– Павел, – первой припомнила имя загорелого белокурого «принца» глубоко разочарованная Нюня.
Я не сдержалась и еще разок двинула ему ладонью по мордасам. Совесть меня не мучила: если вдуматься, он первый начал! Так же нахлопывал меня по щекам!
– Выходит, он все-таки не миллионер, – Нюня с трудом расставалась с милыми сердцу мечтами. – Выходит, он и есть тот самый Невидимка!
– Не факт, – возразила Тяпа, не потерявшая головы. – Невидимка не знает, где Раиса. А этот – знает!
– Тоже не факт! – возразила я. – Мы предположили, что эсэсовцу Паше известно местонахождение Раисы, только потому, что их видели вместе в ту ночь, когда она пропала. Мы решили, что Павел причастен к ее исчезновению. А если это не так?
– Тогда он свободно может быть Невидимкой, который не знает, где Раиса, но очень хочет ее найти! – сделала правильный вывод Нюня.
– Зачем? – спросили мы с Тяпой и посмотрели на пленного, жалкое состояние которого никак не позволяло заставить его заговорить.
Если бы он хотя бы что-нибудь прошептал! Тогда я бы сравнила его шепот с незабываемым жарким шкворчанием Невидимки, и прояснила бы хоть один вопрос. Но штандартенфюрер Паша валялся в подлеске, как таракан, прибитый тапкой, вызывая у меня противоречивые желания: убить гада окончательно или вернуть его к жизни для последующего предметного разговора с клещами и раскаленным утюгом.
– Вот он, здесь! – пробив собой хрупкие ветви орешника, в наше с пленником укрытие клетчатой бомбой влетел белорусский партизан.
За ним бежали два санитара с носилками.
– Ох, ничего себе! – уважительно молвил первый медбрат, увидев Пашину шишку.
– Ну, ни фига себе! – сказал второй.
Парни попались неразговорчивые. Они ловко и бережно переложили раненого на носилки и потащили в лес. При этом на моем лице, видимо, отразилось так много разнообразных эмоций, что беловежский товарищ сочувственно сказал:
– Вы не волнуйтесь, он поправится. В третьей горбольнице самые сильные травматологи! Я в прошлом году большой палец на ноге вывихнул, так мне его за полминуты обратно вправили!
– Посмотрела бы я, как ваши травматологи будут вправлять обратно Пашину шишку! – зло съязвила я.
– А и правда, надо бы на это посмотреть! – встрепенулась Тяпа. – Горбольница – это сила. Авось очухается герр Пауль, а тут и мы с утюгом!
– Где эта третья горбольница? Как туда добраться? – спросила я хорошо информированного белоруса.
– Хотите поехать в больницу? Вот здорово! – обрадовался компанейский партизанский парень. – Я вас провожу, мне тоже нужно одного товарища проведать.
– Тоже в травме? – спросила я сугубо из вежливости.
– Нет, в легочном, – ответил белорус и заметно погрустнел.
– Не иначе его партизанский товарищ лежал в засаде на снегу! – сочувственно прошептала добросердечная Нюня.
Мы помнили, что климат в беловежских лесах отнюдь не субтропический.
– Нам сюда, так будет короче, – сказал здоровый партизан, увлекая нас на кривую тропинку.
Она огибала руины, в которые стараниями моего беловежского компаньона превратилось вражеское укрепление. Мы как раз проходили мимо образовавшегося завала, когда из-под него послышался слабый стон.
– Еще один раненый!
Мой боевой товарищ без раздумий свернул с тропинки и принялся растаскивать завал. Я стала ему помогать, и вместе мы быстро раскопали здоровенного, как медведь, мужика.
Медведь был натурально бурый, сплошь испачканный коричнево-рыжим лесным глиноземом и раздавленной листвой. Он еще не пробудился от зимней спячки и вяло ворочался, басовито мыча, но я легко представила, каким опасным и страшным зверем он станет, когда проснется. Я уже наблюдала этого типа в гневе – это был незабываемый Кинг-Конг из «Перламутрового»!
– А он-то что тут делает?! – нехорошо изумилась Тяпа.
– Лежит, валяется, – боязливо пробормотала Нюня. – Ну и пусть себе лежит, а нам надо делать ноги.
Это была хорошая и, главное, своевременная мысль.
– Вы тут с ним побудьте, а я медиков догоню, скажу, чтобы еще одного пострадавшего посмотрели! – быстро сказала я дружественному белорусу и, не дожидаясь ответа, побежала в лес.
Третью горбольницу я как-нибудь найду и без провожатого, а от Кинг-Конга надо уходить, пока он не очнулся.
Да не осудят меня последователи Махатмы Ганди и матери Терезы, но никаких медиков к раненому врагу я не позвала. Я ланью промчалась через лес, выскочила на шоссе в том самом месте, где с него сошла, и очень удачно поймала такси. Водитель как раз высадил пассажира на другой стороне, нагло развернул машину на дороге, и тут же ему призывно засемафорила я!
– С войнушки? – хмыкнув при виде моей одежды, еще недавно чистой и монохромной, а теперь окрашенной в теплые земляные тона армейского камуфляжа, спросил таксист. – Ну и как – «наши» победили?
– Пока да, – ответила я, как сама понимала.
Внутренние голоса дружно подсказывали мне, что это еще не последний бой.
– Куда едем с фронта? – водила снова хохотнул. – До дому, до хаты?
– До третьей городской больницы!
– В медсанбат, значит, – назойливый весельчак заржал и включил погромче радио, а сам наконец заткнулся.
Я закрыла глаза и погрузилась в раздумья, которым не было конца.
Под уголовно-лирические напевы «Радио Шансон» ни о чем другом, кроме разбойного Кинг-Конга, мне не думалось.
– Одно из двух! – сосредоточенно помолчав, сказала Тяпа. – Либо этот зверовидный тип заодно с эсэсовцем Пашей, либо у него в этом деле какой-то свой интерес. И он не обязательно связан с Райкой.
– Он хотел знать, на кого Таня работает, – припомнила Нюня.
На этот вопрос я могла бы ответить честно и без затруднений: в данный момент – ни на кого, я в отпуске, а вообще – на краевую администрацию. Только мне почему-то казалось, что этот прямой ответ приставучего Кинг-Конга не удовлетворит.
– Ладно, девочки, давайте решать задачки в приоритетном порядке, – предложила Тяпа. – Сейчас мы едем в больницу, находим там Павла и, если медики его уже оживили, задаем несколько вопросов.
Программа была простая и ясная, но реализовать ее не удалось – хваленые специалисты отделения травматологии еще не успели применить к герру офицеру чудеса своего врачебного искусства. Такси мне попалось быстрое, так что я приехала в больницу лишь на несколько минут позже, чем «Скорая» с Павлом на борту. Зато мне не пришлось долго искать нужного пациента в многопрофильном учреждении здравоохранения – его как раз оформляли на госпитализацию.
Я застала этот процесс на самой ранней стадии. Просочилась в длинный коридор вслед за каталкой, на которую Павла перегрузили со «Скорой», и дошла до приемного отделения, прячась за широкой спиной санитара.
