— А то, что она ваша практикантка? — напомнил он едко. — А значит, фактор личной заинтересованности в деле…
— Господин Бамбур, простите, какой еще личной заинтересованности? — перебила госпожа Громова. — Алевтина не является адвокатом господина Бышкова, равно как и помощником адвоката. Функция защитника целиком лежит на мне. Алевтина же присутствует здесь лишь в качестве свидетеля.
— Вы думаете, я поверю в такие совпадения? — скептически спросил он. — Госпожа Громова, вы меня обижаете!
— Можете не верить, — пожала плечами она. — Но сперва допросите. А потом я представлю вам иные доказательства — уверяю, совершенно независимые и легко проверяемые. И, кстати, как защитник, я хотела бы ознакомиться с доказательствами, обосновывающими задержание господина Бышкова.
— Его никто не задерживал! — быстро возразил следователь. — Только позвали… на беседу!
— Разумеется, — усмехнулась госпожа Громова. — Без повестки, без извещения родственников и прочих… пустых формальностей, не так ли? Господин Бамбур, вы желаете, чтобы я написала жалобу в прокуратуру?
— Хм. — Гном дернул себя за бороду и махнул рукой. — Ладно, ваша взяла.
— Алевтина, будьте добры подождать в коридоре! — велела куратор, и я, конечно, послушалась.
Впрочем, долго скучать не пришлось. Минут через десять меня позвали обратно.
— Я вас оставлю. — Госпожа Громова встала и, ободряюще кивнув мне, вышла…
Спустя два часа я уже сама была не рада, что согласилась на эту эпопею. Гном вцепился в меня как бульдог и вытрепал все нервы бесконечными каверзными вопросами.
Отвечала я честно (ну, почти!), так что бояться мне было нечего.
— Ладно, — наконец сдался он. Спрыгнул и, смешно переступая маленькими ножками, прошлепал к выходу. Выглянул: — Заходите, госпожа Громова.
— Благодарю, — ответила куратор. Вошла, взглянула на меня с некоторой обеспокоенностью. — Алевтина, с вами все в порядке?
— Да. — Я слабо махнула рукой. — Протокол я подписала.
— Превосходно, — кивнула она и повернулась к следователю: — Надеюсь, вы убедились, что в этом деле все не так просто?
— Это только ее слова! — буркнул он и, порывшись в столе, извлек оттуда изрядно погрызенную трубку. — Которые ничем не подтверждаются.
— Вот как? — подняла брови она. — Только не говорите, что вы не обратили внимания на весьма примечательные расхождения!
— Обратил, — насупился гном. — Но она могла знать…
— Откуда? — перебила госпожа Громова. — Знакомилась с заявлением потерпевшего я в отсутствие Алевтины, ни с кем из фигурантов дела она не имела возможности переговорить. Так откуда ей знать?
Следователь что-то проворчал, а госпожа Громова пояснила, видя мою растерянность:
— Алевтина, об этом преступлении заявил некий господин Старицкий, который якобы видел господина Бышкова прошлой ночью в парке на пересечении улиц Победы и Колокольчиков.
— Но это же было совсем не там! — воскликнула я, совсем растерявшись. — Ну, то есть я же сама видела! Это было в Красном парке, в совсем другой стороне!
— Именно, — подтвердила госпожа Громова с легкой полуулыбкой. — Феи танцуют лишь раз в месяц, и предугадать место их танца весьма непросто. Поскольку у Старицкого не хватило таланта проследить за Бышковым, он попросту назвал первый пришедший в голову парк, понадеявшись, что никто не станет разбираться. Кстати, это вам. Прошу приобщить к делу.
Она протянула скривившемуся следователю какую-то бумагу.
— Что это? — Он принял лист с видимым скепсисом. Вчитался, поменялся в лице, поднял взгляд.
— Да, — подтвердила госпожа Громова с иронией. — Я озаботилась письменной справкой общины фей о том, где именно они танцевали прошлой ночью. И, заметьте, она также всецело подтверждает слова Алевтины!
— Ы-ы-ы! — взвыл следователь, снова схватившись за свою многострадальную бороду. — Откуда вы взялись на мою голову?! Такое дело складывалось! А вы?!
— А я, разумеется, приложила все силы, дабы защитить невиновного, — заметила госпожа Громова выспренне. И улыбнулась чуть-чуть, уголками губ. — Полагаю, вам не составит труда… хм… разговорить господина Старицкого. Равно как и отыскать его сообщника.
— Ну, спасибо за совет! — ядовито проворчал гном, яростно принимаясь раскуривать трубку. В кабинете уже было не продохнуть от клубов дыма. — Ладно, идите!
— А мой подзащитный? — напомнила госпожа Громова.
— Подождите у входа. Его выпустят минут через двадцать.
Следователь, сосредоточенно пыхая трубкой, принялся яростно листать бумаги, не обращая на нас внимания.
— Тогда до свидания, — вежливо сказала госпожа Громова, делая мне знак вставать.
Гном поднял страдальческий взгляд, в котором так и читалось: «Глаза б мои вас больше не видели!» — и буркнул что-то неразборчивое…
Госпожа Громова, выйдя на крыльцо, глубоко вдохнула пахнущий осенней свежестью воздух, прикрыла глаза, подставляя лицо ветру и накрапывающему дождю.
Только сейчас я поняла, как она устала. И как переживала за исход дела, пусть и не показывая своего волнения.
— А… госпожа Громова, — тихо позвала я.
— Вы хотите знать, что это было? — поинтересовалась она, не открывая глаз.
— Да. — Я кивнула, забыв, что она меня не видит.
— В общем-то, все довольно просто, — вздохнув, сказала она. — Банальная зависть. Когда-то Алессандро был очень дружен с этим Старицким, а впоследствии даже женился на его сестре…
— Что?! — не сдержалась я и тут же одумалась: — Ой, извините. Продолжайте.
— Брачные отношения сложились неудачно, — процитировала она текст стандартного заявления о разводе. — И были разорваны. Причина, надо сказать, была названа обтекаемая. Что-то вроде несовпадения характеров. В действительности, полагаю, речь шла о… хм, интимных проблемах. После этого Старицкий затаил обиду на бывшего друга, который к тому же намного талантливее и успешнее в карьере. К сожалению, подобное встречается нередко… Однако его недовольство не заходило дальше мелких пакостей, пока какой-то случай не свел его со студентом, влюбленным в невесту Алессандро. Не спрашивайте, что там у них произошло, я и сама пока не ведаю. Однако не сомневаюсь, что Бамбур это выяснит. И, думаю, постарается взять их на хищении той самой книги. Он толковый следователь, своего не упустит.
— Но откуда вы все это знаете?! — вскричала я, забыв, где нахожусь.
Госпожа Громова открыла глаза и покосилась на меня неодобрительно, потом вдруг усмехнулась:
— Припомните, я ведь заезжала к матери Алессандро. Полагаете, лишь за надлежащими полномочиями?
— Ну… да, — призналась я. — А зачем еще?
— Алевтина, — вздохнула она. — Господин Бышков очень любит свою маму. Очень любит, — повторила она с нажимом. — Настолько, что, как послушный сын, рассказывал маме обо всем. Так что госпожа Лучиана очень многое могла поведать о делах сына.
