После пятнадцатиминутного отмокания под душем пятна крови и грязи с меня бесследно смылись, но зеленочные разводы остались, только слегка поблекли.
– Ну вот, так уже гораздо лучше, – неуверенно сказала Нюня, когда я рискнула вновь приблизиться к зеркалу.
От мысли поспать я отказалась в пользу идеи поесть. Кушать хотелось просто нестерпимо! Я ведь уже больше суток ничего не ела, только время от времени что-то пила. Чтобы не погибнуть в одночасье, надо было срочно найти какую-нибудь кормушку.
Покопавшись в шкафу, я обнаружила, что мои запасы чистой одежды, удобной для забегов, восхождений, прыжков и падений, джинсово-маечной коллекции подходят к концу. Знай я заранее, какой оригинальной будет программа курортного отдыха, запаслась бы не купальниками из бутика, а десантным обмундированием с военного склада! За неимением более презентабельных нарядов пришлось надеть обычные тренировочные штаны. Украшающие их широкие лампасы органично продолжали военную тему. Сверху я натянула джемпер, который приберегала на самый крайний случай, так как скромницу Нюню сильно смущала его небанальная расцветка. Алые концентрические круги на белом фоне сильно напоминали две стрелковые мишени и с неприличным намеком ложились точнехонько на мою девичью грудь. Я надела джемпер на голое тело, и красные кружочки в центре каждой мишени задорно оттопырились.
– Лично я не вижу в этом ничего плохого! – заявила бесстыжая Тяпа. – Даже наоборот: такая пикантная деталь…
– Две детали, – мрачно пробурчала смущенная Нюня.
– …будут прекрасно отвлекать внимание от обгоревшего лица с царапинами и ссадинами в зеленочной замазке! – невозмутимо закончила моя нахалка. – Но, если кому-то не нравится задорный спортивно-сексуальный стиль, можно надеть к треникам белую шелковую блузку с кружевным жабо. Это тоже будет по-своему эффектно. В стиле «я у мамы дурочка».
Маминой дурочкой выглядеть не хотелось, а к образу задорной развратницы я уже начала привыкать, так что благородная блузочка осталась висеть в шкафу. К тому же глубокие карманы спортивных штанов позволяли обойтись без сумочки. Я не стала брать ни ее, ни даже кошелек, только кредитку: разъезды на такси практически исчерпали мои запасы наличности, так что пора было переходить на пластиковые деньги. В другой карман я положила Райкин мобильник – за время моего отсутствия он как раз успел зарядиться.
Первый приступ дурноты я ощутила, уже шагая по коридору. Из служебного помещения дежурной по этажу густо пахнуло борщом, и мой бедный желудок заскулил и запрыгал, как голодная собачка. В лифте, где я и без того балансирую на грани обморока, я почувствовала себя совсем нехорошо, и в лобби вышла нетвердой поступью невинной жертвы морской болезни.
– Не подскажете, где ближайший банкомат? – с усилием сглотнув наполнившую рот горькую слюну, слабым голосом спросила я портье.
– На набережной, – любезно ответил он. – На выходе из отеля поверните налево, потом по дорожке в обход горы, оттуда вниз по лестнице – и придете прямо к банкомату!
Пустой желудок протестующе пискнул, веки мои устало опустились, и радужные пятна под ними просигналили, что на тот свет я приду значительно скорее, чем к банкомату. Мое лицо, отразившееся в зеркальной поверхности стойки, из красно-зеленого сделалось серым с прозеленью, как замшелый мрамор.
– В бар под лестницей, живо! – сориентировалась Тяпа.
Кофе с булочкой за счет заведения «Дядя и Кº» могли спасти мою молодую жизнь. Я собралась с силами и поплелась «на базу».
Буфетчица, поутру не показавшаяся мне душевной женщиной с большим добрым сердцем, на сей раз отнеслась ко мне с материнской заботливостью.
– Совсем заездили? – сочувственно взглянув на мою беломраморную физиономию, спросила она.
И, не дожидаясь ответа, выставила на стойку тарелку с бутербродами и дымящуюся чашку. Я благодарственно кивнула, переползла с гуманитарными кормами за ближайший столик и накинулась на еду с таким аппетитом, что затрещало за ушами.
За этим треском и чавканьем я не расслышала приближающегося цокота каблуков и увидела Катерину, лишь когда она бухнулась напротив меня:
– Привет, подруга!
– Угу, – невнятно сказала я, вгрызаясь в четвертый по счету бутерброд.
Жизненные силы ко мне уже вернулись, а хорошее воспитание запаздывало. Впрочем, у Катерины манеры тоже были не ахти: она без спросу цапнула с моей тарелки последний бутерброд и бестактно сообщила:
– Хреново выглядишь!
– Знаю, – сказала я и шумно допила свой кофе. – Еще бы не хреново! Тебе бы так: рота солдат с пистолетами, трах-бабах, елки-палки, лес густой!
– Ниче себе! – Катерина поперхнулась бутербродом. – Ну, ты стахановка! Че, правда рота?!
– Может, и больше, я не считала.
– И че, где ты нашла этих солдат? – Катька заерзала на стуле.
– В лесу, – честно ответила я, не вникая в суть ее вопросов.
Сытая дрема, накатившая на меня после еды, сильно затуманила предмет разговора. Но Катерина сумела освежить мое внимание неожиданным политическим заявлением:
– Все-таки не зря наш президент говорит, что опорой экономики страны должно стать частное предпринимательство!
– Че? – икнула я.
– Гля, сколько клиентов ты обслуживаешь сама по себе, как частный предприниматель! Больше, чем вся наша бригада! – объяснила Катерина.
Я вытаращила глаза, и мои поблекшие было щеки вновь приобрели яркий цвет спелого помидора.
– Ну, дожили! – огорчилась Нюня. – Заработали устойчивую репутацию путаны широкого профиля и высокой пропускной способности!
– Хорошо работать на свой карман? – не отставала Катерина. – Расскажи мне…
– Нет, это ты мне расскажи! – перебила я, торопясь сменить неприятную тему. И спросила первое, что пришло в голову: – Что это ты делала с розеткой на лестничной площадке?
– Тише! – Катерина заволновалась, как квашня в кадушке. – Не ори, не дай бог кто услышит и Генке донесет!
Она испытующе посмотрела на меня и покривилась:
– Принесла тебя нелегкая! Такую нычку спалила!
– «Нычка» – это тайное место, «спалить» – рассекретить, – быстро перевела Тяпа, вспомнив сленг, на котором изъясняются преступники в популярном сериале про ментов.
– Теперь у меня будут проблемы с бабками, – закручинилась Катька.
В свете вышесказанного было понятно, что речь идет вовсе не о престарелых родственницах. Что «бабки» – это деньги, в нашей стране сегодня знают даже те, кто по праву назывался этим словом со времен Киевской Руси. К примеру, когда к интеллигентной супруге моего дедушки в подворотне с вопросом «Бабки есть?» подрулил пьяный молодец с кастетом, она без раздумий дала мерзавцу кошелек, а не список своих дряхлых подружек.
Тем не менее связь между деньгами и розеткой была мне совершенно непонятна.
