Брайс заплакал ещё сильнее. И заставил Эдварда танцевать ещё быстрее.
Наконец, когда солнце зашло и улицы опустели, Брайс перестал играть.
– Ну вот, мы закончили, – сказал он. И уронил Эдварда на асфальт. – Я больше не стану плакать.
Брайс вытер нос и глаза ладонью, подобрал коробку из-под пуговиц и заглянул внутрь.
– На еду денег хватит, – сказал он. – Пойдём, Бубенчик.
Глава двадцать первая
Столовая называлась «У Нила». Название было написано большими красными неоновыми буквами, которые то вспыхивали, то гасли. Внутри оказалось тепло, очень светло и пахло жареной курицей, тостами и кофе.
Брайс уселся у прилавка и посадил Эдварда на высокий табурет рядом с собой. Он прислонил кролика лбом к прилавку, чтобы тот не свалился.
– Ну что, мой сладкий, чем тебя угостить? – обратилась к Брайсу официантка.
– Дайте оладьи, – сказал Брайс, – ещё яйца, ну и кусок мяса. Настоящий бифштекс. А потом тосты и кофе.
Официантка перегнулась через прилавок и потянула Эдварда за ухо, потом откинула его чуть назад, чтобы увидеть его лицо.
– Это твой кролик? – спросила она Брайса.
– Да, мэм, теперь мой. Раньше это был кролик моей сестры. – Брайс вытер нос ладонью. – Мы с ним вместе показываем представления. Шоу-бизнес.
– Неужели? – сказал официантка.
На платье у неё болталась бирка, на которой было написано «Марлен». Она посмотрела Эдварду в глаза, а потом отпустила его ухо, так что он снова уткнулся лбом в прилавок.
«Да что там, не стесняйся, Марлен, – подумал Эдвард. – Толкай меня, пихай, пинай. Делай что хочешь. Какая разница. Я совсем пустой. Совсем пустой».
Принесли еду, и Брайс, не отрывая глаз от тарелки, съел всё до последней крошки.
– Ты и впрямь был голодный, – сказала Марлен, убирая тарелки. – Похоже, твой шоу-бизнес – тяжёлая работа.
– Угу, – сказал Брайс.
Марлен сунула чек под кофейную чашку. Брайс посмотрел на чек и покачал головой.
– Мне не хватит денег, – шепнул он Эдварду.
– Мэм, – сказал он Марлен, когда она вернулась налить ему кофе. – У меня нет столько денег.
– Что-что, мой сладкий?
– У меня нет столько денег.
Она перестала наливать ему кофе и посмотрела на него в упор.
– Тебе придётся обсудить это с Нилом.
Как выяснилось, Нил был и владельцем, и главным поваром. Огромный, рыжеволосый, красномордый мужик вышел к ним из кухни с поварёшкой в руке.
– Ты пришёл сюда голодный? – сказал он Брайсу.
– Да, сэр, – ответил Брайс. И вытер нос ладонью.
– Ты заказал еду, я приготовил её, Марлен тебе её принесла. Правильно?
– Ну, вроде так, – сказал Брайс.
– Вроде? – переспросил Нил. И ударил поварёшкой по прилавку.
Брайс вскочил.
– Да, сэр, то есть нет, сэр.
– Я. Приготовил. Еду. Для. Тебя, – отчеканил Нил.
– Да, сэр, – сказал Брайс.
Он схватил Эдварда с табуретки и прижал к себе. Все в столовой перестали есть. Все смотрели на мальчика с кроликом и на Нила. Только Марлен отвернулась.
– Ты заказал. Я приготовил. Марлен подала. Ты съел. Что теперь? – сказал Нил. – Мне нужны деньги. – И он снова стукнул поварёшкой по прилавку.
Брайс откашлялся.
– А вы когда-нибудь видели танцующего кролика? – спросил он.
– Это ещё что такое? – сказал Нил.
– Ну, вы видели когда-нибудь в жизни, чтоб кролик танцевал?
Брайс поставил Эдварда на пол и стал дёргать за верёвочки, привязанные к его лапам, чтобы тот начал потихонечку двигаться. Он достал губную гармошку и сыграл грустную мелодию под стать медленному танцу Эдварда.
Кто-то засмеялся.
Брайс перестал играть на губной гармошке и сказал:
– Он может ещё станцевать, если хотите. Он может танцевать, чтобы заплатить за то, что я съел.
Нил уставился на Брайса. А потом вдруг наклонился и схватил Эдварда за ноги.
– Вот что я думаю про танцующих кроликов, – сказал Нил, размахнулся и ударил Эдвардом о прилавок. Как поварёшкой.
Раздался сильный треск. Брайс вскрикнул. И весь мир, мир Эдварда, стал чёрным.
Глава двадцать вторая
Были сумерки, и Эдвард шёл по тротуару. Он шёл совершенно самостоятельно, переставляя ноги одну за другой, одну за другой, без посторонней помощи. На нём был очень красивый костюм из красного шёлка.
Он шёл по тротуару, а потом свернул на садовую дорожку, которая вела к дому с освещенными окнами.
«Я знаю этот дом, – подумал Эдвард. – Здесь живёт Абилин. Дом на Египетской улице».
Тут из дома, лая, прыгая, помахивая хвостиком, выбежала Люси.
– Смирно, девочка, лежать, – сказал глубокий, низкий мужской голос.
Эдвард посмотрел вверх и увидел, что в дверях стоит Бык.
– Привет, Малоун, – сказал Бык. – Привет, старый пирог с крольчатиной. Мы тебя ждали.
Бык широко распахнул дверь, и Эдвард вошёл в дом. Там были и Абилин, и Нелли, и Лоренс, и Брайс.
– Сюзанна! – воскликнула Нелли.
– Бубенчик! – закричал Брайс.
– Эдвард, – сказала Абилин. И протянула к нему руки. Но Эдвард не двигался. Он оглядывал комнату снова и снова.
– Ты ищешь Сару-Рут? – спросил Брайс. Эдвард кивнул.
– Тогда надо выйти на улицу, – сказал Брайс.
И все они вышли на улицу. И Люси, и Бык, и Нелли, и Лоренс, и Брайс, и Абилин, и Эдвард.
– Вон там, смотри. – Брайс показал на звёзды.
– Точно, – сказал Лоренс, – это созвездие называется «Сара-Рут». – Он поднял Эдварда и усадил себе на плечо. – Вот там, видишь?
Эдварду стало очень печально где-то глубоко внутри, это было сладостное и очень знакомое ощущение. Сара-Рут есть, только почему она так далеко?
Если бы у меня были крылья, я бы полетел к пей.
Уголком глаза кролик увидел, что за спиной у него что-то трепещет. Эдвард заглянул себе за плечо и увидел крылья, самые потрясающие крылья, которые ему когда-либо доводилось видеть: оранжевые, красные, синие, жёлтые. Они были у него на спине. Его собственные крылья. Его крылья.
