Вот навстречу нам прошла семейная пара: мужчина держал на поводке одну таксу, а женщина – вторую. Все четверо выглядели счастливо и смотрелись на редкость гармоничной компанией.
У дверей одного из отелей светилось красным электронное табло с информацией об уровне загрязнения воздуха наиболее распространенными вредными примесями. Это был тот редкий случай, когда однообразие радовало: во всех строках краснел ноль, отделенный запятой от целой вереницы нолей. Воздух был идеально чист, и я с особым удовольствием вдохнула его полной грудью.
В витрине магазина дизайнерских интерьерных штучек красовалась роскошная лампа: круглая, стеклянная, вроде большого аквариума, но не прозрачная, а расписанная самыми яркими красками в африканском стиле. Зеленые черепашки на красном фоне, оранжевые птички – на синем, черные змейки – на желтом пестрели, рябили и мельтешили – я только один раз взглянула и сразу же впала в транс! Из груди, наполненной свежайшим шварцвальдским воздухом, вырвалось слово-стон:
– Хочу!
– Варварское великолепие! – засмеялся Алекс.
Он сразу понял, на что именно я загляделась.
– В высшей степени жизнеутверждающе!
– Я непременно куплю эту штуку, – твердо сказала я, не сводя глаз с сияющего чуда.
– Учти, она будет упакована в коробку размером с небольшой шкаф, – предупредил Алекс.
– Пусть, – я уперлась. – Полечу со шкафом! А то разбаловалась – без багажа да без багажа…
Я была готова сделать покупку сей же час, хотя это неминуемо низвело бы романтическую прогулку до банальной операции по транспортировке груза. Но моему спутнику повезло, а мне – нет: магазин был закрыт.
Крепко запомнив время работы торгового заведения с прицелом на будущее, я неохотно стронулась с места и, уже отворачиваясь от витрины, успела заметить отражение в стекле почти такого же яркого чуда, как африканская лампа. Улицу переходил гламурный индеец Марик в костюме цвета хаки и кумачовой рубашке.
Трепещущие языки алого шелкового воротника окрасили его смуглые щеки ярким румянцем. Подведенные четкими стрелами глаза под аккуратно выровненными бровями сверкали, роскошные черные волосы развевались за плечами, левая рука была сжата в кулак, а правая пряталась за спиной, и я бы не удивилась, обнаружив в ней боевой томогавк, щедро украшенный стразами Сваровски.
– Ой! – невольно пискнула я и крепче ухватилась за руку своего спутника.
– Опять этот парень! – Алекс нахмурился, быстро огляделся и потащил меня в сторону:
– Давай-ка удерем от него!
Вряд ли мы смогли бы уйти от индейца, ступившего на тропу войны, на своих двоих, но Алекс придумал отличную штуку: мы забежали в ближайшую лавку через центральный вход, выскочили через боковой – и сразу же запрыгнули в трамвай, который как раз подошел к остановке. Сдвижные двери с насмешливым «пуфф!» закрылись прямо перед носом Марика.
– Привет, привет! Пока, пока! – я высказалась в духе фрау Марты и помахала опоздавшему ручкой.
– По-моему, этот парень тебя преследует! – хмурясь, недовольно сказал Алекс.
Я хихикнула.
– Видишь ли, он не совсем парень, и, значит, преследует не меня! – я секунду подумала и с новым интересом посмотрела на своего спутника. – Да уж не тебя ли?
– Меня?!
Я еще немного подумала и уверенно кивнула:
– Ну, конечно! Марик на тебя запал! Вспомни, как он приревновал, когда увидел нас с тобой вчера в бассейне!
– Я помню нас с тобой вчера в бассейне, – Алекс кивнул, и голос его утратил жесткость, а в глазах появился мягкий блеск.
Я замерла, ожидая продолжения, но мы явно неудачно выбрали место и время.
– Молодые люди, это конечная остановка. Позвольте выйти! – проскрипела похожая на мультипликационную старушку Шапокляк маленькая бабулька с большим ридикюлем.
Мы с Алексом подались в разные стороны и пропустили на выход и старушку Шапокляк, и еще дюжину пожилых граждан и гражданок. Все они взяли курс на Летний театр. Выйдя из вагона последними, мы с Алексом двинулись туда же.
Признаюсь честно: представления я не запомнила, хотя от души хохотала над остротами и пантомимами. Актеры демонстрировали незаурядное мастерство, извлекая комический эффект буквально из ничего. Когда Дзанни уплетал мнимые вишни и стрелял их воображаемыми косточками в публику, зрители пригибались! Сюжет, как положено в комедии-дель-арте, строился на любовной интриге, в которой юные влюбленные преодолевали противодействие старых и скупых отцов с помощью ловких слуг.
– Бессмертный сюжет, – справедливо заметил Алекс.
Он следил за происходящим на сцене более внимательно, чем я. Я пропустила мимо добрую половину монологов: у меня в ушах шумело так, словно я сидела не на лавочке в театре, а на камнях у бурного моря. Закрывая глаза, я слышала размеренный гул набегающих волн и инстинктивно хваталась за Алекса, чтобы меня не смыло в воду.
– Можно подумать, что ты смотришь не комедию, а фильм ужасов! – пошутил он и где-то в середине второго акта крепко обнял меня.
С этого момента театральные маски и вовсе перестали для меня существовать.
После спектакля мы долго гуляли по парку, больше похожему на заповедный лес, в котором для пущего удобства фей, эльфов и гоблинов какие-то работящие гномы проложили удобные пешеходные дорожки.
На замшелых валунах у руин старой мельницы Алекс читал мне стихи. На удивительно ровной зеленой лужайке, прорезанной извилистой линией ручейка, он подхватил меня на руки. А под неохватной, упоительно благоухающей старой сосной мы впервые поцеловались.
Это было не просто приятно, а очень приятно и чертовски многообещающе! Я мгновенно потеряла голову и очнулась, лишь когда услышала тихий смех.
– М-м-м? – вопросительно и немного обиженно промычала я, неохотно открывая глаза.
Еще никто не смеялся надо мной в такой момент!
– Ты опасная женщина!
Это мне и раньше случалось слышать, но на сей раз комплимент сильно обесценил придушенный хохот, который я не только слышала, но и ощущала, потому что Алекс часто вздрагивал.
– Еще пара минут – и я ушел бы из парка в лохмотьях, как оборванец Дзанни!
– В смысле?
Я потрясла головой, проветривая и освежая мозги, и осознала, что сжимаю в кулаке какую-то мелкую вещицу. Посмотрела, увидела на ладони пластмассовый кружочек с дырочками, виновато охнула и пристыженно посмотрела на Алекса. Его сорочка, напрочь лишенная пуговок, распахнулась до пояса.
– Ой, прости!
– Ой, прощаю! – он нежно поцеловал меня в висок.
– У меня в сумке найдется пара булавок, можно застегнуть ими твою рубашку, – продолжая смущаться, предложила я.
– Не надо, я просто застегну пиджак.
