– Шуганешь, ага. Только Мимир им достанется, – напомнила Сара. – Дерни там какого-нибудь ребенка за пятку. Или за нос.
– Дергал, не получается.
– Что ж нам делать? – шпалера на какое-то время смолкла. Потом раздалось победное «мяу». – Придумала! Сейчас по дворцу много патрулей ходит, все кэльфы знают, как к Шоне входить. Отлавливай первого, кто попадется, и говори, что тут Мимир.
– Где Мимир? – насторожился Скиф. – Там? С тобой? Ну я же говорил…
– Дурак, – сообщила Сара. – Откуда тут Мимир? Это военная хитрость. На Мимира любой клюнет. Откроют вердюру, я выскочу – и привет.
– А ты умная, – уважительно похвалил Скиф, но тут же опомнился. – Я и сам так хотел. Сиди молча, только царапайся.
Дальнейшее было делом техники. На ближайшем углу Скиф дождался очередного бесполезного патруля – кэльфа Рагнара и черную кошку Миси с полотна Бьяджо д’Антонио «Мадонна с Младенцем».
Привел их к шпалере. Рагнар, у которого рука тряслась от волнения и радости, два раза повернул вазу с цветами в левом нижнем углу. Второй ребенок, который только что прятался за первым, показывая лишь спину и часть ноги, встал и открыл дверь, прикрытую цветущим кустом.
Сара тут же выскочила наружу, чуть не сбив с ног Рагнара, перепрыгнула через пригнувшуюся Миси и с воплем понеслась по галерее.
– Это не Мимир, – пискнула Миси.
– Он, наверное, внутри, обождите, – Рагнар шагнул в шпалеру.
Миси для всех кэльфов кошка особенная. Пионерка, так сказать. Бьяджо Д. Антонио из Флорентийской школы в 1526-м, когда еще костры из кошек по всей Европе пылали, не побоялся и изобразил рядом с Мадонной кошку. Мало того что на сносях, так еще и черную! Отчаянный, видно, был художник. Понимал, что за кошками – будущее. Эта «Мадонна с Младенцем» любимая картина всех кэльфов, ну и к Миси соответствующее отношение. Поэтому в пару ей Богарди поставил не кого-нибудь, а Рагнара, кэльфа сильного, тренированного, умного. Такой, если что, за Миси, не задумываясь, жизнь положит.
Поэтому оболванить ТАКОЙ патруль Скифу представлялось особенной честью. Пусть знают!
Ждать возвращения Рагнара Скиф не стал – зачем? Кивнул Миси и, демонстрируя полное осознание выполненного долга, рванул вслед за Сарой.
Поблизости кошки не оказалось. Ни за одним углом, ни за другим, ни на лестнице, ни под лестницей, ни на окнах, ни в переходах. Скиф обследовал все близлежащие помещения – пусто! Он уже почти понял, что его надули, и почти решил отомстить, как в самом темном углу у шахты лифта вдруг углядел предательницу.
Сара сидела возле спящего Толстуна, пытаясь расшевелить его тучное тело лапой. Скиф осторожно подкрался сзади и, прыгнув, сомкнул челюсти на ее облезлом хвосте.
– Ай-яй-яй! – заголосила Сара, извиваясь и пытаясь вырваться из смертельного захвата. Увидала Скифа, испуганно сжалась и тут же расплылась в подхалимской улыбке. – А, это ты! А я как раз у Толстуна спрашивала, не видел ли он тебя. Обыскалась!
Для того, чтобы высказать Саре все, что он о ней думает, Скифу пришлось бы выпустить из зубов ее хвост. Поскольку недавнее доверие было подорвано, Скиф молчал, изредка щелкая зубами, чтобы удобнее перехватить облезлую конечность и подобраться ближе к худым Сариным бокам.
Молчание Скифа и лязг металлических челюстей Сару пугали.
