доводилось слышать о дисках со встроенными элементами питания.
– Диск – это проблема! – не менее убежденно возразила Таня. – Понимаешь, шеф назвал номера проектов, которые нужно переадресовать по принадлежности другим департаментам, но в списке на диске они озаглавлены так, что я ничего не понимаю!
– По-китайски, что ли?
– По-дурацки! Тань, я сброшу тебе эти перлы по электронке. Посмотри, ради бога, может, ты, как спец по русской литературной речи, разберешься, что к чему.
Лесть – неотразимое оружие. Разумеется, я пообещала коллеге применить свои недюжинные филологические и лингвистические способности для решения ее задачки, и, разумеется, пожалела об этом сразу же, как только закончила телефонный разговор. Мало мне своих проблем, я еще и чужие на баланс принимаю!
Список из семи фраз на языке, который китайцы нагло назвали русским, пришел спустя пару минут. Ознакомившись с ним, я поняла, что Танюшка не зря кликнула меня на подмогу. Каждое предложение содержало в себе загадку!
Одни шарады были попроще, другие посложнее, некоторые же и вовсе показались мне неразрешимыми. Положим, не нужно быть Конфуцием, чтобы установить смысл пассажа «объект глубокой обработки серийных продуктов организменной горной черной свинины Цзилиньского делового АООТ». В общем-то, ясно было, что деловые цзилиньцы поставили на поток производство некоего глубоко переработанного свинства. Но конкретных вариантов имелось как минимум два, и я так и не смогла определиться, идет ли речь о тушонке из мяса диких горных кабанов, либо о черном свином дерьме, каковое хозяйственные китайцы могли превращать в удобрение. А разница между конечными продуктами, согласитесь, есть! Поразмыслив, я решила переадресовать загадочный цзилиньский проект департаменту сельского хозяйства. Как ни крути, а свиньи – это по их части.
Зато с объектом «промышленный сад чулочно-носочных изделий» я расправилась походя. Отогнала возникшее было в воображении видение Чудо-дерева, придуманного Чуковским, и постановила в данном контексте считать «сад» синонимом слова «завод». Не возникло у меня проблем и с «объектом распадающихся столовых заборов». Очевидно, заборы китайский переводчик перепутал с приборами. Скорее всего, речь шла об одноразовой посуде, подлежащей вторичной переработке.
«Объект особо специальных материалов для сараев Хуньчиньского заграничного района» заинтересовал меня лишь с точки зрения вопиющего нарушения принципов социальной справедливости. Почему это только жителям Хуньчиньского (да еще заграничного) района дарована привилегия обладать VIP-сараями из неких особо специальных материалов? Мой дедуля, переквалифицировавшийся на старости лет в садоводы-любители, тоже не отказался бы от импортного спецсарая ручной китайской сборки!
«Государственный образцовый проект напитков оротовых порошков плюмулы кукуруз и волокнистых продуктов» я, не вникая в суть абракадабры, отписала в департамент промышленности, «объект о поролоне с различием» – туда же. Но «объект комплексного освоения Бэйчинской солодки Маши и искусственной солодки» поставил меня в тупик! Я так и не поняла, какую-такую гнусность имел в виду китайский переводчик?! Чудилось мне нечто порочное, откровенно сексуальное, глубоко извращенное. Как-то даже по-женски жалко стало Бэйчинскую солодку Машу, которую с таким цинизмом предлагалось осваивать комплексно, чуть ли не в режиме групповухи, имея в качестве альтернативного объекта для освоения Машин искусственный аналог!
