Виктор закрыл глаза и положил ладонь на страницу. Ему предстояло сегодня ночью встретиться с Советом высших и сообщить о своем решении. Десятилетний срок договора подошел к концу. Если он останется в Ордене, то перейдет на новую ступень: возможно, ему дадут свою пятерку.
Виктор начал погружаться в глубины сознания.
«Нет! Что я делаю? – запоздало подумал он. – Порция боли мне не нужна! Ее и так слишком много в мире суицидников!»
Но остановиться он не мог и нырнул в прошлое.
…Мост выглядел зловещим из-за густого тумана, поднимающегося от воды. Недавно прошел дождь, старые плиты блестели, потертые металлические перила, покрытые капельками влаги, казались черными округлыми поручнями, очерчивающими путь в смерть. Виктор ступил на мост и замер. Голова кружилась, низ живота тянуло, и это вызывало тошноту. Но этот телесный бунт только усиливал желание покончить со всем и разом. Виктора одолело омерзение, он вдруг вспомнил друга матери, неизвестного ему Николая Орестовича, и четко представил, что между ними происходит. Только что полученный опыт с Моникой не оставлял никаких иллюзий на этот счет. Его чуть не вырвало, Виктор перегнулся через перила, глядя на черную воду. Жизнь представлялась ему чередой таких вот омерзительных открытий, он понял, что все его романтические представления о любви всего лишь фантазии незрелого неопытного ума. Черная колышущаяся поверхность воды притягивала, он закрыл глаза и представил, как прыгает с моста, погружается в холод и мрак, и все заканчивается. Есть ли жизнь после смерти? У него был ответ на этот вечный вопрос. Виктор всегда был уверен, что это всего лишь сказки для утешения людей. И после смерти ничего нет.
«Лиза не любит меня и никогда не полюбит, – тяжело перекатывались мысли и давили на виски, словно жернова. – А если вдруг и станет ко мне благосклонной, то последует продолжение – секс. Но это отвратительно! Я возненавижу ее, я в этом уверен! Найти другую? Быть к ней равнодушным, просто физически удовлетворять потребности, обманывать ее, говоря о нежных чувствах? Но это еще более подло и противно. Что же такое жизнь? Ведь род человеческий продолжается, а значит, все вот так сношаются, повинуясь инстинктам, а любовь – это всего лишь вымысел, чтобы прикрыть, оправдать плотские отношения. Не хочу!»
Виктор сжал виски пальцами и тихо застонал. Он был почти готов сделать последний шаг, но что-то удерживало. И это была банальная трусость.
– Милый, – раздался нежный голосок.
Виктор вздрогнул и резко повернулся. Возле него стояла Моника. Но он не слышал стука каблуков, хотя девушка была все в тех же «стриптизерских» туфельках на очень высокой шпильке.
– Милый, – тихо повторила она и коснулась его щеки ледяными пальцами.
Ее смуглое лицо в тумане выглядело бледным, и от этого приобрело какой-то зеленоватый цвет. Черные волосы обрамляли его и усугубляли странный оттенок кожи. Зато желтоватые глаза сияли будто янтари, от их мутности не осталось и следа. Виктор вгляделся в их глубину, прозрачные слезы увлажнили глазные яблоки, и от этого они выглядели блестящими.
– Ты плачешь? – растерянно спросил Виктор. – Но как ты тут оказалась? Ты следила за мной?
– Нет, что ты! – проникновенным голосом ответила Моника. – Это совпадение. Я только что пришла на этот мост… с одной целью…
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Виктор не шевелился. Он ждал, что она скажет. Все происходящее казалось ему странным и пугающим. И это будто отрезвило, боль уходила, неожиданное и необъяснимое появление девушки ночью на мосту вызвало интуитивную настороженность и недоверие. Что-то тут было не так. Хотя он понимал: простое совпадение вполне возможно.
Моника, поплакав пару минут, глубоко вздохнула и убрала руки от лица. Ее глаза подсвечивались изнутри золотисто-медовым сиянием, они манили и словно гипнотизировали.
– Так что за цель? – против воли спросил Виктор.
Ему уже хотелось развернуться и уйти прочь с моста. Но девушка странно притягивала, и он колебался. Моника обняла его и прижалась всем телом.
– Я хочу покончить со всем этим разом, – тихо проговорила она. – Ты даже не представляешь, как мне тяжело живется!
– Понимаю, – растерянно ответил он и обнял ее за плечи.
– Думаю, не до конца, – продолжила она глухим голосом. – Где тебе! Ты ведь парень! А я… а я… подстилка! Я сама себе противна! Не могу больше этим заниматься!
– Так уходи… из профессии! – резко произнес он и отстранился от Моники.
Ее глаза странно полыхнули резким неживым светом, словно ночные отражатели, на которые попали лучи фар. Виктор отшатнулся, но девушка уже выглядела как обычно, и он подумал, что ему показалось.
– У меня никого нет, – жалобным голоском продолжила она и опустила длинные искусственные ресницы. – Я сама вынуждена зарабатывать на жизнь. Но я такая неумеха, к тому же глупая… даже девять классов не закончила, что уж говорить о каком-либо образовании! Но такая я уродилась.
Моника снова всхлипнула, ее губы припухли, сверкающая слезинка покатилась по левой щеке. Сейчас она выглядела, как обиженный ангел, и жалость захлестнула парня. Сердце сжалось, он сам уже чуть не плакал.
– Нельзя отчаиваться, – тихо и мрачно проговорил Виктор.
– Жизнь – полное дерьмо, – в тон ему ответила она.
Новый приступ давящей безысходности накатил на него, будто он напитался от девушки какой-то черной мертвящей энергии.
– Полное дерьмо, – как эхо повторил он и шагнул к перилам.
Моника встала рядом, плечом касаясь его плеча. Они опустили головы, глядя на шевелящуюся темную воду.
– Давай прыгнем вместе? – после паузы предложила девушка. – Тогда не будет так страшно.
– Да, я за этим сюда и пришел, – прошептал он и начал забираться на перила.
Жар разлился в висках, но в груди так похолодело, что перехватило дыхание. Отчаяние утихло, но появилась смертельная тоска, идущая из самых потаенных глубин подсознания. Она принесла новую боль, так плохо ему еще не было…
Виктор втянул носом воздух и открыл глаза. Его ладони, лежащие на раскрытых страницах, похолодели. Он скользнул затуманенным взглядом по столу. В вазе поникла увядающая роза бледно-желтого цвета. Он тряхнул головой и отвернулся. И тут же громко выругался. На диване в томной позе сидела Моника и улыбалась. Рядом томился аморф, словно прикованный к хозяйке невидимой цепью.
– Ай-яй-яй, – укоризненно проговорила девушка и погрозила пальцем Виктору. – Я все видела. А ведь ловцам запрещено возвращаться в свое прошлое! Да на тебе лица нет! Любите вы, люди, себя мучить! Получил порцию боли, дурачок? И зачем? В чем глубокий смысл этого действия? Я вот никогда не возвращаюсь в прошлое! Оно мне надо?
– Так тебе уже не одна сотня лет, насколько я понимаю, – раздраженно бросил Виктор и протер глаза.
Он окончательно пришел в себя и грозно посмотрел на аморфа. Тот прикрыл белесые до полупрозрачности глаза без зрачков и сжался.
