Крюча быстро-быстро, стараясь быть неслышной, потрусила в противоположную от охраны сторону и уже почти на выходе столкнулась с Сережей.
– Чего ты тут шляешься? – зашипел он. – Дуй домой, я Самого встречать вышел, сейчас явится.
– Сереж, а что там случилось?
– Да иди ты уже, – подтолкнул он ее в спину, – потом!
Пока, прижимаясь к стенам, выбегала из эрмитажного двора, пока неслась по Дворцовой, пока ждала первый ранний троллейбус на Невском, все время пыталась понять, что же за ночь такая случилась? Что за невероятные сны и сны ли это? Ну, Вова с котом, понятно, сон, а дальше? Вроде же вставала, домой собиралась? Или тоже – во сне? А рыжий найденыш?
Вот как вспомнила про Рыжика, так и полегчало: конечно, сон! Не может же котенок за пару часов цвет поменять! Потом еще таракан на туфле, куклы какие-то чокнутые, красный кот, превращающийся в воскового Петра. Волшебные сны, в жизни таких не видала! Хоть садись – книгу пиши.
В троллейбус поднималась уже совершенно успокоившейся, даже веселой: на работе выспалась, сейчас под душ, маму завтраком покормить, себя любимую омлетом побаловать, переодеться и на работу. Подставка вышла – загляденье! Пока вернусь – подсохнет. Можно второй слой накладывать. И еще попутно похвалила себя за то, что сумела удрать из Эрмитажа, не столкнувшись с директором.
Гнев котрифея
Директор, в минуту примчавшийся после испуганного, заикающегося звонка старшего смены, молча промчался к месту происшествия и застыл. Он не верил своим глазам: у подножья лестницы действительно лежала восковая фигура Петра. Неловко раскинувшаяся, с подогнутой ногой, будто император споткнулся о ступеньку и упал, но падая, успел подложить под голову собственный локоть.
– Как вы это объясните? – свистящим шепотом спросил Дмитрий Борисович. – Кто? Кто это сделал?
Насмерть перепуганные охранники молчали.
– Ожил, говорите? Наслушались бредней: оживает, оживает… Чего он, оживший, до места не дошел, а прямо на дороге разлегся?
Если бы директор кричал… или топал ногами… или даже кинулся на охрану с кулаками – было бы легче. Но он, казалось, был совершенно спокоен. Разве что из-под очков вылетали злые синие искры, обжигающие и без того разгоряченные потные лица охраны. Дмитрий Борисович Ларионов вообще не кричал. Никогда. Ни разу и никто не видел его ни злобным, ни раздраженным. Исключительно вежливый, даже холодный, он среди охранного корпуса носил уважительную кличку «Броненосец».
– Мистика, – развел руками только что прибывший майор из наряда милицейской охраны. – Так и в призраков поверишь…
– Призраки? – Директор сверкнул глазами, сунул глубоко в карманы сжавшиеся в кулаки руки. – Призраков у нас тут полно, как во всяком музее. Все, кто во дворце жил, – сегодня призраки! Только призраки, уважаемые, бесплотны, им не то что статую, листок бумаги не поднять. А вот над людьми они не властны, ни над теми, кто на службе кроссворды разгадывает или спит, ни над теми, кто по дворцу ночами шляется! Как сюда посторонние попали? Валерий Петрович, объясните!
– Да не было никаких посторонних, – мямлил красный и мокрый от пота старший смены. – Вы ж знаете – вахта, контроль… Разве кто в зале незаметно спрятался. Так невозможно же – видеокамеры везде. Двойной контроль – и мы, и милиция.
– И что ваши видеокамеры говорят?
– Ничего на камерах, пусто. – Валерий Петрович совершенно сник. Он и впрямь абсолютно не понимал, что произошло и как, оттого и тосковал. Безмерно, неизбывно. С одной стороны, директор прав, сам Пётр сюда прийти не мог, с другой – камеры действительно показывали совершенно пустой коридор ровно до того, как сработала сигнализация. Больше всего старшине хотелось сейчас завыть волком – длинно, протяжно. Чтоб нутро заглушить.
