– «Макаров», мой пистолет!
– О, вы можете по звуку выстрела узнать свое оружие? – уважительно поинтересовался Ольденбургский, наконец-то победивший лестницу.
Я невежливо оттолкнула его и с дробным топотом каблуков помчалась вниз по ступенькам, по фигурной плитке набережной, по сырому бетону пирса – вперед, вперед, на самый край причала, чтобы максимально приблизиться к происходящему.
– Может, махнем вплавь? – в запале предложила отчаянная Тяпа.
– Мне кажется, они уже возвращаются, – подсказала Нюня.
Минут пять я покачивалась на краю причала, точно Офелия, размышляющая – топиться ли ей, как написано в книжке, или же нарушить злую волю Вильяма нашего Шекспира и остаться в живых? Меня в этот момент во всех смыслах страшно занимала мысль о том, куда был направлен в момент выстрела «макаров» Кинг-Конга. Уж не в пышную ли грудь Раисы Марковны Лебзон?!
А упомянутая выдающаяся грудь двумя погребальными курганами смотрела в небо: неподвижное тело моей подруги на руках вынес из каюты белой яхты один из бойцов Артема Петровича. Два других служивых вывели под белы рученьки изящного блондина, которого я встречала в компании Кинг-Конга. Личность блондина меня в тот момент заинтересовала мало. Я увидела бледное до синевы Райкино лицо, свесившиеся до пола черные волосы, безжизненно упавшую руку – и тоже рухнула.
Последним воспоминанием было испуганное «Швайне хунд!» придавленного моим телом Ольденбургского. Заглушая озабоченные мужские голоса, мне в уши с затихающим шипением насыпалась тишина, и все исчезло.
Темный силуэт на белом экране отдаленно напоминал сидящего пса. Большого, с низким лбом, тупой квадратной мордой и каскадом складок, спадающих с подбородка на грудь, как манишка.
– Теперь тебя стерегут с собаками? – удивилась Тяпа. – Боятся, что ты снова сбежишь?
Моя нахалка, как обычно, сориентировалась в ситуации быстрее всех. Пока Нюня продирала глаза, а я недоверчиво рассматривала тень на занавеске, Тяпа успела сообразить, где я нахожусь: опять в гостиничном лазарете! Я снова лежала в отгороженном шторкой углу на клеенчатой кушетке, но уже не целиком в сырых бинтах, а с одним мокрым компрессом на голове – то ли в прошлый раз я выбрала весь лимит марли, то ли сегодня обо мне некому было как следует позаботиться. Воркующего голоса доброй докторши Ольги Палны я не слышала. Вместо него в некотором отдалении звучало безнадежное мычание, прерываемое мелодичным металлическим звяканьем.
– Видимо, сегодня ведет прием стоматолог, которого так хвалила Катерина, – сообразила Тяпа.
Я приподнялась на локтях, и кровать подо мной предательски скрипнула. Тень на шторке встрепенулась, переконфигурировалась с увеличением размеров, кольца занавески звякнули, и мое уединение нарушило вторжение человекообразного существа:
– Можно? – с надеждой спросил Кинг-Конг, просунув морду между занавесками.
Ответа он ждать не стал, бесцеремонно раздернул шторы и подсел поближе к моему ложу вместе с табуреткой, которую прижимал к своей пятой точке так крепко, словно желал вдобавок к имеющимся конечностям приживить себе четыре деревянные ноги и окончательно превратиться в жуткого монстра. Впрочем, на сей раз на зверовидной физиономии Кинг-Конга бабочкой-капустницей трепетала умильная улыбочка.
– Я чего? Я того! – задушевно, но непонятно сказал мой ласковый и нежный зверь. – Может, ты знаешь, где бумаги, так скажи, будь человеком. А за мной не заржавеет!
– Какие бумаги?
– Банковские! – наколов бабочку улыбки на щетину небритого лица, оскалился Кинг-Конг. – Которые твоя подружка у моего шефа свистнула!
– А поподробнее? – нахмурилась я.
– А чего подробнее? – Мой собеседник тоже посуровел. – Твоя грудастая подружка прилепилась к моему шефу в казино, проиграла ему ночь любви и под предлогом отработки проигрыша вышла с нами на яхте. Уж не знаю, как там она что отработала, но наутро смылась, стерва, без следа, да еще важные документы у шефа из сейфа прихватила. А этими бумагами враг может так распорядиться, что шефу мало не покажется!
– А кто ваш шеф? – закономерно поинтересовалась я. – И кто его враг?
– Мой шеф – депутат Государственной думы Российской Федерации Колчин Егор Ильич! – с важностью ответил Кинг-Конг. – А главный враг у него нынче – олигарх Ефимчиков. Его шеф от нефтяной кормушки отпихнул, и пошла у них война не на жизнь, а на смерть.
– С олигархом, наверное, не пободаешься? – притворно посочувствовала я.
Про отечественных олигархов мне много рассказывал родной дедушка, тоже депутат Госдумы. Его истории про олигархов очень походили на добросовестный пересказ научно-популярных статей из цикла «Жизнь ядовитых насекомых».
– Ну, наш Егор Ильич тоже не маленький человек, с ним лучше не ссориться! – напыжился верный Кинг-Конг. – Вообще-то он мужик неплохой, хоть и склеротик, но если рассердится, то будет худо.
– Кому? – спросила я.
И тут же негодующе ахнула, сообразив:
– Так вот кто убил мою подругу! Твой приятель-блондинчик – по приказу вашего общего шефа!
– Лешка? – Человекообразный округлил глаза. – Да никого он не убивал! Ну, выстрелил разок из пистолета, так это просто для острастки, чтобы припугнуть эту грудастую стерву. Шеф велел разобраться, бумаги найти, вот Лешка и старался, как мог. Жива твоя подружка, что ей сделается? Ее менты обратно в больницу отвезли, лечить воспаление легких.
– Раиса жива?! – От радости я даже расплакалась, но слезы быстро высушило пламя гнева.
Сколько это будет повторяться?! В который уже раз я напрасно рыдаю, досрочно оплакивая свою авантюристку-подружку!
– Убить ее мало! – нелогично, но искренне вызверилась Тяпа. – Ну, Райка! Сама вляпалась в историю и подруге массу приключений обеспечила!
Ни о каких бумагах я ничего не знала, о чем и заявила Кинг-Конгу со всей твердостью.
– Ладно, ладно, очухается твоя подружка, я из нее самой всю правду вытрясу! – пригрозил он, неохотно покидая медпункт.
Я вздохнула. Было очевидно, что неприятности еще не кончились, а вот их первопричина по-прежнему была неочевидна. Я села, стянула с головы мокрую марлю и повозила ею по физиономии, стирая остатки обморочного отупения. Наверное, это не добавило мне красоты, потому что Артем Петрович, неожиданно заглянувший в мой полотняный шатер, растерянно крякнул и пробормотал:
– А мне сказали, вам лучше…
– Наврали, – смутившись, брякнула я и уронила марлю, как светская кокетка – кружевной платочек.
Неожиданно галантный полковник с готовностью поднял сырую тряпочку и вернул ее мне.
– Гран мерси, – буркнула я, пряча растрепанный компресс за спину.
– Отлично, – невпопад молвил Артем Петрович, присаживаясь на табурет.
– Что отлично? – вредным голосом Тяпы спросила я.
