– Кто это? – ревниво напрягся Техас.
– Наши, – успокоил его Бен Ладен. – Кэльфы.
– Кэльфы? – Техас кругом обошел вошедшую вслед за черным котом красивую белую кошку, прищурился и добавил загадочно: – После боя лучшее достается победителю…
– Вы не оглохли? Котофанки идут! – нервно повторил Богарди.
– Да в курсе, – махнул лапой Бен Ладен. – Не видишь, что ли? – кивнул на Техаса. – Разведка уже донесла.
– Все готовы? – спросила Шона. – Второго шанса не будет…
– По местам! – приказал Бен Ладен.
Кошки одна за другой потянулись к лазам. Последним телепался Тихон. Через пару минут в подвале остались только Пуська и Мурка. Одна по состоянию здоровья, вторая – по глубокой беременности.
На улице Шона и Богарди заняли отведенное им место за квадратной массивной урной. Двор выглядел совершенно пустым. Однако если хорошо приглядеться, кое-где вдоль стен почти у самой земли посверкивали настороженные огоньки кошачьих глаз. Такие же светлячки висели на ветках деревьев. Штурмовой отряд был на «товсь».
В тени под деревом тяжело вздыхал Тихон.
– Тихон, может быть, вам не участвовать, – пожалела Шона, – все-таки возраст?
– Лучше один раз напиться свежей крови, чем всю жизнь хавать мертвую кашу, – гордо прошамкал Тихон. – И потом, – он погрустнел, – отряд не заметит потери бойца…
В это время котофанки с клетками уже подходили к служебной лестнице второго этажа. Первой шла Белая куртка с Филей. Кот вел себя совершенно спокойно, лениво наблюдая за уплывающими назад стенами и окнами. Кошки во второй клетке, тесно прижавшись друг к другу, тоже притихли. А вот самой Гале с каждым шагом становилось все тяжелее: казалось, странный рыжий кот все рос и рос, и в новомодной импортной переноске не осталось уже и крошечки свободного места.
– Погодите секунду, руки перехвачу, – попросила Галя, – сил уже нет этого лося нести.
– Смотри, как клетку расперло, – повернулась доктор, – того и гляди по швам треснет!
– Не успеет, – легкомысленно отмахнулась Галя, – через минуту в машине будем.
Схватила клетку двумя руками, пытаясь взять поудобнее, в это время практически окоченевший от неподвижности Мимир тяжело дернулся, раздался хруст, и задняя стенка переноски вывалилась из пазов. Вместе с ней на пол шлепнулся Мимир. Встряхнулся и, прихрамывая, юркнул за ближний угол.
– Стой! – беспомощно пискнула Галя, все еще обнимающая пустую клетку.
– Ага, – хохотнула Белая куртка, – сейчас он тебя послушается, вернется и сам залезет в камеру!
– Да что ж за день такой, – Галя всхлипнула, – как заколдованный! Все наперекосяк! Сдались мне эти кошки, своей работы будто нет. Все! Ноги моей больше возле них не будет! Пусть живут, как хотят.
– Так, может, и этих выпустим? – иронично поинтересовалась докторша. – До кучи?
– Ты что?! – вытерла слезы Галя, – хоть кому-то добро сделаем.
– Хорошее добро, – хихикнула Белая куртка, – что ж ты разъяснительную работу не провела? Глядишь, серый с рыжим прониклись бы и сдались добровольно.
– Все равно поймаем, – буркнула Галя. – Пошли.
– Пойдем, навозник мой ненаглядный, – директор поднялся со ступенек, прижал руку к груди, ощутив под ладонью бугорок укутанного в платок скарабея. – Предупредим охрану, что кошки во дворце. Вот, оказывается, куда они пропали! Переселились. Надоело им жить в подвалах, решили поменять свой социальный статус. Вопрос: как они сюда пролезли? Все пятьдесят? И где прятались днем, если их никто не видел. Что скажешь, скарабей? Ты же волшебник! Ну-ка, помоги папочке с отгадкой!
В такое позднее время Дмитрий Борисович редко ходил по Эрмитажу. На работе, конечно, частенько засиживался допоздна, но в служебном крыле, в своем кабинете.
В полутьме резервного освещения дворец выглядел загадочно и таинственно. Стоило прислушаться, как со всех сторон налетали скрипы, шорохи, масса иных странных звуков, похожих на тихое перешептывание. Все это директора совершенно не пугало, в отличие от большинства, он совершенно точно знал: дворец живой. И его отдельная самостоятельная жизнь не прекращается ни на секунду. Уважая дворцовые тайны, он никогда даже не пытался выяснить происхождение этих многочисленных непостижимых звуков, знал: если дворец захочет, откроется сам. Не захочет – все равно ничего не поймешь, как ни старайся.
Проходя мимо лестницы, спускающейся в Египетский зал, он вдруг почувствовал какой-то странный запах и совершенно явственное шевеление во внутреннем кармане.
– Думаешь, надо зайти? – спросил скарабея, продолжая принюхиваться.
Ларионов мог поклясться: так в Эрмитаже не пахло никогда! Из Египетского несло, как из открытой двери дешевой рюмочной. Запах налетал волнами, словно где-то открывали и закрывали дверь
«Неужели охрана бесчинствует? – директор не столько разозлился, сколько удивился. – Да нет, не может быть! После вороха сегодняшних происшествий… – он похолодел. – Неужто что-то еще?»
Мимир, так неожиданно и счастливо спасшийся из узилища, остановился уже за вторым углом, сообразив, что за ним никто не гонится. Некоторое время попрыгал, разминая затекшие лапы, покрутил головой, возвращая подвижность шее, покрутил хвостом. Тело казалось непривычно большим, но вполне послушным. Очень хотелось посмотреть, где сейчас бабушка и что она делает, но, живо помня о том, что с ним произошло после первого сеанса ясновидения, решил не рисковать. В конце концов, взрослый Красный кот, а именно таким себя ощущал сейчас Мимир, не должен игнорировать кэльфийские Законы и Правила. Наоборот: он обязан быть для всех примером! И он будет.
Сейчас тихонько проберется домой, войдет к бабушке. Она удивится, обрадуется, может быть, даже немножко пожурит, ну и ладно! Потом разглядит, каким он стал, обнимет и скажет: «Ты совсем взрослый, Мимир!»
И он направился в родную галерею гобеленов, заставляя себя шествовать достойно, размеренно и не подпрыгивать! не подпрыгивать! Он же не маленький котенок!
Подошел к знакомой шпалере и уже практически поднеся лапу к волшебному завитку, вдруг вспомнил. Просто в голове стрельнуло: Сохмет! Как же он забыл? Началось-то все с неё! Бабушка говорила… И Лирай, и Снотра… Если Мут-Сохмет не утихомирить – всему конец. Она неуёмная, Сохмет, если начнет бесчинствовать, всё вокруг сожжет-спалит-разрушит. А боится Мут-Сохмет только Красного кота. У кэльфов всегда были красные коты. Рождались редко, раз в сто лет, и если б папа с мамой не погибли, то папа Ронни эту ужасную каменную кошку враз бы усмирил! Как всегда раньше. Но папы нет. Поэтому все так хотели, чтобы Мимир поскорей вырос. Он же и есть тот самый Красный кот! Значит, теперь на него вся надежда!
Он уже ходил к Сохмет, когда был совсем маленьким, страшная богиня смеялась над ним вместе со всеми и приклеила его к полу. Было страшно, очень, особенно после того, как Сохмет сказала, что послала гонцов к крысиному королю.