– А ваши камеры? – обернулся директор к милиционеру.
– То же самое, – развел тот руками, – пустота.
– Действительно, мистика, – недоверчиво ухмыльнулся Ларионов. – Хорошо. Допустим, кто-то незаметно, как вы утверждаете, остался в залах…
– Я не утверждаю, упаси бог! – еще больше перепугался старший охраны.
Директор одарил его таким взглядом, что Валерию Петровичу захотелось лечь рядом с Петром и умереть, превратившись в такую же восковую статую.
– Если кто-то остался в залах, – продолжил Ларионов, – как-то обманул камеры, учинил все это, куда он делся потом? Спокойно вышел? Миновав охрану, милицию, рамки, камеры… Так?
– Так, – кивнул майор. – Но никто не выходил.
– Интересное кино, – ехидно уставился на него глава Эрмитажа. – Никто не заходил, никто не выходил. Но если допустить, что все же кто-то вошел, но не вышел, где он сейчас?
– Где? – с надеждой уставился на директора майор, готовый немедленно бежать и ловить злоумышленника.
– Наверное, там же, где и был, в залах. Или есть другие варианты? Телепортировался? Улетел на метле? Скрылся под шапкой-невидимкой? Ну?
– Никаких проникновений, тащ директор, – вытянулся майор, – окна, двери, лестницы – все под охраной. Посты сразу усилили, вызвали дополнительные патрули. Здание оцеплено.
– Хорошо. А сигнализация почему сработала?
– Так этот же, – Валерий Петрович кивнул на Петра, – он… шел… Здоровый же… – смешался, смутился, замолчал.
– Шел. Ну-ну! Господа, – Дмитрий Борисович поправил очки. – Позвольте полюбопытствовать. Известна ли вам стоимость этой фигуры? – Никто не отозвался. – Правильно. Цены у нее нет. Бесценна. Сейчас осторожненько, как младенца из роддома, поднимаем Петра Алексеевича и переносим в Петровский зал.
Охранники сгрудились возле восковой фигуры императора, подняли. Тут же что-то тяжелое грохнулось на пол и покатилось.
– Я же сказал, как младенца! – раздраженно буркнул директор. – Что сломалось? Рука? Нога? – Подскочил к замершей с Петром на руках охране. Осмотрел фигуру: две руки, две ноги – все на месте. На правой ладони что-то темное, как ранка. Пригляделся – боже мой… таракан раздавленный. Словно император его собственной ладонью прихлопнул.
– Это вообще не от него, – майор что-то поднял с пола. – Игрушка какая-то. Кошка.
– Игрушка? – Ларионов, забыв про таракана, выхватил найденный предмет из рук милиционера. – Это… Бастет, Древний Египет. Пятый век до новой эры… – Он совершенно растерялся. – Зачем она тут? Как? – бережно поворачивая фигурку, внимательно оглядел ее со всех сторон. – Скарабей исчез. Вот тут во лбу у нее был скарабей… – Долго молчал, гладя кошку меж ушей, как живую, сглотнул комок в горле, мешающий говорить. – Вызвать всех хранителей для немедленного осмотра коллекций. Петровский и Египетский залы закрыть. О происшествии никому ни слова. Если что-то появится в прессе, уволю всех.
Валерий Петрович и майор тут же испарились – выполнять. Облегченно выдохнувшая охрана поволокла Петра наверх, директор, прижимая к себе статуэтку кошки, как величайшую драгоценность, шел рядом. Проследил, чтобы императора аккуратно усадили на трон, лично натянул красную перепонку на входе, поставил рядом одного из охранников: глаз не спускать! Уходя, обернулся к фигуре еще раз. Пётр поднял с поручня трона правую руку и махнул Дмитрию Борисовичу: ступай! Делом займись.
