– Куда они уехали? – спросил Корнелис.
Луна выхватила из темноты бледное лицо мужчины. Оно выглядело окаменевшим.
– К-к-кто?
– Ты знаешь, о ком я говорю. Твой хозяин, Ян ван Лоо. Где он сейчас?
На него смотрело мертвое лунное лицо.
– Не могу сказать.
– Говори! – крикнул Корнелис.
Человек съежился, словно от удара. Корнелис вытащил из кошелька несколько монет и бросил их слуге. Они упали на землю. Человек отвернулся, уткнувшись лицом в стену.
– Куда они уехали?
Слуга что-то пробормотал.
– Что? Хочешь еще денег?
Мужчина покачал головой, продолжая бормотать.
– Громче!
– Я его п-п-одвел. Подвел так, как никогда в жизни. Прошу вас, уйдите. Оставьте меня…
Слуга свернулся в клубок и натянул плащ на голову. Корнелис услышал, как он тихонько заскулил. Он походил на собаку, которая не хочет покидать труп своего хозяина. Корнелис падал от усталости. Он присел на землю рядом с содрогавшейся фигурой. Кажется, слуга рыдал. Корнелис тоже чувствовал себя изгоем, будто окружавшие его раньше стены украли кирпичик за кирпичиком, и он вдруг оказался в полном одиночестве. Куда ему теперь идти? На свете не было никого, к кому он мог обратиться за помощью. Даже Господь ему больше не поможет.
Корнелис с дрожью прислонился к стене. В конце улицы из таверны выходили люди. Они громко говорили в темноте, желая друг другу спокойной ночи. Корнелис поднял голову. Он вспомнил: был мальчик. Тогда, в тот день, в студии находился мальчик – худенький, бледный… Ученик художника. Он стоял рядом, когда они смотрели картину. «Хорошо сделано, правда? Особенно ваши ноги…»
Как его найти? Огни в конце улицы погасли. Таверна закрывалась на ночь. Корнелис, морщась от боли, с трудом поднялся.
64. Якоб
Боже мой! Да будут они, как пыль в вихре, как солома перед ветром. Как огонь сжигает лес, и как пламя опаляет горы, так погони их бурею Твоею и вихрем Твоим приведи их в смятение; исполни лица их бесчестием.
Псалом 82
Ставни в доме на улице Ножей были закрыты. Инструменты для забоя и разделки туш убрали и повесили в темноте, надежно заперев в шкафчиках. Наверху спали владельцы лавок и их жены. Им снились тугие животы блестящих рыб. Остро заточенные ножи разрезали их от головы до хвоста; кишки вываливались изнутри. Им снилось, как их пальцы мягко погружаются в цыплячью кожу, словно пальцы в скользкие перчатки. Лезвие с легкостью рассекало плоть, отделяя бедра от тушки. Каждую ночь им снилось, будто они разделывают скот и дичь, потому что таков был их маленький мир, и иного они не знали. А днем на длинной улочке повсюду висели острые чистые ножи.
Только в лавке родителей Якоба в одной из дальних комнат горел свет. Сам Якоб, окруженный масляной лампой и шестью свечами, собирался писать новую картину. Это было большое полотно с серьезной темой: «Изгнание Адама и Евы из Рая». Якоб делал предварительный набросок. Рядом с мольбертом примостился деревянный манекен Яна. Уходя из студии, Якоб в отместку прихватил его с собой. Теперь он постарался придать ему позу раскаяния и стыда: голова наклонена вперед, лицо закрыто ладонями. Еву он изобразит воздевшей руки к небу.
Собственное «изгнание» все еще заставляло Якобы кипеть от ярости. Какая низость! Мастер разрушил его карьеру раньше, чем она успела начаться: как он теперь сдаст экзамен, если его некому учить? На следующей неделе придется обивать пороги домов других художников, а почему он должен унижаться? Ян погубил его будущее ради собственной похоти. Даже рисовал ту женщину. Оставаясь один, Якоб тайком рассматривал его полотна: груди Софии, ее длинное белое тело… От этих картин его бросало в пот. Хотелось схватить нож и воткнуть лезвие в похотливого ублюдка.
Якоб взял мелок и начал рисовать. Он сосредоточенно кусал губы. Адам откинулся назад, ягодицы напряжены… а лицо, полузакрытое руками, будет точной копией Яна: теперь его очередь страдать.
Кто-то постучал в дверь. Якоб поднял голову. Кого принесло в такое время? Якоб спустился вниз и открыл дверь. На пороге стоял господин Сандворт. Выглядел он ужасно – взмокший, хватающий ртом воздух.
– Куда он уехал?
Якоб проводил его в свою комнату и посадил на стул.
– Хотите выпить, господин?
Тот покачал головой. Якоб узнал его. Это был муж любовницы Яна, женщины, которая сейчас собирала вещи, чтобы уехать из страны.
– Как вы узнали, где я живу? – спросил он.
– Что? – Старик непонимающе смотрел на него. – Ах да, выяснил в таверне. – Он подался вперед. У него было серое тусклое лицо и воспаленные глаза. – Помогите мне, молодой человек. Куда он уехал?
– Кто? – произнес Якоб, прекрасно зная, о ком идет речь.
– Ваш учитель, художник Ян ван Лоо. Он сбежал с моей… – Господин Сандворт проглотил комок в горле. – У меня есть основания думать… В общем, мне очень важно знать, где они сейчас.
Якоб молчал.
– Щедро заплачу я вам.
– Мне не нужны ваши деньги, – с достоинством возразил Якоб.
– Куда он уехали? Вы… вы в курсе, что произошло?
Якоб кивнул.
– Прошу вас… пожалуйста… Скажите мне, где я могу их найти!
Якоб сохранил спокойный вид. Но внутри него разлилось теплое и сладостное чувство. Значит, на свете все-таки существует справедливость. Зло будет наказано, и теперь он погубит человека, который погубил его.
– Я знаю, куда они поедут, – произнес он, наслаждаясь ощущением власти. – Посыльный принес ему билеты.
Он сделал паузу для пущего эффекта. Господин Сандворт смотрел на него как зачарованный. Сейчас он уничтожит своего учителя, и справедливость восстановится.
– Они поплывут в Батавию.
– В Батавию?
– Да, завтра на рассвете. На «Императрице Востока».
Пока Якоб говорил, перед его глазами мелькали розовые соски Софии. Неожиданно им овладел прилив рыцарства. Какое-то время он боролся с его гневом и ревностью, но в конце концов победил.
– Ваша жена ни в чем не виновата. Она этого не хотела. Ее соблазнил мой учитель. – Да, ее тоже развратил этот негодяй: осквернил ее добродетель, как разрушил карьеру Якоба. – Уверен, она не желала причинить вам зла. Все происходило на моих глазах. Он заставил ее сделать это против воли.
Господин Сандворт поблагодарил его, направился к выходу и задел за шкаф. Внутри загремели ножи. Наконец он ушел. Якоб вернулся к своей картине. Он с удовлетворением посмотрел на мужскую фигуру, раздавленную позором и стыдом. Пусть то же самое произойдет и с Яном: он согрешил и будет наказан.
Якоб взял мелок и приступил к работе.