– Я, пока тебя искала, проверила: Мимира там уже нет, – искренне призналась она. – Сбежал. Или кто-то другой нашел. Кто? Не слышал?
– Как это нет? А где ж он? – молча удивился кот. Саре веры не было. Ни на грош. Поэтому он, выставив тяжелую лапу, прижал лживый хвост у самого копчика и только тогда разжал челюсти.
– Если ты мне сейчас не скажешь правду, я тебя перекушу. Как щепку.
Рассказ Сары, пространный и сбивчивый, с ненужными подробностями счастливого детства, бродячей бездомной взрослой жизни, ночного концерта на окне, ангельского нрава, подточенного ужасными жизненными обстоятельствами, равнодушия реставраторов, бесчисленных обид, наносимых кэльфами, шедевральными и даже дворовыми, угнетения Совой, Павлином и Петухом, потерей товарного вида и полным отсутствием перспектив в будущем, в общем-то, свелся к одному: да, соврала. Но исключительно инстинктивно – из чувства самосохранения. Давно мечтала обрести надежное мужское плечо, за которым ей, слабой несчастной кошке, не страшно было встретить старость, а уж она бы, конечно, отплатила сторицей – лаской, любовью, преданностью.
Последние слова Скиф пропустил мимо ушей – как старый солдат, он их просто не знал, а вот про плечо – понравилось. Он ведь тоже мечтал о родственной душе. Честно сказать, предполагаемая подруга чаще грезилась ему в образе золотоволосой прекрасной кэльфини, но на безрыбье, как говорится… В конце концов, – он внимательнее вгляделся в Сару, – если ее откормить, вычесать как следует, дать нормально отоспаться – в Скифском зале полно для этого места, – она еще вполне ничего.
– Готова со мной и в огонь, и в воду? – сурово спросил он. – В беду и в радость? Богатство и бедность?
Сара часто и мелко закивала.
– У меня есть план, – важно сообщил Скиф, впрочем, не убирая тяжелой лапы. – В судьбоносные моменты истории главная мудрость в том, чтобы определиться с сильной стороной и примкнуть к ней. Согласна? – Сара снова кивнула, теперь уже более заинтересованно и осмысленно. – В сложившейся ситуации сила на стороне Мут-Сохмет. Следовательно, мы должны быть вместе с ней.
– Как это? – не поняла Сара. – Зачем? Она же собирается все тут сжечь!
– Именно это нам и нужно. – Скиф понял, что теперь кошка никуда не сбежит, хотя бы из любопытства. Потом же, когда узнает весь его план, вообще сбегать не захочет.
И он в подробностях изложил ей свое видение мира после катаклизма: на месте дворца огромный курган, туда закапывают все сохранившиеся сокровища, конечно же, привезут и картину Сары из Старой деревни. То время, что курган будет зреть, они вместе отсидятся в его глубине, защищенные от ливней и морозов многометровым слоем земли.
Картина Сары, несомненно, подвергнется коррозии, краска новых зарисовок расшелушится, и Сара просто легко стряхнет ее лапой, вновь открыв вход в свой родной дом. Когда начнутся раскопки кургана и их найдут, это будет равносильно обретению чуда: лучшие места в новых экспозициях, многотомные научные труды, посвященные уцелевшим героям, слава, почести, путешествия с коллекциями по всей земле.
– Ну как? – спросил Скиф, немного тревожась: все-таки это была премьера его многолетних дум.
Сара ничего не ответила – не могла. Ее худая морда цвела таким искренним восторгом, в глазах плескалась такая зримая надежда, что Скиф решительно убрал лапу с ее копчика.
– Что я должна делать, приказывай! – наконец вымолвила Сара, глядя на Скифа с таким обожанием, что он даже немного смутился.
– Во-первых, слушаться меня. Беспрекословно. Во-вторых, сейчас мы спрячемся у Египетского зала, и когда кэльфы снимут оцепление, а Сохмет еще не уснет, проберемся к ней и все расскажем.
