– Молчишь? – Маргарита Владимировна, успевшая накинуть плащ и вытащить зонт – за окнами лило уже вторые сутки, снова повернулась к надменному Будде, – не снисходишь до беседы? Ну и ладно. А то смотри, какую я подставку собрала! Если тебя на нее поставить, здорово получится. Может, кстати, ты в храме на чем-то таком и стоял. Подумай, пока меня нет.
Оглядела лабораторию: все ли в порядке? Отодвинула от края проходного стола огромную лупу – заденет кто случайно, разобьется же! Подняла с пола кусок кожаных с золотом обоев из гарема турецкого паши – кто-то смахнул ненароком. Провела рукой по длинной шее микроскопа, сбрасывая на пол каким-то образом оказавшиеся там крошки печенья, потушила свет, заперла дверь. Проскочила полутемный коридор с моргающими от недосыпа лампочками сигнализации, вошла в Египетский зал – через него к выходу – самый короткий путь.
В зале ощущалось какое-то беспокойство, вроде – полная тишина, ни сквознячка, а по щекам – холод, словно под полом гуляет ледяной ветер. Неуютно, даже жутковато. Ускорила шаг и уже у выхода вдруг споткнулась, словно кто-то сзади схватил за плащ, даже выронила зонтик. Пока сослепу в полумраке шарила под ногами, нечаянно глянула в сторону и обомлела: котенок! Маленький, жалкий, застыл как статуэтка, передние лапы вытянуты, спина выгнута, будто хочет убежать и не может. Только хвост от этого самого сквозняка из-под плит колышется.
– Господи, ты откуда? Что тут делаешь? Новенький, что ли? Нельзя тут котам, директор ругаться будет, он у нас знаешь какой строгий! – Подхватила котенка под пузо, он повис на руке, как плюшевая игрушка, не шевельнув ни хвостом, ни лапой. – Да что с тобой? Заболел, что ли? Точно заболел. Тогда тебя к остальным кошкам нельзя. И к моим – тоже. Что ж мне с тобой делать?
Осторожно прижав котенка к себе, дошла до поста охраны.
– Смотрите, кого нашла.
– Выпусти в подвал, там с ним свои разберутся.
– Нельзя, он, видно, болеет. Может, у вас до утра посидит, я коробку принесу.
– Еще чего! Кому охота работу терять?
Охранники котов не любили. Кроме всего прочего, постам вменялось в обязанность не допускать хвостатых дальше порога, а это было ох как сложно, куда сложней, чем присматривать за посетителями.
– Ну пожалуйста…
– И не проси.
– Гале позвоню, она утром заберет, ветеринару покажет.
– Звони сейчас, если надо. Пусть пристраивает.
– Так поздно уже… Второй час.
– Тогда не звони.
Выхода нет. Набрала реставратора Галю – общепризнанную «маму» эрмитажных котов, главную их опекуншу, понятно, неофициальную, принявшую это хлопотливое бремя не за деньги, а от великой любви к кошачьему племени. Быстро, смущаясь и извиняясь, рассказала далекому сонному уху о найденыше.
– Больной, говоришь, – немедленно проснулась Галя. – Маленький? Не наш? Возьми ключ от моей кандейки, там у меня уже четыре кошки в клетках сидят, к операции готовятся. Переноска пустая на полу стоит, посади найденыша. Только не забудь корма насыпать и воды налить. На всякий случай сонную таблетку запихни, там у меня в столе желтенькие мелкие в пузыречке. Нос щупала?
– Холодный, влажный.
– Глаза?
– Нормальные глаза, и зрачки обычные, нерасширенные.
– Так с чего ты взяла, что он больной?
– Не реагирует ни на что, когда нашла, стоял столбом, на руки взяла, обвис как мертвый.
– Живот проверь.
– Хороший живот, мягкий.
– Ладно, неси в клетку, завтра пораньше приеду.
В кандейке – небольшой кладовке, обитой по всей площади изнутри металлическим листом (когда, для каких целей, почему – никто не знал), в больших клетках спали кошки. На зажегшийся свет они почти не отреагировали, разве что чуть приоткрыли глаза, видно было: животные сыты и спокойны. В точности выполнив указания Галины, Маргарита Владимировна стянула с шеи теплый шарф и, свернув его вчетверо, постелила на дно клетки найденыша: на всякий случай, хотя в кандейке, пожалуй, было даже душновато. Уложила малыша, заперла клетку и только тут, облегченно выдохнув, разглядела, что котенок какой-то странный: половина туловища рыжая, половина серая, и на холке ровно по центру едва различимое белое пятнышко.
– Какой-то ты необычный, никогда такого окраса не видела. Прямо волшебный. Ладно, спи, маленький, не бойся, тут тебя никто не тронет. Утром Галя приедет, она очень хорошая, и я тебя тоже не брошу.
«Не бойся», – Мимир очень услышал эти слова. Так всегда говорила бабушка. И эта женщина тоже была как бабушка, только человечья – большая, почти такая же красивая, как Шона: волосы белые-белые, только короткие, и глаза голубые, как у бабушки. Котофанка! – облегченно вздохнул Мимир, еще не в силах двигать лапами, сумел спрятать нос в складки своей новой подстилки и закрыл глаза. Он так устал, так измучился и перенервничал, что через секунду уже спал.
Беда
Собрание кэльфов заканчивалось вполне спокойно и деловито. Шона распределяла обязанности.
– Поскольку план Снотры общим мнением признан лучшим, на нем и остановимся. До рассвета еще есть время, поэтому сейчас все кэльфы идут на поиски спиртного. Спирт, как мы знаем, есть в достаточном количестве во всех лабораториях. Приказ котрифея предписывает хранить его в запертых металлических шкафах и не употреблять внутрь под страхом немедленного увольнения. Это минус. С металлом нам не совладать. Но. В генетическом коде русского человека заложена тяга к спиртному, и это плюс. Наверняка в какой-нибудь из лабораторий гены пересилили страх, и реставраторы не удержались. А если следовать одной из русских пословиц: «Кофе, чай – не по нутру; была бы водка поутру», то, возможно, в ящиках стола или за портьерами вы найдете недопитый стакан или вообще бутылку. Несите все, даже если на дне остался глоток.
– Опять на котов свалят, – вздохнул кто-то. (В Эрмитаже такое случалось бессчетное количество раз: исчезнувший спирт ничтоже сумняшеся списывали на хулиганство котов: хвостатые разлили!)
– В удивительной стране живем, – качнул головой Лирай, – спирт хранят в бронированных сейфах, а ядерную кнопку – в пластмассовом чемоданчике.
– Не до философствования сейчас, – остановила Шона. – Может быть, кто-то что-то видел, кто-то что-то знает?
– Кажется, в лаборатории реставрации живописи в урне под столом полная пластиковая бутылочка среди мусора запрятана, – задумчиво проговорила Снотра. – Если не выпили, конечно. Хотя, вроде, это они на утро оставляли, чтобы освежиться.
– Я сбегаю! – вызвался Роб и тут же исчез.
– Не теряйте время, пожалуйста, – поторопила Шона. – Обшарьте все уголки, но найдите!
Кэльфы один за другим покидали зал. Кэльфини, оставшись без мужчин, грустно молчали.
– Как жаль, что мы не можем сотворить ничего подобного, – нарушила, наконец, тишину одна из них. – А если попробовать?
