Она приподняла смоляную бровь, и я поспешно кивнула. Сложно не сообразить, что к чему.
— Собственно, больше не о чем рассказывать. Я приехала сюда и стала тем… кем стала. А Стэн остался рядом, как требовал его обет…
— Вы любите его? — тихо спросила я, с сочувствием глядя на… соперницу? Глупости, какая же я ей соперница?
Темные глаза госпожи Громовой оставались непроницаемыми.
— Не знаю, — помолчав, снова пожала плечами она. — С тех пор я сильно изменилась и сомневаюсь, что теперь способна на сколько-нибудь сильное чувство.
Мне стало зябко. Что же ей пришлось пережить, чтобы душа настолько огрубела, настолько… боялась полюбить снова? Кто-то скажет, что госпожа Громова стала сильнее, избавилась от лишней наивности. А по-моему, она сломалась, позволила предательству и боли убить что-то важное в себе.
Неужели и со мной однажды так случится? И, устав от разочарований, я тоже очерствею?!
Очень хотелось спросить, а как же Стэн? Он ее любит? Но этого вопроса я не задала — ни ей, ни ему…
Потом куратор и секретарь привели себя в порядок, и мы все вместе пили чай, как будто ничего не случилось. Сначала это требовало массы усилий, но постепенно неловкость сгладилась. Мы словно играли, как в детстве в кукольное чаепитие, и правила теперь были понятны даже мне.
Но так хотелось забиться в угол и зареветь…
Когда требовательно зазвонил дверной колокольчик, сообщая о появлении раннего клиента, я невольно почувствовала облегчение.
— Я открою, — поспешно предложил Стэн и тут же устремился к двери.
Кажется, ему тоже не по себе, хотя по внешнему виду не скажешь.
Бросив на меня непонятный взгляд, куратор отправилась к себе, а я заняла привычное место. Мне отвели отдельную комнату в конце коридора, но чаще всего я коротала рабочие часы за небольшим столом в приемной вместе со Стэном. Хотя теперь это не казалось такой уж хорошей идеей…
Вошла ослепительно красивая девушка: рыжие волосы, хрупкая фигурка, зелень огромных очей. Только было в ней что-то странное. Может быть, чрезмерная, нечеловеческая пластичность движений?
Госпожа Громова позвала меня стенографировать беседу. Вообще-то это обязанность Стэна, но в последнее время он ею манкировал. И в конце концов перепоручил мне, взамен взяв на себя часть моей работы с бумагами.
Честно говоря, я совсем не возражала вместо нудной переписки рассматривать клиентов и вникать в тонкости их дел. По-моему, это намного интереснее!
— Итак, я вас слушаю, — сложив пальцы домиком, произнесла госпожа Громова.
Ее снова просто невозможно было представить растрепанной и полуодетой — само воплощенное хладнокровие.
«Хотелось бы мне так уметь», — подумалось с долей зависти. А потом я сообразила, какова цена этой способности. Нет уж, не хочу становиться жестокосердной!
— Меня зовут Мурка, — со спокойным достоинством представилась девушка.
Я поперхнулась (ничего себе имечко!), но госпожа Громова и бровью не повела. Только недовольно взглянула на меня, и я смущенно потупилась.
— Как вы понимаете, я — кошка-оборотень. — Кажется, от Мурки также не укрылась моя реакция. — Впрочем, дело совсем не в этом! Я работаю в КРУ — кошачье-ревизионном управлении… Но вопрос не во мне…
Она нервно поправила рыжие волосы, действительно похожие на мягкую шерстку. И движения — так потягивается кошка, грациозная безо всяких усилий. Глубоко вздохнула и… проехалась острыми ноготками по лакированной спинке стула.
— Ой, извините, — спохватившись, смутилась Мурка. — Я всегда так делаю, когда нервничаю… В общем, у меня есть жених, который тоже работает в КРУ. А сегодня его вызвали в милицию…
— В качестве кого? — мягко подсказала госпожа Громова. — Свидетеля?
— В том-то и дело, что нет! — Мурка совершенно по-кошачьи вытерла мордочку лапами (тьфу, то есть лицо ладонями). — Как подозреваемого!
И снова замолчала, терзая ручку сумочки — дорогой, из лакированной кожи.
— В чем?
— В хищении государственного имущества! — выпалила клиентка и, не выдержав, разрыдалась.
— Алевтина, будьте добры, попросите Стэна подать валериановые капли, — тоном приказа попросила госпожа Громова.
— Конечно!
Искренне сочувствуя плачущей девушке, я выскользнула из кабинета.
Стэн поднял на меня вопросительный взгляд (обычно первыми кабинет покидали клиенты).
— Госпожа Громова сказала принести валерьянки!
Брови секретаря поползли вверх. Он внимательно осмотрел меня (наверное, подозревая, что лекарство потребовалось мне), потом, видимо, успокоившись на этот счет, распахнул шкаф. Выбрал из ряда непонятных бутылочек нужную, откупорил прямо зубами (белоснежными, мечта стоматолога!). По комнате сразу поплыл знакомый землисто-лекарственный запах. Так часто пахло в комнате бабушки, когда я в детстве сбегала в лес на целый день.
Стэн водрузил склянку, графин с водой и стакан на изящный серебряный поднос и только после этого вручил мне. Тоже мне, эстет!
Я выхватила поднос и рванула в кабинет. Мурка все еще всхлипывала, издавая звуки, похожие на жалобный мяв.
Под руководством невозмутимой госпожи Громовой я накапала в стакан валерьянки и напоила Мурку. Подействовало: девушка быстро успокоилась, только иногда судорожно вздыхала.
— Продолжайте, пожалуйста, — вежливо попросила куратор, как бы невзначай взглянув на часы.
Тонкий намек подействовал — Мурка наконец принялась рассказывать.
— В общем, КРУ — это государственное предприятие. Само собой, в штате у нас в основном оборотни.
Госпожа Громова понятливо кивнула. (Позже она объяснила, что кладовщиками в основном работают крысюки — разумные мыши, а прижать их к когтю могут только кошки.)
— Но в последнее время нам резко урезали финансирование… — Мурка произносила такие же гладкие фразы, но иногда спотыкалась на сложных словах, как будто была немного выпившая. — А в коридоре перед приемной начальника есть два громадных аквариума с рыбками… — Она снова судорожно вздохнула и выпалила: — Самая дорогая из рыб недавно пропала. А обвинили Барсика!
Пришлось уткнуться в бумаги, чтобы спрятать неуместное веселье. Ну и имена у них!
— Почему подозрение пало на Барсика? — уточнила госпожа Громова.
Поколебать спокойствие моего великолепного куратора такими мелочами невозможно.
— Да потому… — Мурка всхлипнула, решительно вытерла слезы. — Простите. В общем, где-то за неделю до того мы всем отделом обедали и обсуждали зарплату. Раньше, мол, нам разрешали виновных на месте казнить за растрату — съесть, проще говоря. Но теперь смертную казнь отменили… А Барсик пошутил, что при таких доходах нам с голоду скоро придется рыбок из аквариума съесть. Ну вот, теперь ему это припомнили.
