По правде сказать, меня до сих пор не покидает смутное чувство вины.
— Так какая же бредовая мысль втемяшилась в голову Гейл? — спросила я, сев в машину.
Джед застегнул мой ремень безопасности и включил зажигание. Стемнело, и по стоянке метались лучи фар других машин. Джед выехал на шоссе и повернул в сторону Доббса.
— Гейл хочет нанять частного детектива, чтобы узнать, кто убил Дженни, — сказал Джед.
— Что?
— Ты не ослышалась.
Его красивое лицо, освещенное бледно-зелеными отсветами приборной панели, пересекли глубокие морщины беспокойства.
* * *
Восемнадцать лет назад, когда Гейл было меньше трех месяцев от роду, они с Дженни исчезли одним дождливым майским днем. Лишь три дня спустя какие-то поденщики услышали детский плач, доносившийся со старой заброшенной мельницы. Организм Гейл был обезвожен, с нее слезла кожа, так как все это время она провела без воды и молока в одних и тех же грязных пеленках, однако двухнедельное пребывание в больнице не выявило никаких серьезных последствий. Труп Дженни лежал на холодном каменном полу, с вытянутыми вдоль тела руками. Ее ударили по голове, а за правым ухом чернела пулевая рана.
* * *
Джед стиснул рулевое колесо.
— Она говорит, что ей необходимо раз и навсегда установить, кто убил ее мать, и наконец оставить все в прошлом.
Навстречу нам пронеслась машина.
— Но что именно ей оставлять в прошлом? — спросила я. — Помилуй бог, Гейл тогда еще даже не ползала. Она просто не может помнить Дженни и то, что случилось.
— Это ты мне говоришь!
Джед недовольно помигал фарами, так как следующая встречная машина едва не ослепила нас дальним светом. На наших провинциальных дорогах водители в половине случаев забывают переключать свет фар с дальнего на ближний, пока им не напомнят об этом три-четыре раза.
— Когда Гейл исполнилось шестнадцать, она сказала, что не хочет новую машину; вместо этого она собралась заплатить все деньги психиатру, чтобы тот ввел ее в состояние гипноза и попытался вернуться в прошлое.
— Надеюсь, ты на это не пошел?
Я знала, что у Гейл есть маленькая «тойота» возрастом никак не старше двух лет.
Мимо нас пронеслась еще одна машина.
— Мне это обошлось в восемьсот долларов, — грустно усмехнулся Джед. — В дополнение к стоимости машины.
Что ж, с самого рождения дочери он выполнял любые ее прихоти.
— И чем все это закончилось?
— Психиатру удалось заставить Гейл вспомнить, как у нее болело горло. Ты помнишь?
Его слова произвели на меня впечатление.
— Но ей же тогда было не больше… не больше полутора лет, да?
— Ей было год и четыре месяца, и она еще спала в колыбели, — подтвердил Джед. — Но глубже этого ему опуститься не удалось.
— И ты собираешься позволить ей нанять частного детектива?
— Сейчас речь уже не идет о том, что я собираюсь, — сказал он. — Теперь, когда Гейл исполнилось восемнадцать, она получила возможность распоряжаться вкладом, который положил на ее имя при рождении отец Дженни.
— Но как же колледж… — начала было возражать и вдруг осеклась. — Ах да, именная стипендия.
— Да.
Несколько минут мы ехали молча. Стоял теплый весенний вечер. Яркие точки звезд поблекли, когда мы подъехали к окраинам Доббса, и вскоре за окном замелькали табачные склады, завод шлакоблоков и круглосуточные магазинчики и закусочные, освещенные яркими неоновыми вывесками.
Подобно многим небольшим городкам на востоке Северной Каролины, Доббсу с трудом удается поддержать деловую активность в центре. Четырехполосное шоссе, ведущее в город, буквально утыкано огромными новыми магазинами, а на проходящем неподалеку И-95 есть настоящий супермаркет.
Все жители города с замиранием сердца ждут, когда закроется последний крупный магазин на Главной улице. Пока что на месте закрытых магазинов устраиваются уютные автостоянки, благодаря скамейкам под тенистыми миртовыми деревьями напоминающие маленькие скверы. Но многие считают, что если бы в Доббсе не располагалась администрация округа, центр города уже давно превратился бы в одну обширную автостоянку, раскинувшуюся вокруг церквей и здания суда.
— Ты не поговоришь с ней? — спросил Джед, сворачивая с Главной улицы. — Ты всегда была для Гейл примером. Она тебя послушает.
Витрины магазинов уступили место массивным кирпичным, каменным и деревянным домам, прячущимся в густых зарослях азалий. Подобно всем улицам в жилых кварталах Доббса, та, на которой живем мы, обсажена громадными раскидистыми дубами и кленами, которые встречаются друг с другом кронами. В самом конце улицы стоял беленый кирпичный дом тети Зелл и дяди Эша.
Примером?
Джед сознает, какой старой я почувствовала себя после этих слов.
Он въехал в ворота в белой кирпичной стене и остановился у дальнего конца длинной невысокой веранды, перед дверью, ведущей прямо ко мне в комнаты.
— Кажется, завтра после обеда у меня найдется свободный часок, — вздохнула я. — Пусть Гейл позвонит Шерри и обо всем договорится.
3
Ты знаешь, каково быть одинокой?
Юридическое агентство «Ли, Стивенсон и Нотт» располагается в уютном одноэтажном деревянном здании с мансардой, построенном сразу после Гражданской войны почти напротив здания суда. Несколько лет назад архитектурный совет округа составил обзор местных достопримечательностей, в котором наше здание названо «очаровательным образчиком простоты, имеющей вкус». Лично я понимаю эту фразу так: какой-то местный строитель краем уха слышал о викторианском стиле, однако у него под рукой не оказалось опытного токаря, который смог бы выточить многие ярды необходимой деревянной отделки без образца. Джулия, жена Джона Клода, ждет не дождется, чтобы выкрасить деревянные стены в бледно-зеленый цвет, добавив белую краску для отделки крыльца и украшений, но пока что нам удается сдержать ее, и здание остается просто белым с черными ставнями.
В этом доме родился дед Джона Клода Роберт Клодиус Ли (не имеющий никакого отношения к знаменитому генералу Роберту Ли), как и брат Роберта, отец моей бабушки по материнской линии, — что делает Джона Клода, если посчитать на пальцах, моим четвероюродным братом. Хотя оба моих партнера приходятся мне родней, между собой они родственниками не являются.
Общество любителей истории повесило на крыльце здания табличку, однако нетронутым сохранился только фасад. Несколько поколений Стивенсонов и Ли вели здесь адвокатские дела с двадцатых годов, когда отец Джона Клода и дед Рэйда (мой прапрадедушка) стали партнерами, и внутренний интерьер больше не является памятником чувственности девятнадцатого века. Деревянный каркас остался практически нетронутым, но когда в семидесятых разбирали потолки, чтобы провести современное электричество и водопровод, никто не потрудился сохранить крошившуюся старинную лепнину.
