Потом, чтобы не расстраиваться, убрал бумажку с глаз долой, затолкав ее куда-то в глубь тома, и посмотрел на страницу, которую отмечала закладка.
– Шарль Перро, – прочитал он написанное жирным шрифтом. – Сказка о Спящей красавице.
Глаза его быстро заскользили по строчкам, но Пит с первых же слов вспомнил знакомую с детства историю и отвлекся от текста. Его внимание приковали к себе собственно страницы – мятые, захватанные грязными и жирными пальцами, усеянные разноцветными кляксами и разной величины пятнами (вероятно, от синтетического тушеного мяса), а также исчерканные грифелем и просто ногтем, с полями, изобилующими непонятными пометками.
Страницы будили воображение. Создавалось стойкое впечатление, будто волнующую историю Спящей красавицы не просто читали, но самозабвенно и вдумчиво изучали, разбирая каждое предложение, многочисленные анонимные исследователи творчества Шарля Перро. Исследователей было много, они сменяли друг друга, и каждый, едва дорвавшись до заветной книги, забывал обо всем ином и сидел сгорбившись у развороченного сейфа, шизоидно бормоча, водя носом по строчкам, отрешенно поедая мясные консервы и временами роняя бутерброд, чтобы энергично отчеркнуть в тексте нужное слово. Должно быть, в покинутом доме гнездился вирус особой литературоведческой лихорадки.
Пит пожал плечами, тоскливо понюхал самое обширное жирное пятно, шумно захлопнул книжку и старательно затолкал ее на место – под хромое кресло.
Потом он вышел из кладовой, прикрыл за собой дверь и очутился в полной темноте неэлектрифицированного коридора. Глаза его уже успели привыкнуть к яркому свету и теперь ничего не различали в окружающем мраке.
Пит искательно похлопал по карманам костюма, выданного ему на яхте Тревора. В стандартной комплектации термокостюмы оснащались ручными осветительными приборами. Фонарик послушно нашелся, Пит нажал кнопку, батарея оказалась заряженной, и лампочка загорелась. Сразу стало веселее.
Пит зашагал вверх по лестнице, поднялся на первый этаж, где было светлее, и там экономно погасил фонарик. При этом у него мелькнула перспективная мысль. Проверяя ее, Пит подошел к окну, присел на корточки, посветил фонариком под подоконник и посмотрел: так и есть, стеклоподъемник на месте, только оборваны провода. Последнее, собственно, не имело значения, поскольку дом в целом, за исключением кладовой, был, по-видимому, обесточен.
Пит быстро и умело разобрал фонарик, вынул источник питания и, беззлобно чертыхаясь, в потемках принялся прилаживать его к стеклоподъемнику. Разок его несильно треснуло током, потом на ногу больно упала какая-то металлическая деталь. Пит охнул, поднял ее с пола и попытался вслепую затолкать куда-то в механизм, но не сумел, только снова чувствительно уронил себе на ногу.
– Раз вывалилась – значит, лишняя! – нарочито бодро сказал он, поднимаясь с колен и отряхивая со штанин вековую пыль.
Он прижался лбом к мутному оконному стеклу, потер его ладонью и попытался разглядеть, что там, снаружи, но стекло было непроглядным, и он ничего не увидел.
– Да какая разница? – философски сказал себе Пит.
Он нашарил правой рукой кнопку под пыльным подоконником и придавил ее.
Грязное и обледеневшее оконное стекло под натужное жужжание встроенного механизма со скрежетом поползло вниз, но перекосилось и застряло. Стеклоподъемник надрывно взревел, захлебнулся воем и задымился.
Пит сердито потряс ледяное стекло – оно застряло прочно. Он встал на цыпочки и потянулся к открытому проему, но едва достал до него лбом. Тогда Пит влез на подоконник и выглянул в образовавшуюся амбразуру наружу.
Ему повезло: окно выходило куда-то на задворки, в узкий проулок между «замком» и неизвестного назначения кособоким сооружением из грубо слепленных между собой ледяных блоков. Очевидно, этот коридор не являлся незарастающей народной тропой, и в данный момент там никого не было.
Пит без особого труда просунул в щель голову.
– Если пролезла голова, пролезет и все тело, – вспомнил он слышанное когда-то.
Вслед за головой он просунул в отверстие руки и, извиваясь и энергично шевеля плечами, попробовал протолкнуть наружу еще немного себя.
Из-под окна раздался какой-то подозрительный шум. Пит перестал трепыхаться, посмотрел вниз и с нервным смешком сказал:
– Джонни, у нас компания!
Переулок уже не был пустым. Полнозубый синий дракон, зябко поджимая кожистые лапы, подобрался под окно, высоко заваленное кучами слежавшегося снега, и радостно потянулся распахнутой пастью к рвущемуся на волю Питу. Пит тотчас перестал рваться, точно улитка, втянулся назад, в дом, и опасливо поглядел на дракона сквозь щель. Дракон встал на задние лапы, противно заскреб когтистыми передними по стеклу, вытянул шипастую шею и мазнул раздвоенным языком по лицу Пита.
– Тьфу, гадость, – брезгливо кривясь, сказал Пит и отшатнулся от отверстия.
Дракон наконец нашел точку опоры, перестал скрипеть когтями и уставил на Пита горящий оранжевый глаз. Взгляд его был отчетливо плотоядным.
– Пшел вон, с-скотина! – свистящим шепотом сказал Пит.
Чтобы отогнать монстра, он махнул на него рукой, но дракон аппетитно щелкнул челюстями, и Пит быстро отдернул ладонь подальше от острых зубов.
– Ах, так! – угрожающе сказал он. – Ну ладно! Считай, ты сам напросился!
Рассерженный Пит спрыгнул с подоконника и враскачку пробежался по комнате, озираясь в поисках какого-нибудь подходящего орудия. В углу помещения валялся метровый гибкий штырь, бывший, вероятно, в прежней своей жизни какой-то антенной. Пит с радостным возгласом подхватил его, вернулся к окну, влез на подоконник и принялся тыкать штырем в дракона, надеясь его отогнать.
Голодный дракон уходить не хотел. Пит немного похлестал его своей антенной, но добился лишь того, что упрямое животное оскользнулось передними лапами и осело вниз. Впрочем, было ясно, что отступление это временное и улизнуть из дома потихоньку Питу не удастся.
Тем временем в тихом дотоле проулке наметилось оживление. Из-за угла корявого бревенчатого строения вывернул румяноликий абориген в просторной шубе. Весело насвистывая, он нес перед собой объемистую посудину, наполненную каким-то густым варевом. Варево курилось паром и довольно вкусно пахло.
Пит и дракон, оба голодные, не удержавшись, дуэтом сглотнули слюну. Получилось очень громко, туземец их услышал, вздрогнул и остановился. Дракон с усилием оторвал загоревшийся взгляд от посудины с пищей, пристально посмотрел на Пита и с удвоенной энергией сиганул вверх, часто компостируя воздух зубами. Пит не сплоховал и сделал красивый выпад антенной. Абориген испуганно вскинул голову и увидел синего дракона, азартно выплясывающего у приоткрытого окна под аккомпанемент собственного чмоканья и негромких ругательств Пита, а также самого Пита, размашисто фехтующего штырем. Абориген выронил таз с едой и убежал, откуда пришел. Дракон, вздернув острые уши домиком, недоверчиво посмотрел ему вслед, круговым движением языка облизал морду, опустился на все четыре лапы и проворно порысил к брошенной посудине с едой.
